уверенность и оптимизм. Коллеги снова любуются мной, а те, кому не нравлюсь, молча скрипят зубами.
Кабинет босса нашего, Филиппа Валентиновича, этажом выше. У него там вместительные апартаменты. Большой и красиво обставленный антикварной мебелью кабинет, просторная комната отдыха, где он любит поспать во время обеденного перерыва и вообще, когда захочет. Имеются конференц-зал и две комнаты для переговоров, большая и малая. Рядом кабинеты заместителей, и в том числе тот, красивый, солнечный и уютный, который буквально завтра займу я.
Гиена встречает меня кислым видом и ядовитыми глазами. У неё они настолько светлые, что радужка кажется белой. А ещё — узкие, всегда презрительно изогнутые губы, пучок тощих волос на голове и безупречного белого цвета блузка, застегнутая наглухо до самой шеи. Довершают портрет почти полное отсутствие женских выпуклостей на груди и каких-либо украшений.
— Филипп Валентинович вас ожидает, — говорит Гиена, бросив на меня полный презрения взгляд. Чем уж я так ей не угодила, не знаю. То есть могу догадываться, но пока голова моя занята совершенно другим. А именно — встречей с нашим генеральным директором, который у нас не только «генерал» и «босс», как мы его в агентстве зовём за глаза, но ещё — Жираф.
И это вовсе не оскорбительное, а наоборот — уважительное, полное авторитетного звучания прозвище. Ведь Филипп Валентинович создал агентство «Проспект» с нуля и поднял его на огромную высоту. У нас хотят работать все, кто что-либо понимает в рекламном бизнесе, и наша компания уже много лет пятёрке лидеров по всей России и в десятке — в Европе, так-то вот! И всё благодаря уникальному чутью босса, который умеет, как никто другой, подбирать себе сотрудников.
Ну, а Жираф — это из-за вещности и нашего отношения к генералу. Помните слова из песенки — «жираф большой, ему видней»? Вот почему. Да плюс рост — Филипп Валентинович высок, метр девяносто почти. Ему 57, и для своих лет он выглядит великолепно. Ладно скроен и крепко сшит, недаром в молодости увлекался лёгкой атлетикой. Теперь за его здоровьем следит четвертая жена, которая моложе на четверть века, и рядом с ней наш босс расцвел и похорошел.
Я вхожу в его кабинет, вся лучезарная и улыбаюсь генералу, который сидит за своим необъятным столом, вечно заваленным какими-то материалами. Он встает мне навстречу — всегда галантный кавалер! — подходит, нежно обнимает. Для него я не просто один из лучших сотрудников, ко мне Филипп Валентинович относится по-отечески, и очень это ценю.
— Доброе утро. Ну, как ты, Лика? — он так меня ласково называет, а если сердится, то Анжеликой зовёт. Если совсем рассержен, я становлюсь Анжеликой Дмитриевной. Ну, а коль совсем уж в ярости будет (такое бывало всего однажды, потом расскажу), то превращаюсь в «мисс Разумовскую». До сих пор не знаю, почему «мисс», а не «мадемуазель», например, или «сеньорита».
— Спасибо, Филипп Валентинович, чувствую себя прекрасно, настроение превосходное, жажду трудиться на благо «Проспекта», — отвечаю, одаривая босса самой лучезарной из своих улыбок.
— Вот и умница, — говорит он, показывая мне на одно из двух кресел у стены. Значит, будет разговор. Хорошо, я готова. Усаживаюсь и жду, что скажет генерал. А он почему-то не спешит, перебирает какие-то бумажки на столе. Понимаю: нервничает. Странно это.
Филипп Валентинович ёрзает в кресле, стараясь не смотреть мне в глаза. Попытки наладить с ним зрительный контакт проваливаются одна за другой. Чего он елозит, не понимаю? Будто на кнопку сел, или у него хронический геморрой обострился. Нет, я не проктолог, конечно, и ему в то самое место не заглядывала и даже медкарту не видела, лишь предположение.
— Босс, у вас всё в порядке? — не выдерживаю и задаю вопрос. Не слишком вежливо, но типа проявляю заботу о здоровье дражайшего руководителя.
— А? Да, всё хорошо, — поправляет Жираф свой эксклюзивный галстук. Да у него каждый предмет одежды или аксессуар такой. Старик (почему-то иначе, учитывая седину на висках, воспринимать его не могу) слишком долго был беден. Потому теперь отрывается по полной. У него усыпанный бриллиантами платиновый Rolex, золотая печатка с личным гербом, а ещё запонки и зажим для галстука из того же металла. Если так прикинуть, то передо мной самый дорогой Жираф на свете.
Эта игривая мысль меня забавляет, стараюсь сдержать улыбку. Мужчины такие мнительные! Посмотришь на кого-нибудь с ухмылочкой, так он машинально ручонку к ширинке тянет — проверять, не выбралось ли его хозяйство проветриться, и все это заметили. Не хватало ещё, чтобы прямо тут Филипп Валентинович принялся инспектировать своё нижнее хозяйство.
— Анжелика, я тебя вызвал, чтобы сообщить одну очень хорошую новость.
— Я вас очень внимательно слушаю, босс, — вся подбираюсь, но улыбка на лице сверкает новыми гранями. Знаю, что он скажет сейчас! Ураа-а-а!
— Я тут посовещался и пришел к выводу, что нашему агентству нужны новые идеи. То есть работаем мы, конечно, всё так же хорошо. По-прежнему в числе лидеров, имеем отличный запас прочности. Но! — Жираф вздымает указательный палец с отполированным ногтем (старикан очень любит маникюр, к нему даже специалист с четвертым размером груди прямо сюда приходит) и встаёт. Начинает прохаживаться по кабинету. Слежу за ним, как подсолнух.
— Но, чтобы сохранить лидерство, нам нужны новые, свежие идеи, яркие, сочные, как… апельсины! — выдает босс. — В этой связи я решил, что кресло заместителя генерального директора нашего агентства «Проспект» займет… — в этот момент я даже привстаю немного, ожидая услышать свои имя и фамилию, — самый достойный!
Что?! Я не ослышалась? Как это — «самый достойный»? Разве не я лучше всех? Хлопаю глазами, глядя на Жирафа. Тот стоит у окна, глядя на просторы столицы, и загадочно улыбается.
— Простите, шеф, я не совсем понимаю, — подаю робкий голосок. Ну, то есть я играю роль. На самом деле мне хочется подойти, взять старика за галстук, тряхнуть как следует, чтобы песок на ковер просыпался, и заорать: «Какого хрена ты тут несешь, старый пердун?!» Но надо сдерживаться, даже если внутри готов бахнуть вулкан, засыпав всё вокруг камнями, горячим пеплом и после расплескаться лавой.
— Объясняю. Кресло заместителя генерального директора, — креативного директора! — займёт тот, кто…
Раздается звонок, Жираф подскакивает к столу молоденьким козликом, хватает трубку: «Что, да? Пусть заходит!»
Смотрю на дверь. Она открывается, и в кабинет шефа входит ОН. Жгучий красавец
