Как долго они здесь пробыли? Неужели все они потеряли надежду? Мое сердце сжалось. Мое сердце замерло окончательно, когда их слова эхом отдавались в моем сознании. Цена. Она сказала цену. Внезапно вся картина резко обрела четкость. Она была «достаточно красива, чтобы выручить хорошую цену на аукционе».
— Торговля людьми! Срань господня! Они продают женщин! — Я сказала это слишком громко.
— Пожалуйста, тише. Я тебя умоляю, — захныкала Сторм.
— Мы знаем. Они спускаются и фотографируют нас, — сказала одна девушка с дрожью в голосе.
— Сколько тебе лет, Фейт? — быстро спросила я.
— Двадцать один, — ответила она.
— Что насчет тебя, Грейс? Что с тобой случилось? Лия, а как насчет тебя? — Должен же быть какой-то мотив или причина, по которой это произошло. Кто мог сделать что-то настолько ужасное?
Лия ответила первой:
— Мне только что исполнилось двадцать. Я была на пробежке, готовилась к марафону примерно через месяц. Я бежала по тропинке, и мне предстоял поворот. Я завернула за угол, но тут меня схватили и закрыли рот и нос какой-то тряпкой. Запах обжигал. Я старалась не вдыхать его, но ничего не могла с этим сделать. Я не могла кричать. Когда попыталась закричать, они еще сильнее прижали тряпку к моему лицу. Это все, что помню, пока не очнулась здесь, как и все остальные, прикованная к полу, — печаль просочилась из ее голоса.
— И как долго? — выпалила я, слегка сердито и чуть громче шепота.
— Пожалуйста. Говори потише, — взмолилась Грейс. — Ты не понимаешь. Ты не знаешь, что они сделают. Ты же не хочешь, чтобы они пришли. — В ее голосе звучал неподдельный ужас.
— Как давно вы все здесь? — прошептала я.
— Возможно, месяц или два. Слишком трудно сказать. Ты вроде как теряешь счет времени здесь, внизу, — сказала Сторм подавленным голосом.
— Сторм оказалась тут первой, остальные через несколько дней, а может, и через неделю. Я не знаю, — прошептала Лия.
— А как же ваши семьи, близкие, друзья? Кто-нибудь заметит, что вы пропали? Кто-нибудь, кто мог бы прийти за вами? — Мне с трудом верилось, что у этих девушек нет семьи.
Грейс заговорила бесстрастным тоном:
— Мои родители бросили меня в детском доме, когда мне исполнилось пять лет, и никогда не возвращались. Я выросла в приемной семье. Им все равно, где я и что меня нет.
Тишина так глубоко в нас проникла, что их надежда угасла. Я чувствовала это в воздухе. Но не сомневалась, что моя семья придет.
— Оставайтесь сильными. Просто подождите еще немного, — сказала я им. — Моя семья придет, и мы выберемся отсюда. Эти ублюдки заплатят! — я сказала это со всем мужеством, на какое была способна. Я чувствовала всей своей душой. Они придут. Просто молилась, чтобы это случилось как можно скорее. Потому что кто знает, что будет дальше?
Закрыла глаза и сделала глубокий вдох, образы заполнили мой разум. Моя семья. Мама с папой в отпуске или на сборищах. Мой дядя. Мой лучший друг. И единственное лицо, которое никогда не выходило у меня из головы.
Его улыбка. То, как сверкают его глаза. Восхитительный запах мускуса и мужчины с легким оттенком кожи. Его вкус, когда мы впервые поцеловались. Я знала, что должна выбраться отсюда живой ради него. Я закрыла глаза и вспомнила нашу первую встречу. Тот самый человек, который заставил меня переосмыслить свое отношение к другим людям в моем мире. Единственный человек, ради которого я предала своего отца. Я лежала, закрыв глаза, и представляла себе Доминика Хейса. Единственного человека, который по-настоящему видит мою душу.
Глава 2
Джулс
Год назад
Сегодня мой семнадцатый день рождения, и моя семья планировала вечеринку. Они не думали, что я знаю об этом. Но моя лучшая в мире подруга, Джия Ди Сальво, не смогла сохранить тайну, даже ради спасения своей жизни. А еще я могла шантажировать ее какими-нибудь сомнительными фотографиями, которые она сделала, когда в прошлый раз была пьяной.
