— Ладно, кивнула я, взяла со столика бокал. Тот оказался пуст. Зараза.
Моя одежда была разбросана по всей комнате. Юбка валялась на полу, темно-серая кофта венчала спинку мягкого кресла, туфля выглядывала из-под кровати. Пора одеваться.
— Не спеши, — сказал он. Сказал твердо, резко. Будто бы говорил с подчиненной.
В голове промелькнула абсурдная идея: вдруг он — какая-то шишка из моего начальства? Владелец магазина электроники, куда я устроилась на подработок. Вот почему его лицо мне знакомо. Сейчас прозвучит лекция о хранении секретов. Никаких разговоров об этой ночи с подругами, коллегами, даже с мамой. И все это под страхом увольнения.
Он шагнул вперед и теперь я видела слегка синеватое в лучах светильника лицо. Аккуратные скулы, прямой нос, волевой подбородок.
— Люцифер Заров — помнишь это имя? — спросил он.
Люцифер? Заров? Персонаж какого-то сериала? Что-то крутилось в голове, но я все никак не могла вспомнить.
— Несколько месяцев назад ты отправила портфолио на почту Люцифера Зарова. Это было объявление о работе ассистентки иллюзиониста.
Несколько месяцев назад…
Куда только я не отправляла тогда портфолио. Начиная с кастинга на роль спутницы в популярном сериале BBC (благо, с английским у меня все хорошо) и заканчивая рекламой прокладок. Где-то вообще не ответили. Где-то приглашали на просмотр, а потом выпроводили со стандартным "мы вам перезвоним". Удалось получить второстепенную роль в дешевом мужском сериальчике про ментов, но как назло, перед самыми съемками меня свалил грипп, а продюсер быстро нашел замену.
Пришлось устраиваться продавщицей Не сидеть же без работы. Квартиру оплачивать надо, долбанные коммунальные дорожают с каждым месяцем, и брату помогать надо с её болезнью, да и есть за что-то в конце концов.
Может, и была среди тех всех вакансий ассистентка иллюзиониста…
— Я тебя беру, — сказал он.
— Так что, это был…
— Кастинг. Можно и так сказать, — он едва заметно усмехнулся. — И ты его прошла.
Я вся воспылала злобой. Аж зубы заскрежетали, а ногти до боли впились в ладони.
— Ну уж нет! На такое не подписывалась! — буркнула я и принялась по-быстрому одеваться.
Он не уходил. Оперся о стену и наблюдал. я не хотела смотреть на него, но чувствовала на себе его взгляд. Он явно не собирался хотя бы отвернуться. Потому я собрала вещи и отправилась одеваться в ванную.
Ванная была шикарна. Большая, вся выложенная белоснежной плиткой. Большое зеркало овивала узорная золотистая рама. Под высоченным потолком висел огромный светильник, который в ванную вешать грех.
Посмотрела на себя в зеркало. Размазанная тушь, взъерошенные волосы, синяк на руке. Больно же он меня ухватил! Кажется, еще и колготки задом наперед натянула. А заколка осталась где-то в комнате.
Привести бы себя в порядок, но оставаться тут не хотелось ни минуты. Я выскочила из ванной и тут же встретилась с ним взглядом. Он стоял в дверном проеме и смотрел на меня так, как обычно смотрят на экспонаты в музее. На его лице не было ни единой эмоции. Чем-то он в этот момент сам напоминал музейный экспонат. Изваяние с идеальным лицом и фигурой, но без души.
— Для меня всегда было загадкой, почему девушки, тело которых я видел от и до, не хотят при мне одеваться. Если передумаешь — звони. Я пробуду в городе до завтрашнего вечера, — отчеканил он и протянул мне черную визитку с выжатым на ней золотистым шрифтом именем и номером телефона.
Номер был явно заграничным. И в нем нашлось место для трех стоящих подряд шестерок.
А сверху имя — Люцифер Заров.
***
Когда я прибыла домой, уже светало.
Сперва пришлось искать такси. Водители тех, что стояли у отеля, ломили суммы, от которых становилось нехорошо. А мобильник, повинуясь закону Мерфи, сел. Пришлось пройти несколько остановок, прежде чем найти седовласого старичка на древнем "Опеле" с шашечками на крышке.
Повинуясь все тому же закону Мерфи, у "Опеля" в дороге лопнуло колесо. Благо, запаски зловещий закон не коснулся — та оказалась на месте, и вместе с первыми лучами зари я оказалась дома.
