Так, Дарина, соберись! Не смей раскисать. Тебе еще сегодня возвращаться в город… родной город, что кишит прошлым. Твоим. Его. Вашим.
— И почему ты такая упрямая? — недовольно фыркает.
— Жизнь такой сделала, — мило улыбаюсь, пытаясь с дрожью по всему телу справиться.
Людмила не знает всю мою подноготную. Не делилась я с ней подробностями. Так, в общих чертах.
— Сколько там времени?
Мила взмахивает рукой с дорогими брендовыми часами. Да уж, на такие мне нужно работать без выходных год. Да и без отпуска тоже.
Вот она может позволить себе шиковать, крутить парнями, веселиться хоть каждый божий день. А я… мне тяжело. Морально, физически, материально.
Просить в долг у подруги больше не буду. Не правильно это. Она и так многое мне простила.
— Уже полдвенадцатого, — лезу в сумку за кошельком. — Не нужно, Дарина, — качает отрицательно головой. — Я заплачу.
— Люд, мне неудобно.
— Неудобно спать на потолке, — протягивает подошедшему официанту карточку. — Беги давай к своему Дениске. Только не забывай мне писать и звонить! — кричит уже мне в спину.
Ловлю такси. Денег очень мало, но сегодня могу пошиковать. Все-таки последний день я в этом городе. Придется возвращаться обратно. Туда, откуда я давно сбежала.
К маме. Которой становится все хуже и хуже с каждым днем. Уже не знаю, как ей помочь. Накопленных средств кот наплакал. Кредит мне не дадут. Да и на новой работе вряд ли дадут сразу большой аванс, чтобы устроить маму в лучшую клинику.
Порой так хочется плакать. Навзрыд. Истерично. Выплеснуть из себя все эмоции. Но приходится быть сильной. Ради дорогого для меня человечка, ждущего дома.
Прошу таксиста подождать меня. Отдаю в долг половину суммы за поездку. Молодой человек сначала с недоверием смотрит на меня, а потом все-таки соглашается.
— Дарина, можно тебя на минуточку?
Едва поднимаюсь на третий этаж, меня тормозит хозяйка квартиры. Высокая, грозная женщина в синем халате. От ее взгляда вся съеживаюсь. Появляется стойкое желание убежать, спрятаться в шкафу.
— Что-то не так с деньгами, Мария Ивановна?
Я отдала последние сбережения. Больше у меня ничего нет. Только пара тысяч на еду. Билеты на поезд уже куплены. Пора ехать на вокзал.
— Ты попала в неприятности? — нежный, ласковый голос. Только со мной она такая. — Тебя кто-то обидел, поэтому сбегаешь? — волнуется, переживает.
— Нет, — качаю головой, с трудом сдерживая поток слез. — Просто мне нужно вернуться домой. Мама тяжело больна. Ей нужен уход.
Мария Ивановна знает о ее болезни. Пару раз даже разговаривала с ней, давала дельные советы.
— Ей не стало лучше? — берет меня за руки.
Только сейчас поняла, что они у меня очень холодные. Как сердце с душой. Внутри вообще все покрылось ледяной коркой.
— Говорит, что мне не о чем беспокоиться. Но по голосу понимаю, что она врет. Не может…
— Мама! — детские ручки обхватывают мою ногу и прижимаются к бедру. — Я так скучал. Ти пишла. Даствуйте, Марья Вановна. А я сегодня себя хоесе вел. Не хулиганил.
Ох, Дениска, напрашивается на похвалу. Мой милый сынок.
— Привет, Денис, — Мария Ивановна наклоняется к нему. — Точно-точно хорошо? Ты мне не врешь? — делает якобы строгий голос, от чего сынок выпрямляется и выпячивает грудь вперед.
Мой маленький генерал.
— Да! — топает ножкой. — Спласите у Яны.
— Конечно, малыш, ты правду говоришь, — тихонечко посмеивается его «няня».
Дочка соседки с верхнего этажа. Будущая учительница начальных классов, иной раз остаётся с Денисом на пару часов.
— Мамуля, а Яна с нами поедет?
Такие грустные глазки, что у меня сердце на части разрывается. Я увожу сына из привычного для него мира. Тут у него и садик, и друзья, и кругом знакомые лица. А там?
Там все будет ново для него. Неизвестно, как он сможет адаптироваться к другому месту.
Меня одно радует. Мама живем далеко от моей прошлой квартиры. Никто не узнает в Денисе его. Моего бывшего мужа.
