затоптали, — давлю ладонью ей между лопаток.
Она часто кивает и делает точно, как я говорю. Подружки ее быстро спохватываются и следуют Олькиному примеру.
Сам тоже ложусь мордой в пол, но перед этим достаю ксиву и в развернутом виде зажимаю в правой руке.
Кто есть кто, потом разбираться будут.
— Бушманов, ты че здесь забыл?
— Отдохнуть решил, — забираю ксиву. — С девочкой своей, — киваю на Ольку, и та тушуется. — А тут вы, кайфоломы.
Отряхиваю джинсы, пару раз провожу ладонью по футболке. Глаза режет от белого света. После полумрака и стробоскопов сейчас и фонарик на зажигалке ярким покажется.
— Работа такая. Ладно, вали давай.
— Благодарствую, — пожимаю капитану руку. Мужики чисто сработали, явно по наводке. За хозяином клуба давно шлейф из дерьмища тянется. — Пошли, — уже Ольке.
Грицай стоит как потеряшка. Только глазами хлопает. А глаза у нее мама не горюй. Яркие. Синие, как море в шторм. Смотришь и чувствуешь себя тем самым матерящимся моряком. Ну, видели эти видео, где они в полную опу попадают, когда воду на палубу забрасывает? Апокалиптичненько.
Я когда зеленый совсем был, уже на Ольку слюни пускал. Но старался держаться в стороне. Девочка брата — табу.
Да и Грицай, никого в то время кроме своего ненаглядного не видела. Гордилась что Олег ее старше. Никому не верила. Все враги были — потому что такую любовь очерняют.
Ну вот зачем она вернулась?
Лучше б сидела, где она там была? Не важно. Лучше бы не возвращалась.
— Пошли, — повторяюсь, с первого раза явно не услышала.
— А… — открывает рот, как рыба, губами хлопает, а звуков больше не вылетает. Только по дернувшейся в сторону подружаек голове соображаю, чего хочет.
— Подружки тоже. Такси сейчас вызову, — достаю мобильник.
— Бушманов, ты, что ли? — голосит Ритка. Та еще девочка. Ни одного мужика не пропустит. Никогда не пойму этого их трио. Заучка, многодетная мать и Маргарита, блин.
Сканирую размалеванный фейс, по привычке спускаясь взглядом ниже. Декольте — зачет.
— Я, Макарова, я, топай давай.
Боковым зрением замечаю притаившееся на другой стороне дороги такси и взмахиваю рукой. Если чувак свободен, заморачиваться с вызовом машины не придется.
— Я слышала, ты мент, — не унимается Макарова.
— Я про тебя тоже много разного слышал.
Ритка закатывает глаза и плюхается на сиденье подъехавшего «Соляриса».
— Черт!
— Что там, Карин? — Олька, наконец, отмирает после маски-шоу.
— Тут кресло детское. Боже, кажется, вся эта малышовая атрибутика меня просто преследует.
— Я его сейчас в багажник кину, — спохватывается водитель.
— Не кипишуй, — даю отмашку, и водила притормаживает. — Третью я сам подброшу. — Поворачиваюсь к Ольке: — Тебе куда? В гостиницу или у кого-то из них остановилась? — киваю в сторону тачки.
— Меня на Ленина. Я там квартиру сняла.
— Понял. Пошли.
— А девочки…
— Сами доедут.
Тяну ее за руку, пока Грицай окончательно не вышла из ступора.
— Прыгай, — открываю дверь «Финика» и подаю Ольке руку.
Она мой жест игнорит. Забирается в салон своими силами. Ну не хочешь, как хочешь. Огибаю капот и сажусь за руль.
На улице пусто. Встречных машин почти нет.
Бросаю взгляд на Ольку. Она уже успела снять туфли и подтянуть колени к груди. Затылком плотно прижалась к подголовнику. Глаза прикрыты.
— Ты там живая? — будто невзначай задеваю ее ногу. Пальцы неожиданно покалывает. Спокойно, лейтенант. Без рук давай.
Грицай же только головой мотает.
— У тебя обезболивающей таблетки, случайно, нет? — растягивает слова, несколько раз легонько вколачиваясь затылком в подголовник.
У меня-то есть, но вряд ли мы с тобой, Оленька, про одни и те же средства говорим. С моими все куда проще. В коечку, а сверху или снизу, разницы уже нет. Но то, что голова враз пройдет, — факт.
Вслух я, конечно, озвучиваю другое:
— Уже похмелье?
— Шутник. Мозг сейчас лопнет, — трет виски. — Сходила, блин, в клуб.
— Таблетки нет, но могу притормозить у аптеки.
— Если не трудно, пожалуйста.
— Да без проблем. Ты чего вообще в город вернулась?
— По родным краям соскучилась, — хмыкает.
— Это бывает.
— А ты чего вообще меня проводить вызвался? С братом своим конфликта не будет?
Спрашивает, а сама глаза отводит. Вот мы и добрались до самой интересной темы. Всплыл Олежа, как дерьмо в проруби.
Грицай почему из города-то пару лет назад сбежала? Потому что Олег женился.
Она с ним семь лет была, а он все это время, еще с половиной города мутил. Девок менял как перчатки. А этой — лапшу на уши вешал. Потом одна из его мадамок залетела, пришлось жениться. У девчонки отец со связями оказался, рыпаться было поздно.
Да и Олег по стопам папы нашего пойти хотел. В адвокаты. Репутацию подмачивать не велено было. Все всех устраивало. И партия более выигрышная и сразу статус серьезного женатого человека. Таким в определенных кругах проще.
— Мы нечасто пересекаемся.
— М-м-м, а такая семья крепкая была.
— У всего есть срок годности, — пожимаю плечами и прижимаюсь к обочине. По правую сторону зеленым мигает вывеска «Аптека». — Взять чего?
— Я сама.
— Да сиди ты уже. Что брать?
Олька диктует пару названий на случай, если чего-то определенного не окажется.
Улыбаюсь симпатичной девчонке-фармацевту и забираю таблы. На улице делаю вдох поглубже. В груди отдает жаром. Ночка, конечно, та еще выдалась. А завтра, между прочим, на сутки.
По-хорошему, давно пора десятый