Ключ в двери тихо щелкнул. Старенькая деревянная, обтянутая кожзаменителем дверь квартиры с номером сорок три открылась. Внутри ждал привычный малюсенький коридорчик со сложенной в углу обувью, советской вешалкой и ставшим привычным запахом амиака.
Мама и брат, кажется, смотрели сны. Я их предупредила, что могу прийти поздно. Все-таки восьмое марта на дворе.
С облегчением разувшись, прошла в свою комнату. А точнее маленькую комнатушку. Обои здесь требовалось заменить лет этак пять назад. Узкая односпальная кровать постоянно трещала и скрипела. Старый тяжеленный дубовый шкаф занимал чуть ли не половину пространства. Выбросить бы его, да стащить такой вниз с пятого этажа будет дороговато.
Над столиком с небольшой вазой висел десяток моих фото. Все в аккуратных рамочках, протертые от пыли. Мама ежедневно их протирала. Все время говорила, что вот-вот меня пригласят если не в Голливуд, то в Европу точно. А я в свою очередь точно знала — этого не случится, но не разбивала мамины иллюзии. Актрисы с меня не вышло, хоть в детстве продюсеры и режиссеры видели во мне талант.
Вот на этой фотографии мне семь лет и я, в костюме лисички, участвую в детской телепередаче. Тут мне пятнадцать. Я в косухе, бандане, рваных джинсах, с гитарой в руках. Бунтарка Арина из молодежного сериала. Ради этой роли даже пришлось выучить несколько аккордов. А вот тут — дочь президента. Вся красивая, в розовом платье с длинными белыми волосами, сижу на роскошном диване. А здесь испачканная, с коротко остриженными волосами и с автоматом в руках на фоне танка — играю юную партизанку в фильме про Великую Отечественную Войну.
А вот и моя последняя настоящая роль. И единственная главная. Мне девятнадцать, я в пиратском костюме, треуголке, рядом с тогдашним кумиром всех парней и мечтой девушек — Сашкой Добронравовым. Я — молодая чародейка, а он — капитан пиратов во взрослой сказке под названием "Полюбить бездушного".
Фильм провалился в прокате, его уничтожили критики, и с той поры моя карьера пошла вниз. Сашка Добронравов уже тогда был знаменит, он умудрился удержаться на плаву и до сих пор снимается. А вот я…
На пробы приглашать перестали, журналисты обо мне позабыли, а один раз даже довелось наткнуться в интернете на статью о так и не вспыхнувших звездах, где была и моя фамилия.
С той поры лишь несколько третьестепенных ролей в дешевых сериалах и парочка рекламных роликов.
Я ненавидела эти фотографии. Хотела их сорвать и выбросить в окно, затоптать, уничтожить. Они были как посмертный памятник молодой актрисе Анжеле Байковой, нынче работающей обычной продавщицей в магазине.
Но мама все еще верила. Вела себя так, будто с минуты на минуту позвонит сам Спилберг, пригласит меня на главную роль в своем фильме.
Конечно же, волшебник в голубом вертолете не прилетит. Но я не смела возражать. Нехорошо ломать пусть и несбывшиеся, но мечты матери.
В личной жизни тоже не везло.
Моим первым и последним настоящим парнем был гитарист из модной рок-группы в те же девятнадцать. Пока он не подсел на наркотики. не бросил музыку, а потом и меня. Вроде как сейчас он лечится от наркозависимости где-то в Польше.
После него четыре года мои отношения длились максимум месяц.
Эх…
Я разделась, приняла душ. Выйдя из него была готова отключиться. И увидела в коридоре Вадика. Брат (отцы у нас были разные, но меньше родным он от этого не становился) был младше меня на целых тринадцать лет. Нащупывая стены, он выходил из туалета.
Какой-то псих за рулем два года назад не заметил мальчика на велосипеде, отобрал у него зрение и бесследно скрылся. Один глаз видел лишь смутные, расплывчатые образы. Вернуть зрение как минимум одному глазу было можно, но для этого требовалась операция в Торонто. За огромные деньги, естественно, которых у нас не было. Врачи говорили, что чем раньше сделать операцию, тем лучше, вскоре спасти глаза Вадика станет невозможно. Но мама уже в годах, а я продавщицей в магазине точно не заработаю несколько сотен тысяч евро.
