А вот старший брат, Матвей, меня обскакал. Завоевал её сердце по щелчку пальцев. Оля потом мне как-то в доверительной беседе призналась, что уже в первый вечер знала, что Матвей тот самый, что она обязательно выйдет за него и у них будет трое очаровательных детишек. Но троих они сотворить не успели. Остановились на Дидишке. Даже сейчас Оля говорит, что всё ещё любит его. С горечью и слезами, но любит.
Я не лез в их отношения. Во-первых, Матвей был моим братом. Во-вторых, между мной и Олей разница в пять лет. Ерунда, по сути, но всё же. Она выбрала моего старшего брата, а не восемнадцатилетнего пацана, которым я тогда был.
Так что я просто наблюдал со стороны, как Матвей влюбляется, женится и становится счастливым отцом.
Я встречался с девушками, внешне похожими на Олю. У них всегда были длинные тёмно-русые волосы, зелёные глаза и чуть смуглая кожа, выразительные брови и чувственные губы. Какое-то время это работало, а потом стало раздражать, потому что никто из тех девушек не был Олей. Так что я избрал путь полных противоположностей, но и это не помогло.
- Чай? Кофе? Мороженое? – последнее говорю для Дианы.
Оля кидает сумочку на диван, на секунду прикрывает глаза, прежде чем стянуть тонкую трикотажную шапочку с головы. На дворе осень и ветер сегодня с залива довольно сильный. И холодный. С залива всегда лютые северные потоки, особенно в это время года. Оля выглядит усталой, с тех пор, как это случилось она всегда в таком состоянии. Печаль поселилась в уголках её губ, остаётся надеяться, что не навечно.
Уже два года прошло. Два грёбанный года с момента его гибели. Два года с тех пор, как он зашёл в то горящее здание и уже не вышел из него. Балка рухнула и похоронила его под собой. Мне Матвея очень не хватает. Он был отличным старшим братом. Мы прекрасно ладили, а я раздражался из-за того, что Оля предпочла его. Сейчас чувствую вину. Конечно, лучше бы он был жив и счастлив. И Оля бы спала нормально, я знаю, у неё проблемы со сном.
Первые месяцы были трудными для всей семьи. Оля плакала без конца, а потом успокоилась. И замерла. Застыла. Существовала без эмоций. Я пытался несколько раз встряхнуть её, но она жила, как на автомате. Растила дочь, приезжала в гости, всегда отвечала на звонки, ходила на работу и устраивала быт без Матвея.
Время шло, месяцы складывались в годы, внешне стало лучше, а внутренне… чёрт его знает. Моя дыра в груди от потери брата не заросла до конца, а её – тем более. В любом случае, сейчас Оля хотя бы улыбается и даже веселится. Ещё и говорит, что нельзя Дидишке расти среди грустных лиц. А я кто? Я самый весёлый дядя на свете. Поэтому они ко мне и приезжают время от времени на выходные.
- А можно мне и кофе, и мороженое? – вдруг отмирает Оля.
На её лице надежда и ожидание.
Я усмехаюсь и наклоняюсь, чтобы усадить племяшку на диван. Диди всё ещё в прострации, щёлкает заклёпкой на кармане куртки.
- Без проблем. Вам гляссе? Или отдельно?
- А можно и туда, и отдельно?
- Оу, у кого-то глюкозное голодание? Пирожным будете закусывать? Я тут для вас эклеров прикупил.
- Эклеры? – оживает Диана.
- Ой, чувствую после глюкозного голодания, как ты выразился, будет сахарная бомба.
- Сахарный фейерверк, - поправляю и подмигиваю им. – Раздевайтесь, мойте руки и дуйте на кухню. Я сейчас всё приготовлю.
На самом деле, у меня всегда припрятано мороженое для Диди на случай внезапных визитов, хотя их ни разу и не было. Оля всегда чётко сообщает, когда и во сколько их ждать. Может, думает, что я тут с девицами развлекаюсь, не хочет беспокоить. По её мнению, раз мне почти двадцать четыре, единственное, что меня интересует в свободное от работы время – это тусовки до утра. Нет, я бываю на них, конечно, но не то чтобы часто. И сюда я компашки не вожу. Тут моя берлога. Моя отдушина. Если тут и бывают сборища, то только парни, без всяких девиц. И Оля с Дианой. Вот и все мои гости.
