Я иду впереди, в обеих руках полные пакеты. Ручки больно впиваются в ладони, на лбу проступила испарина. Тяжело. Сын плетется сзади, несет пакет с хлебом, булочками и печеньем, а на спине тащит рюкзак с формой. По субботам у Никитки тренировки по футболу. Он устал, это правда. Двухчасовая интенсивная тренировка, марш-бросок пешком до рынка, базарная толкотня, обратная, груженая продуктами, дорога домой — вымотают кого угодно. Что уж говорить про шестилетнего ребенка.
— Я пииить хочу, — жалобно подвывает сын.
Мы подходим к супермаркету. Собираемся уже войти в магазин, как пакет с луком и картофелем рвется. Овощи рассыпаются по дороге, а у меня наворачиваются слезы на глаза. Да что ж это такое? Бросаю пакеты на землю, ползаю на коленках, собирая овощи, мимо проходят люди, перешагивают, некоторые пинают в мою сторону укатившийся лук, но никто не пытается помочь. Мне жутко стыдно, неловко и обидно. Сын бросается мне помогать, но я останавливаю его, указывая на свободную скамейку у дороги и прошу ее занять. Кое-как собираю овощи в рваный пакет и отношу на лавочку.
— Никит, посиди здесь. Я оставлю сумки, поохраняй, пожалуйста! Быстро куплю воду и новый пакет, хорошо? — спрашиваю сынишку.
Никитка — очень ответственный ребенок, мой бессменный помощник, мой единственный заботливый мужчина. Я ему доверяю. Знаю, что если говорю посидеть и никуда не ходить, он не ослушается, сделает всё так, как прошу.
Никита молчит и его внимание направлено не на меня. Он стоит с открытым ртом и, кажется, не дышит. Смотрю и пытаюсь понять, что так завладело вниманием моего ребенка. Ярко-желтая машина! Я и сама на время зависаю, но быстро прихожу в себя.
— Мама, мама, это же Camaro! — кричит восторженно сын.
— Чтооо? — не понимаю.
— Ну КамАро, мам, ты че?! Вот это тачка, мам. Ты знаешь, что у него восьмицилиндровый двигатель, мощностью 445 лошадиных силы? — поучительно объясняет мне Никитка.
— Пфф, конечно, знаю! Только всякими комарами и интересуюсь! — Господи, откуда он это все берет?
— Не комарАми, а КамАро! — вздыхает Никитка. И лицо такое снисходительное делает, что чувствуешь себя тупицей.
— Ладно. Я пошла. Никуда, ни с кем ходи, — напутствовала я и понеслась в магазин.
3.
Максим
Выхожу из маркета и открываю бутылку с холодной водой. Руки трясутся, не слушаются. То ли от вчерашней попойки, то ли от разговора с отцом. Или от одного и другого вместе. Залпом опустошаю практически всю бутылку и бросаю в рядом стоящую урну. Мимо. Черт. Сегодня явно не мой день. Прохожие неодобрительно косятся на меня, хмыкают, но никто ничего не говорит. Потому что всем насрать. Насрать на друг друга, насрать на этот город, страну и землю в целом. Каждый думает только о себе. Лучше промолчать, не связываться, сделать вид, что не заметил. Так проще и безопаснее. Гребаный эгоизм. Они все смотрят, осуждают, но молчат. Ну же, давай, скажи мне что-нибудь, сделай мне замечание, ткни в это дерьмо носом! Молчат.
Поднимаю бутылку и опускаю в урну.
Мне по-прежнему хреново: тошнота не отпускает, голова тяжелая, а ярость раскаленной лавой обжигает все нутро. Забрасываю в рот две подушечки мятной жвачки. Иду к машине.
Впереди около моего Камара трется какой-то пацан. Заглядывает в окна, приседает и подтягивается на носочках, чтобы лучше разглядеть. Не трогает. Хочу шугануть, но отчего-то передумываю. Вспоминаю себя мелкого, я вот так же восхищенно разглядывал крутые тачки и мечтал, что когда-нибудь обязательно куплю себе спорткар. Пусть смотрит пацан, материализует мечты.
Подхожу ближе, останавливаюсь рядом с мальчуганом. Он меня не замечает. С открытым ртом смотрит в салон.
— Нравится?
Пацан испуганно дергается, хлопает глазами, но не отходит.
— Еще бы! Шестое поколение, 6,2 литра, восьмиступенчатая трансмиссия! Я такие только в энциклопедиях видел!
Ну них… себе! Задвинул пацан!
— Десяти… — говорю ему.
— Что?
— Десятиступенчатая автоматическая трансмиссия, — ухмыляюсь я.
