– Проголодался? – спросил он сына.
– Нет, я так за завтраком налопался!
– И мороженого не хочешь?
– Нет. А ты что, голодный?
– Да нет, просто чего-нибудь вкусненького хочется. О, я знаю! Сейчас мы с тобой зайдем в КаДеВе и там наверху съедим одну штуку…
– А что такое КаДеВе?
– Очень шикарный магазин. Заодно посмотрим подарок для бабушки.
– Ох, да! У нее же день рождения скоро.
А какой подарок?
– Говорю же – посмотрим.
Санька приуныл. Ходить по магазинам он не любил. Но тут его осенила спасительная мысль.
– Пап, я знаю, что надо купить бабушке!
– Серьезно? И что же?
– Махровый халат! А то она говорит, он у нее доисторический.
– Санька, ты гений! – обрадовался Владислав Александрович.
– Только, пап, он должен быть легкий, а то в прошлом году ей подарили халат, а она его деду отдала, сказала, у нее нет сил носить такую тяжесть.
– Санька, да тебе цены нет!
Они долго и с удовольствием бродили по залу – ведь у них была ясная цель. Выбор был велик, но в результате они обнаружили то, что нужно – халат из тонкой шелковистой махры темно-лилового цвета. Санька ликовал:
– Какая красотища, папа!
– Бабушка в этом будет похожа на епископа!
– Почему?
– Видишь ли, католические епископы носят лиловые сутаны, а впрочем, бабушке всегда шел лиловый.
В дополнение к халату были куплены еще махровые шлепанцы и набор лиловых полотенец.
– Да, в наши с тобой чемоданы это не влезет, придется купить еще сумку, – со смехом констатировал Владислав Александрович. – А сейчас надо отнести все это в гостиницу.
– Ну и что? Тут же совсем недалеко.
– Нет, дружище, ты как хочешь, а я просто жажду сожрать огромную порцию клубники со взбитыми сливками. Я это заслужил!
– И я! И я! – закричал Санька.
Ия! Ее звали Ия, почему-то вдруг возликовал Владислав Александрович.
Они поднялись на последний этаж, где находился ресторан.
– Ну, какие будут пожелания?
– Ты же обещал клубнику со сливками!
– Заметано! Садись и сторожи бабушкину махру.
Это был ресторан самообслуживания.
– А может, хочешь сперва чего-нибудь посущественнее?
– Нет! Хочу огромную порцию клубники!
– Правильно, сын!
Порции и в самом деле были громадные. Они уплетали клубнику со сливками, и им было так хорошо и весело!
Как я люблю его, как он похож на меня, у нас даже вкусы схожие. Господи, только бы с ним все было в порядке, только бы жизнь щадила его. Он ведь уже пережил настоящую трагедию, потерял мать… И мачехи у него не будет!
– Пап, а кто тебе из зверей больше всех понравился?
– Жирафик, – без тени сомнения ответил отец.
– Почему?
– Не знаю. Просто так…
– А мне ягуар, как он на солнышке грелся. И еще эти черные буйволищи в воде, такие клевые!
Вот тут наши вкусы разошлись, с улыбкой подумал Владислав Александрович. А сколько ей лет сейчас? Если тогда ей было лет тринадцать – четырнадцать, то сейчас ей должно быть двадцать семь – двадцать восемь. И она, скорее всего, замужем, а может, даже многодетная мать… И ничем уже не напоминает прелестного жирафенка… Вот разве что шея осталась такая же длинная, а может, уже и жилистая, некрасивая. И чего мне далась эта Ия? Я и не вспоминал о ней с тех пор, как расстался с Алиной. Алина уехала за границу, кто-то говорил, она осела в Испании, возможно, и младшую сестренку пристроила замуж за какого-нибудь дона… Суареса или Хименеса… Хулио Хименеса… Сеньора Хулио Хименес… Ну и черт с ней!
Дни в Берлине были длинными и счастливыми для обоих. К вечеру они уже падали замертво. Они еще смотались в Дрезден. Владислав Александрович считал, что Сикстинскую мадонну надо видеть. Они целенаправленно пошли к ней, осмотрели еще один зал, где были собраны наиболее знаменитые полотна галереи, и ушли.
– Пап, а здорово, – сказал Санька. – Так можно в музеи ходить. И уж точно не забудешь… Каша в голове не образуется. Эх, хорошо с тобой…
– Санька, милый ты мой…
– Да нет, пап, я все понимаю, ты часто уезжаешь. И потом в Москве с дедом нет проблем.
– А в Москве он тебя не таскает по достопримечательностям?
– Редко. Он же работает, устает. Но я тебе по секрету скажу…
– Да?
– Мне больше всего не Мадонна понравилась, а этот… в шапочке, с длинными волосами…
– «Мальчик» Пинтуриккио.
– Вот-вот. У него такие глаза… Но это не надо никому говорить, да?
– Почему?
– Ну, вроде надо Мадонной восхищаться?
– Нет, сын, восхищаться надо только тем, что тебя восхищает. Вон почти весь мир восхищается «Джокондой», а я смотрю и, как говорят теперь, не догоняю. Вполне возможно, что я остолоп и ни черта не смыслю в живописи, но что делать? Ну не притворяться же…
– Пап, а можно спросить совсем про другое?
– Валяй!
– Ты почему не женишься?
– Вот те раз!
– Нет, правда?
– А ты хочешь, чтобы я женился?
– Я? Нет. Бабушка хочет.
– Бабушка хочет, а я не хочу.
– Почему? Ты еще маму не забыл?
– А я никогда ее не забуду, даже если вдруг когда-нибудь женюсь. А пока не хочу. Исчерпывающий ответ?
– Ага! Но бабушка говорит, у тебя бывают какие-то тетки…
– Ну, милый ты мой, не на всех тетках надо жениться.
– Значит, правда бывают?
– Бывают.
– И они все плохие?
– Да почему? В основном вполне себе хорошие, а впрочем, разные. А вообще, к чему этот разговор?
– Просто… по-мужски… С дедом про это не поговоришь.
– А, ну если по-мужски… Есть еще вопросы?
– Пока нет.
Сын смотрел на него с такой любовью, что у Владислава Александровича запершило в горле.
– Знаешь, Санька, самое главное, чтобы ты всегда мог прийти ко мне со своими мужскими вопросами. Мы ведь не только отец и сын, мы еще и друзья?
Мальчик просиял.
– Да, пап, ты мой самый лучший друг! Даже лучше Леньки.
– О, это большая честь! – засмеялся Владислав Александрович.
– Пап, а я есть хочу!
– Я тоже. Есть какие-нибудь пожелания?
– Ага! Я хочу такую сосиску, как мы вчера ели!
– Губа не дура! Надеюсь, на вокзале нам это удастся. А нет, перехватим что-нибудь, и уже в Берлине точно поедим.
Но на вокзале им удалось осуществить это скромное желание.
– Пап, а как эти сосиски называются?
– Боквурст.
– В жизни ничего вкуснее не ел. И булочка такая, и горчица… И потом на улице, руками, такой кайф. Бабушка с дедом не позволили бы, а уж если бы увидели, что мы это колой запиваем…
– Это точно, нам бы обоим не поздоровилось! – засмеялся Владислав Александрович.
– Пап, а я, кажется, понял, почему ты никогда не ездишь с нами отдыхать.
– Ну-ка, интересно!
– Потому что тебе неохота подчиняться родителям, да? А показывать плохой пример при мне нехорошо?
