– И чем ты его взял? Неужели поднял цену? – спросил Вик.
– Делать мне нечего, только цену поднимать, – проворчал отец. – Грешки за ним водятся кое-какие, так я пригрозил, что о них узнают те, кому следует. Сам виноват, согласился бы сразу – не дошло бы до такого.
– И когда сделка? – нахмурился Майк.
– Завтра, – улыбнулся отец. – В девять утра, в конторе. Вы мне нужны там, оба. А потом ты, – палец упёрся в Вика, – поедешь к ним в офис и займёшься ими плотно.
– В смысле? – так-то у Вика были на завтра и другие дела, он был одним из топ-менеджеров семейного холдинга и занимался договорами на поставки.
Вообще всякими, но преимущественно международными.
– Это будет твоё дело на ближайшее время. Станешь там генеральным директором. Посмотришь на людей, вычистишь всех бездельников и дармоедов, наймёшь нормальных, и пусть оно уже наконец-то заработает. Своё срочное передашь Владу, или Михаилу, если во Влада не влезет.
Владом звался заместитель Вика, друг и однокурсник по нархозу, которого отец присмотрел ещё тогда, сто лет назад, когда учились, и зазвал работать. А Михаил, он же Майк, занимался координацией работы добывающих и заготовительных подразделений. Двоюродный брат Артём, сын тёти Нины, с недавних пор работал в службе техподдержки. Старшего внука, девятилетнего Александра, Валентин Фёдорович Ледяной тоже видел в будущем сотрудником корпорации, но тому ещё было учиться и учиться. Вик полагал, что и на младшего внука, двухлетнего Фёдора, у деда есть какие-то планы. Заниматься чем-то вне корпорации в семье можно было только девочкам.
Они отправили детей спать, выпили за успех и за завтрашнюю сделку, потом отец сказал, что тоже уже пойдёт.
– Не засиживайтесь, ладно? И Виктор, Полиньке позвони, что ты вышел из лесу.
Точно, надо позвонить, а потом уже можно и спать. Вик активировал контакт и услышал в телефоне далёкий голос.
– Мама Полинька, привет. Я дома, со мной всё хорошо. Что со мной может случиться? Погуляли по лесу, ничего особенного. Я тоже тебя люблю.
2. Вероника
Siano grabała, owies wiązała, po tej robocie tydzień leżała
(Сено сгребала, овёс вязала, после работы неделю лежала)
Польская народная песня
Утро понедельника не заладилось у Вероники с самого начала.
Во-первых, выходные прошли под знаком пахоты на даче, и всё тело болело до сих пор. После дождей, случившихся на прошлой неделе, грядки заросли травой, а всякой морковки-капусты из-под травы и видно-то не было. Ясное дело, у мамы давление, сестрица Катерина сессию сдаёт, кому полоть? Правильно – Веронике. А ещё всех привезти, увезти, закупить продуктов на два дня для людей и корм для собаки Мухи.
Во-вторых, после огородных работ с ногтя среднего пальца на правой руке слез гель, а маникюрша Надя уехала в отпуск, и умолять принять перед работой и спасти было решительно некого. Пришлось подпилить ноготь, покрыть бесцветной базой и понадеяться, что никто его сегодня детально рассматривать не будет.
А в-третьих, с утра Веронике предстояло крайне неприятное дело. Транспортная компания «ГН», в которой ей выпало работать финансовым директором, погрязла в долгах. И то, что банкротства до сих пор не произошло, во многом было заслугой именно Вероники Андреевны Ласточкиной. Она убеждала, предлагала варианты, выжимала из клиентов выплаты в срок и держала компанию на плаву.
Сегодня Вероника собиралась отправиться в банк и убедить отложить на неделю платёж, который должен был пройти до ноля часов следующего дня, семнадцатого июня. Она прокрутила в голове пару вариантов разговора, проверила в сумке все подготовленные документы – о суммах, которые должны поступить вскоре, и благодаря которым платёж может быть совершён, но опасалась, что в третий раз номер уже не пройдёт.
Тем не менее, Вероника должна была сделать всё возможное.
В банке её ждали в девять. Хорошо, хватило ума выехать не впритык – добираться на другой берег, понедельник, всегда есть шанс встрять. И точно – авария на новом мосту, здравствуй, пробка. И дальше только молиться.