— К сожалению, она не может уехать из дома, — тяжело вздыхает. — Но ты сможешь с ней поговорить по видеосвязи, — вот современные технологии он очень хорошо знает.
— Ню ладно, — машет рукой, соглашаясь.
Слышу, как на улице сигналит такси. Черт! Совсем про него забыла. Надо бы поторопиться, а то там уже набежало за простой полно денег.
С открытой раной на сердце забираю из теперь уже чужой квартиры наши с сыном вещи. Прощаюсь с дорогими мне людьми. Плачу, не сдерживаясь. Сюда я больше точно никогда не вернусь.
Спускаемся с Денисом вниз. Водитель помогает загрузить чемодан в багажник. В последний раз оглядываюсь на ярко-синий дом, ощущая внутри зияющую пустоту. Словно меня лишили какой-то части.
Сажусь в машину к Денису и откидываюсь на спинку сиденья. Больно так сильно, что аж дышать тяжело. Как будто кто-то схватил легкие и со всей силы их сжал.
— А на поезде мы долго будем ехать?
Сынок ерзает на сиденье, выглядывая в каждое окно. Он впервые совершит такую длинную поездку.
— Полтора дня, мой милый, — глажу его по голове. — Но после ты увидишь бабушку Ангелину.
Молча кивает, задумчиво закусив губу, и вновь возвращается к просмотру улиц.
Надеюсь, ничего плохого с нами там не случится.
* * *
— Денис! Нас могли высадить с поезда из-за твоего плохого поведения. Почему ты так поступил? Ведь вел себя так тихо.
Ругаю сына, едва мы выходим из вагона. Народу совсем немного. Так что нам никто не мешает.
— Я очень хотел той леденец.
— Поэтому украл его у девочки? — виновато кивает. — Нельзя так делать. Это очень плохо, — останавливаемся. Опускаюсь на корточки и поворачиваю голову сына к себе. — Никогда не бери без спроса чужое. Ты меня понял?
Личико такое обиженно, грустное. Самой плохого от того, что не смогла купить ребенку сладость. Надо как можно скорее найти новую работу.
— Да, мамочка, — поправляю его майку. — Болсе тяк не буду. Ты на миня не обижаешься?
— Нет, мой золотой, — целую его в щеку.
— Тогдя купишь мне мягкую игрушку?
Радостно подпрыгивает на месте, машет руками и…случайно кого-то задевает. Зажмуриваюсь, боясь увидеть последствия его безобразия. Мы только приехали, а уже попали в неприятности.
— Зараза, — мужской, хриплый голос. — Придется опять переодеваться.
В ужасе распахиваю глаза. Это мы на крупные проблемы нарвались. Век не расплатимся.
— Прошу прощения, — руки дрожат, когда я пытаюсь найти в сумке влажные салфетки. — Просто мой сын немного… Ох, извините, — протягиваю высокому мужчине салфетку, чтобы он оттер пятно от кофе на белоснежной рубашке. — Я… я…
Не знаю, что сказать. При виде него у меня дар речи теряется. И это не только по тому, что он чертовски хорош собой и одет в дорогой синий костюм. Просто уж очень знакомым он мне кажется. Эти черные волосы в модной стрижке. Немного холодные карие глаза. Чуть пухлые губы. Широкая линия скул, покрытая стильной бородкой. Крепкая шея, где немного выделяется «адамово яблоко».
Я вижу его впервые, но взгляд оторвать не могу. Какой же красавчик. Давно меня так не цеплял мужчина.
— Девушка, вы меня слышите? — машет перед моим лицом рукой с дорогим Ролексом. Богат, красив и успешен.
Наверняка сейчас потребует оплатить ему химчистку или вообще покупку рубашки. На что у меня точно не хватит денег.
— Я готова оплатить вам химчистку, — еле языком шевелю. Боясь услышать сумму.
— Ничего не нужно, — его губы вмиг растягиваются в широкую улыбку. — У меня сотни белых рубашек. Как-нибудь переживу потерю одной.
— Не ругайте маму. Она ни виновата, — Денис встает между нами в защитную позу и грозно смотрит на незнакомого дядю. — Я ее защитю, — размахивает кулаками.
— Дениска, — цыкаю на него. — Прекрати! Веди себя прилично.
— Нет-нет, не стоит его ругать, — опускается на корточки и выставляет вперед ладонь. — Разрешаю ударить дядю, так некстати появившегося на твоем пути, богатырь.