Я никогда не говорил Оле, что люблю её. И как сильно. Ни пока они с братом встречались, ни после их свадьбы. Тогда это было неважно, она бы никак не могла на это ответить. Боюсь, я бы смутил её, и мы бы в итоге не смогли нормально общаться.
А после смерти брата и подавно я молчал. Оля, наверняка, почувствовала бы себя преданной. Я ведь помогал ей с Дианой и решал проблемы, если она обращалась, а так бы думала, что я делаю это лишь для того, чтобы подобраться к ней поближе.
Так что я молчу о своей любви. По сей день молчу.
Глава 3
- Как на работе? – коротко спрашиваю.
- Нормально, но знаешь, устала. Может, отпуск возьму.
- Давно пора.
Смотрю на дно чашки с чаем, замечая, что почти его прикончил.
Когда брат был жив, Оля не работала, сидела с Дианой в декрете, а после его ухода устроилась в детскую районную библиотеку. Говорит, что из-за графика. Поначалу она просто принимала и выдавала книги, занималась рутинной работой, а позже включилась в творческий процесс, организовала несколько выставок, тематических вечеров, читала лекции про авторов из школьной программы по литературе, вела мастер-классы для детей. Она и сейчас активничает, а про отпуск, действительно, не помню, когда она последний раз в нём была.
Наши родители, понимая, что Оля и Диди остались без твёрдого плеча, предлагали им финансовую помощь, но Оля слишком гордая, чтобы её принять. Снимает квартиру, потому что собственной они с Матвеем так и не успели разжиться, и отказывается переезжать к моим. Мама говорит, они с отцом думаю купить для внучки жильё, раз Оля отказывается принимать деньгами, так что, знаю, в ближайшее время, они будут это с ней обсуждать.
Диана ходит в садик, я несколько раз забирал её по просьбе Оли. Однажды новенькая воспитательница обратилась ко мне, как к отцу Дидишки. Конечно, пришлось признаваться, что я всё лишь дядя, но в действительности я отчаянно желаю, чтобы она была моей. Я бы дал этим двум девочкам всё, чтобы они не попросили.
Маленькая лиса суёт мне под нос какого-то нового плющевого пса.
- Давай поиграем с Лайком, - не просит, а требует она.
- Давай, - переключаю на неё внимание.
В итоге всё начинается с подбрасывания игрушки в воздух. Когда Оля встаёт, чтобы размяться, Диди проносится между нами, заливисто смеясь и вовлекая в игру. В итоге всё заканчивается полётом Оли на кучу листьев.
- Это не весело, я себе попу отшибла, - она смотрит на меня с возмущением.
- Размять? – подмигиваю.
- Иди ты, - хихикает она, а потом накрывает рот ладонью, посматривая на скачущую поблизости Диди.
- Ай-яй-яй, - подкидываю я дровишек, - ругаться при детях, ай-яй-яй.
- Провокатор. Я до тебя доберусь.
Протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться.
- Не доберёшься.
- Это мы ещё посмотрим.
Я подбрасываю сухой листвы в костёр. Дымок вьётся, струйкой поднимаясь к небу. В воздухе разливается божественный запах. Я понимаю, почему Оле он нравится. В этом аромате всё – и уют, и тепло очага, и романтика, и тоска по ушедшему лету и дням, которые ты никогда не вернёшь, а ещё по людям, которых больше не увидишь.
Когда на улице становится совсем холодно и некомфортно, мы возвращаемся в дом. Диана собирается купаться, и Оля отводит её ванную, чтобы набрать горячей воды с пеной. Диди играется в ней больше часа, а Оля, я слышу, читает ей какие-то сказки, а потом просит меня уложить принцесску спать.
- Я бы тоже погрелась в душе, - признаётся она.
- Что ж ты не сказала, что я тебя заморозил.
- Ну, у тебя будет ещё шанс согреть, - прикусывая нижнюю губу, усмехается она.
- А, ну если будет, то я постараюсь.
- Чайку завари, - хихикает она.
Оля юркает в ванную, а я подхватываю племяшку подмышку и так несу в спальню. У Дианы в этом доме своя комната. Каким-то образом за прошедший год она оккупировала одну из гостевых. Сначала оставила там пару книг, потом привезла конструктор и несколько кукол. Далее всякие мелочи, кажется, стали возникать там сами собой.