Я действительно ненавидела сюрпризы.
В любом случае, моя мать, Кара Галенти, была одной из тех назойливых матерей, которые, независимо от того, сколько тебе лет, считают, что ты нуждаешься в вечеринке по случаю дня рождения. Либо они причитали, сколько тебе лет и что они тебе больше не нужны. Не поймите меня неправильно, она смертельно опасна и могла быть одной из самых подлых, самых безжалостных женщин по эту сторону Сиракузы, когда дело касалось ее семьи. В конце концов, она ведь замужем за моим отцом. Она вроде как должна быть такой.
Мой отец давал ей все, что пожелает ее душа. Отчасти потому, что она знала, как с ним обращаться, а отчасти потому что он немного ее побаивался. Мы все были такими. Но, честно говоря, большинство людей мечтали о таком браке, как у моих родителей. Обожающие взгляды, которыми папа одаривал маму, заставляли смягчиться даже самого жесткого мужчину.
Они выдавали эту вечеринку за мой день рождения, но мы все знали, что это не так. Эта «вечеринка» служила прикрытием для моего отца, чтобы пригласить его «партнеров». Вся семья собиралась там, и они старались изо всех сил.
— Мы должны договориться, Джулс, — сказал папа, когда я закатила глаза.
Дела клуба всегда стояли на первом месте. Моя мама была на втором месте.
Пока они готовились к празднеству, все вокруг выглядело по-другому. Повсюду текла выпивка, громкая музыка и танцующие люди. С таким количеством людей вы могли бы подумать, что человек будет чувствовать себя любимым. Но это не так.
Там я праздновала свой день рождения с моей лучшей подругой. Мы обе выглядели очень сексуально, едва прикрытие одеждой. Мы гордились своей сексуальностью, своей природной красотой. В этом были свои плюсы. С длинными темными волосами, тонкой талией и стройными ногами, за которые можно умереть, я выглядела неистовой в своей черной кожаной мини-юбке и коротком топе. Мать говорила, что волосы женщины — ее венец славы. Ее девизом служило: «Ты всегда должна выглядеть на все сто». Джиа тоже выглядела неплохо в своем мини-платье и шпильках. Честно говоря, я завидовала ее изгибам. У нее была настоящая фигура в виде песочных часов. От нас ожидали, что мы будем сиять и блистать.
Притаившись в углу, мы наблюдали, как люди входили в комнату, осматривались и представлялись друг другу. Моя семья пригласила на этот вечер всех, кого только могла вспомнить, от сенаторов до грязных конгрессменов и других слегка сомнительных партнеров. Краем глаза я заметила, что в зал входит кто-то из местного ирландского мотоклуба «Непокорные». Я видела некоторых из них раньше, но они выглядели как куча дерьмовых парней, все в татуировках и коже. Никто из них меня не привлекал.
Я уже собиралась уходить, когда он вошел, весь мускулистый и сексуальный. Он улыбнулся, когда приятель что-то прошептал ему на ухо. У него были самые глубокие ямочки, которые я когда-либо видела, только слегка скрытые щетиной на лице. Не сильно заросшей. Но этого хватило, чтобы я захотела потрогать его и поиграть с ним. Я представила, как его щетина слегка касается моего лица, и, клянусь, мои трусики тут же повлажнели. Никогда еще я не возбуждалась так сильно из-за парня.
Не поймите меня неправильно, я видела много сексуальных мужчин. Но этот парень был ирландским богом в человеческом обличье. Потом он посмотрел на меня. У него самые красивые глаза, какие я когда-либо видела. Ярко-голубые, почти кристально чистые аквамариновые озера. Такие глаза обещали сделать плохие вещи, которых жаждало мое тело. У него были коротко подстриженные, вьющиеся волосы, слегка взъерошенные — ровно настолько, чтобы я могла запустить в них пальцы и ухватиться за них. Татуировка на его руке тянулась от края запястья и, как минимум, вверх по руке. Я не знала, где она заканчивается, его рубашка скрывала остальное, но умирала от желания узнать это. Мышцы его рук завладели моим вниманием, когда представила, как провожу пальцами вверх и вниз по его коже, просто чтобы ощутить твердость. Он был потрясающе красив.