Телефон истошно заверещал, так звонили коллеги с работы. Точно, Маргарита Романовна, зам. Что ещё случилось?
– Доброе утро, Маргарита Романовна!
– Кому доброе, а кому как. Вам Женька не звонила? – Женька, то есть Евгения Васильевна, глуповатая девица почти тридцати лет, исполняла обязанности секретаря генерального директора, Недолюбова.
– Нет пока, слава богу.
– А вот и не слава. Говорят, шеф компанию просрал.
– Что? – ну нельзя же так, с утра в понедельник!
– Что слышите. С потрохами продал Ледяному.
– От кого информация?
– Да от Женьки, холеры такой! Якобы он ей утром позвонил и сообщил. А у неё же язык во рту не держится, ей же надо всем показать, что она всё знает. Вы-то сейчас в банк, так?
– Куда ж ещё!
– Ну да, платёж сам собой не рассосётся.
Телефон запикал – ещё один звонок.
– Простите, Маргарита Романовна, мне, однако, звонит сам шеф. Перезвоню потом, – Вероника разорвала соединение и ответила шефу: – Здравствуйте, Геннадий Васильевич.
– Андреевна, ты где? – вопросил шеф.
Да-да, вопросы о Никах, Ничках и даже Верониченьках они закрыли давно, когда он к ней поначалу подкатывал, а она ему недвусмысленно отказала. Невысокий плешивый Недолюбов, с крючковатым носом, кустистыми бровями и водянистыми зеленоватыми глазами никак не совпадал с её идеальным образом мужчины, даже если бы не был шефом. Так и выродилась эта самая Андреевна.
– В пробке, – сообщила Вероника. – А так еду в банк, у нас, если вы не забыли, платёж должен пройти завтра в ноль-ноль часов, на который есть едва ли треть суммы.
– Мать-мать-мать, – донеслось из трубки.
То есть ни хрена вы, Геннадий Васильевич, не помните. Потому что у вас есть Андреевна, которая помнит. Удобненько.
– Понимаю вас, но решить вопрос сегодня всё равно нужно.
– Да, но тут такое дело, – начал блеять шеф. – Понимаешь, Андреевна, в субботу Ледяной, гад такой, совсем в клещи взял и поставил невыразимые условия. В общем, продаю я ему всё. Глядишь, он и порядок наведёт какой-никакой, и деньжат найдёт. Но если ты в банк, то как мы без тебя договор подпишем?
– Маргариту Романовну берите. Она с правом подписи. Если я за себя сейчас в банк кого-нибудь другого пришлю, дело не выгорит.
– Да понял я, понял, – вздохнул шеф. – Ладно, удачи тебе там, пусть всё получится.
Далее Вероника звонила Маргарите Романовне и сообщала ей новость из первых, так сказать, рук, и просила съездить вместо неё на подписание договора. А потом пробка, наконец-то, закончилась, и можно было уже ехать и думать.
Валентин Ледяной и его холдинг с невыразительным названием «Продлес» не сходили с языков сотрудников «ГН» уже полгода. Ледяной был крупным клиентом компании – так сложилось ещё с девяностых, какая-то там была не то дружба у них с Недолюбовым, не то какое общее прошлое, деталей Вероника не знала. Но Ледяного не устраивало, как компания в последние годы работала. К слову, Веронику этот пункт не устраивал тоже, но единственный разговор на эту тему с Недолюбовым расставил все точки по местам – он начальник, он знает лучше. Не нравится – вон бог, а вон порог.
Веронике не нравилось, но искать новую работу не нравилось ещё больше. У мамы пенсия не ахти, сестрица Катерина учится на платном, и бюджет ей не светит от слова «совсем», поэтому кто будет всех кормить? Правильно, Вероника.
Нет, конечно, есть ещё квартира, которую купили на причитавшуюся маме часть дедова наследства. Крошечная полукомнатная малосемейка на Советской, напротив Танка. Она сдаётся, и деньги мама складывает не то на счёт, не то ещё куда, Вероника давно решила, что всем будет проще, если маму об этих деньгах не спрашивать. А лишний раз купить продуктов не сложно, деньги-то есть. Вот когда не было - там другое дело, а сейчас всё проще. Но чтобы было это «проще», нужна хорошая работа.