У пацана отвисает нижняя челюсть, и он так и стоит с открытым ртом. На его лице смесь удивления и восторга.
Щелкаю брелоком сигнализации, и двери начинают подниматься вверх. Да, мой кровопийца умеет произвести впечатление! Пацан от изумления вскрикивает и начинает радостно подпрыгивать на месте.
— Ваааау! — пищит пацан. — Как в крутых фильмах! Дядь, а можно за рулем посидеть? — смелеет пацан и смотрит глазами кота из «Шрека».
Я не успеваю подумать, как говорю:
— Валяй.
Я сегодня в ударе. Никому никогда не позволял прикасаться к своему Камару, а уж тем более садиться. Около него всегда собиралось куча зевак, но лишь этот мальчуган смог так ненавязчиво меня уделать!
Уступаю ему место, жестом приглашая садиться. Голубоглазый осторожно присаживается, трогает ласково руль, водит ручками по приборной панели, губами что-то шепчет. Смешной! Я стою рядом, привалившись к двери. Хлопаю по карманам, ищу пачку сигарет, но ничего не нахожу.
— Никита! Никита! Что происходит? — мои перепонки разрывает истошная сирена.
4.
Саша
— Отойдите от моего ребенка, я вызову сейчас полицию, — ору я не своим голосом.
Я старалась по-быстрому сбегать в магазин за чертовым пакетом и водой. Но на кассах такие очереди, что пришлось задержаться. Я нервничала, все-таки ребенок там один. Хоть Никитка — умный и ответственный мальчик, но он ребенок, а страшных случаев с похищением детей немыслимо много.
Я выбегаю из супермаркета и глазами ищу Никиту. Вон лавочка, на ней пакеты с продуктами, а вот моего ребенка нет. Оглядываюсь по сторонам, а внутри все холодеет. У меня начинают трястись руки, а ноги становятся ватными. В голове мгновенно всплывают факты о похищениях, насилии и всей той мерзости. Страх окутывает меня. Кручу головой, взгляд мечется по людям, но Никитку я не вижу.
Подбегаю к скамье, сажусь, пытаюсь отыскать в своём рюкзаке телефон. Что нужно делать в таких ситуациях? Куда звонить, куда бежать? Ругаю себя последними словами. Господи, как можно быть такой непутевой мамашей?
— Вааау! Вот это тачка! — где-то рядом слышу родной голосок.
Оборачиваюсь и вижу ту самую яркую желтую машину. Двери открыты, подняты вверх. Рядом стоит какой-то мужик в солнцезащитных очках, улыбается. А в салоне машины…Господи… в салоне мой сын!
Срываюсь с места и начинаю истошно кричать.
— Никита, Никита! Что происходит?
Подбегаю к мужику, на ходу ищу газовый баллончик в рюкзаке. С недавних пор он всегда при мне. Какое счастье! Все-таки Агата, моя близкая подруга, молодец, что посоветовала мне его купить!
— Отойдите от моего ребенка, я вызову сейчас полицию! — наставляю баллончиком на мужика.
— Так, спокойно, мамаша, — мужик выставляет вперед ладони. Показывает, что он не опасен. Медленно начинает снимать очки.
А мужик вовсе и не мужик. Молодой парень.
— Мама, мама, — испуганно говорит Никитка.
— Сынок, выходи из машины. Что этот дядя тебе сделал? Что он сказал? Он тебя обижал? Может что-то предлагал? Господи! — меня просто прорывает, как водосточную трубу. Поток вопросов сыплется из меня, как песок.
5.
Максим
— Ээй, дамочка! — пытаюсь перекричать заведенную мамашку. Но она меня в упор не слышит.
— Сынок, родной, с тобой все в порядке? — осматривает парнишку.
— Да все с ним в порядке! Успокойтесь уже! И аккуратнее с этой штукой, — кивком головы указываю на баллончик в ее руке.
Эта ненормальная забыла, что ли про него, размахивая им во все стороны. Только я успеваю об этом подумать, как чувствую сильнейшее жжение в глазах.
— Твою мать, — ору я. — Какого хрена?
Глаза начинают непроизвольно слезиться, а горло першить. Закашливаюсь.
— Ребенка убери отсюда, — все также ору я.
Пацаненок начинает кашлять и судорожно хватать воздух. Сквозь пелену слез вижу в открытом рюкзаке этой идиотки бутылку с водой. Выхватываю довольно резко и даю пацану пить. Смачиваю руки, плескаю себе в лицо водой, умываю пацана. Девчонка ошарашенно стоит и смотрит с застывшим ужасом на лице. Пришибленная.
