и бешеным пульсом глазею на то, как Синичкина пулей скрывается за коваными воротами парка и исчезает в сумраке соседних дворов между домами. А передо моими глазами все еще стоит ее взгляд…
Взгляд девчонки, которую несколько недель назад я совсем «немножечко» довел до истерики…
Несколькими неделями ранее…
Макс
— Бла-бла-бла, — примерно так выглядит речь моего отца, вещающего сейчас со сцены.
По крайней мере так такой ее слышу я. Остальные же внимают его красивым речам и поздравлениям с каким-то там вузовским праздником. Особенно профессорско-преподавательский состав.
Была бы моя воля, я бы ни за что не просиживал на этом концерте свое драгоценное время. Но нас загнали сюда чуть ли не под расписку и наказали всем мило улыбаться. Еще бы! В универ приехал сам Виталий Ольховский, бизнесмен, меценат и просто широкой души человек… Но мой отец всего лишь вливает в наш вуз столько бабла, что его вынуждены слушать даже таракашки в столовке.
От всей этой пафосной мишуры в актовом зале у меня начинают пухнуть уши. Еще и Тоха, мой дорогой дружище, как назло, свалился с температурой и мне приходится терпеть все это чудо-действо одному.
Все. Не могу. Хочу на волю. Меня аж корежит изнутри.
Тихо поднимаюсь со своего кресла на одном из самых последних рядов и направляюсь вдоль стеночки к выходу.
— Куда собрался? Живо на место, — как из-под земли перед моим носом возникает наша деканша. Хватает меня за рукав худи и тормозит на пути. — Что за неуважение? Сядь и слушай, что рассказывают, — цедит она сквозь зубы.
— Тамара Ивановна, — точно так же цежу ей в ответ, — если что, я попрошу отца повторить этот шикарный спич дома. Окей?
Подмигнув ей, я ловко выдергиваю свою руку из ее клешней и протискиваюсь мимо деканши к выходу.
— Максим! Ольховский! — слышу гневное шипение Тамарки за спиной, перед тем, как громко хлопает дверь актового зала.
Да пофиг. Ну вот что она мне сделает? Вызовет отца? Он и так здесь.
А уши мои уже просто горят. До нервного тика хочется уединиться и попускать дым. И знаю самое лучшее для этого место.
Это старая деканатская подсобка на третьем этаже. Коридоры универа сейчас пусты, поэтому никто не видит, как я легким движением руки справляюсь с хлипким замком и скрываюсь за дверью подсобки. Но на всякий случай запираюсь в кабинете изнутри.
Здесь воняет сыростью и пылью, гнетущий полумрак и десятки захламленных коробками стеллажей, стоящих один к одному. Но неработающие датчики дыма делают это место просто бомбическим для никотинового релакса, когда не кайф идти на улицу и морозить свой зад.
Я пристраиваюсь на подоконнике у грязного окна, приоткрываю форточку и лезу в карман джинсов за зажигалкой, предвкушая вдох горького дыма.
Правда, на этом все моими мечты и заканчиваются, потому что щелкает замок в дверях.
Да твою ж мать! С подоконника я слетаю с него за секунду и буквально прилипаю к стеллажам в самом углу.
— Куда поставить коробку? Сюда? — слышу басистый бубнеж.
— Ага, здесь ставь, — вклинивается девчачий голос.
Что-то стукает и грюкает, а я так и стою неподвижно солдатиком. Надеюсь, сейчас эти двоя свалят отсюда. Но куда там…
— Готово. Пойдем ко всем в актовый зал? — интересуется парень.
— Угу, идем, — как-то очень грустно вздыхает девочка. И я готовлюсь мысленно похвалить ее за быструю сообразительность, но… — Леш, подожди. Можно с тобой поговорить? — По интонации девицы мне сразу становится понятно, что она нервничает.
А я нетерпеливо закатываю глаза!
— Да, конечно, говори, — тот самый Леша натянуто вздыхает.
Не знаю почему, но меня вдруг резко одолевает любопытство. Кто вообще приперся сюда? Осторожно наклоняю голову к щели между коробками на стеллаже, и мой взгляд попадает ровно на этих двоих незваных болтунов.
Парень оказывается мне знаком. Леха Смирнов. Смазливый второкурсник, блондинчик с юридического факультета. Мой негласный конкурент за женское внимание этого вуза. Только чересчур правильный. Типа сын маминой подруги: при бабле, спортсмен, отличник… Вечно ходит в наглаженных рубашечках и брючках. И сегодня не исключение. В общем при встрече с ним можно смело запихнуть два пальца в рот и сделать «бу-э».
А вот девочка… Высокая, сутулая, одета как с рынка: бесформенные джинсы, рубашка в цветочек и кардиган с рюшами. Темные волосы зализаны в тугой мышиный хвост. Я точно вижу ее в первый раз. Оно и не удивительно. На такое мои глаза бы никогда не глянули. Типичная ботанка.
Но любопытство распаляется во мне все сильнее. Что такой популярный сладкий мальчик как Смирнов делает здесь с этой мисс посредственностью?
— Леша, я просто… Я подумала… — мямлит девчонка. — Может, ты… точнее, мы… Ну… сходим куда… нибудь?
Я округляю глаза и снова прячу свой любопытный нос за коробки. А вот это весьма неожиданно.
— Синичкина, в смысле сходим? Вдвоем? — Смирнов явно ошарашен.
— Да, в кафе, например, — слышу, как голос девочки становится еще тише и неувереннее.
— Слу-у-шай, Олесь, — тянет блондинчик, а я понимаю: сейчас кому-то пропишут болт. Даже становится как-то жалко деваху. — ты хорошая. Правда… — и я снова едва удерживаю смешок в себе. — Но… нет.
— Почему? — шепчет девочка, а мне хочется вздохнуть и покачать головой. Ну вот куда она сунулась, а? Смешно же!
— Потому что, я не могу ответить тебе взаимностью. Дело не в тебе, — продолжает Смирнов. О ну, конечно, куда ж без этой фразы. — Ты правда хорошая… как друг. Спасибо тебе, что помогаешь мне с делами студенческого совета. Но… В общем, извини…
В старой деканатской коморке повисает тишина. Не дышу и я. Подглядывать и подслушивать — это, конечно, не гуд, но ведь я такую Санта-Барбару не заказывал.
— Я поняла. Все нормально, Леш, — интонация девчонки дрожит.
— И еще, Лесь… Называй меня Алекс. Я же тебя уже просил. Хорошо?
И я опять беззвучно кривлюсь. Алекс, ну конечно!
— Ну… это… я пойду? — с надеждой интересуется Смирнов.
— Да, конечно. Я догоню. Мне здесь надо… доделать кое-что, — сдавленно бормочет девчонка.
А во мне гаснет всяческая надежда, на то, что меня наконец оставят здесь одного. Потому что блондинчик, пробурчав что-то вежливое про «ты хорошая, но без обид» уходит, а вот Синичкина Олеся остается.
И я остаюсь. Все там же за стеллажами. Жду, когда свинтит и она.
Но я слышу лишь тихие всхлипывания. Сцепляю зубы и зажмуриваюсь. Только не бабские истерики! Чувствую себя уже дебилом, стоя там же в углу подсобки. Особенно когда всхлипы становятся громче.
Походу пора валить и мне.
