Я вздыхаю и прижимаюсь к ней. — Да.
Самое лучшее в том, что у вас есть сестра-близнец, — это то, насколько мы связаны. Она больше ничего не говорит, просто потому, что понимает, что я не хочу говорить об этом. Тот день — это то, что она и я обе пытались оставить как можно дальше в прошлом, но, как гласит старая поговорка: некоторые вещи легче сказать, чем сделать.
***
Я просыпаюсь утром от звука моей сестры, тихо передвигающейся по своей комнате. Она достает стопки одежды из своих ящиков и складывает их в чемодан, напоминая мне, что завтра уезжает. Ирония того, что я должна делать то же самое, не ускользает от меня. К сожалению, в прошлом году я сделала несколько идиотских решений, и теперь мне нужно повторить половину моего выпускного года. Я думаю, это дело рук кармы, и, черт возьми, она сука.
— Ты не можешь взять меня с собой? Спрячешь меня в своем чемодане или еще в какой-нибудь хрени?
Она усмехается, подходит к краю кровати и садится рядом со мной. — Ты же знаешь, я бы сделала это, если бы могла.
Мы обе рано научились полагаться друг на друга. Когда наши родители ссорились. Когда наша сестра пыталась командовать нами, а потом лгала, чтобы втянуть нас в неприятности, когда мы ей этого не позволили. Когда наша лучшая подруга появилась в школе после того, как исчезла на долгие годы, только для того, чтобы вести себя так, будто она понятия не имела, кто мы такие. Это всегда были мы с ней — единственная постоянная вещь, на которую, я знала, я могла рассчитывать.
— Что я буду делать без тебя? — Печально бормочу я.
— То же самое, что ты всегда делаешь — заставляешь папу хотеть рвать на себе волосы и смеяться, когда ты это делаешь.
Я смеюсь, отчасти потому, что это заставляет меня выглядеть маньяком, а отчасти потому, что это правда. Ни для кого не секрет, что я представляю угрозу для семьи. Делейни и наша старшая сестра Эйнсли всегда были обречены на величие, но я? Я превратила это в игру, чтобы посмотреть, сколько раз я смогу попасть в список дерьма моего отца. Я знаю, они говорят любить свою семью и прочую чушь, но у того, кто это сказал, никогда не было такого отца, как у меня.
Мой телефон вибрирует на прикроватной тумбочке, и мое сердце замирает, когда я вижу это имя. Истон — мой парень, по крайней мере, на данный момент. Через несколько дней он уедет в колледж, как и все остальные, а я застряну здесь. Мы оба избегали неизбежного разговора, но, похоже, время вышло. Я беру устройство в руку и открываю его, видя именно то, что и предполагала увидеть.
Истон: Нам нужно поговорить.
Нам нужно поговорить. Четыре слова, которые любит слышать каждая девушка. К счастью для меня, я всегда рассматривала эти отношения именно такими, какие они есть, — как способ скоротать время. Не поймите меня неправильно, Истон помог мне пройти через многое, но с моей стороны было бы наивно думать, что у нас есть хоть какой-то шанс наладить отношения на расстоянии. Это лучше, чем позволить какой-то школьной интрижке обернуться, тем, что мне будут изменять месяцами.
Тесса: На озере. Через час.
Делейни наблюдает, как я бросаю телефон на колени и провожу руками по лицу. Успокаивающее прикосновение, которое она кладет мне на спину, говорит мне, что она здесь, если я в ней нуждаюсь, но это то, что я должна сделать сама. Кроме того, с завтрашнего дня у меня больше не будет моей сестры, на которую я могла бы опереться в поисках эмоциональной поддержки. Тони или плыви, сука.
— Мы все еще идем в клуб сегодня вечером? — Спрашиваю я, вставая с кровати.
— Да. По-моему, Сев сказала, что хочет уйти около девяти.
Я киваю и направляюсь к двери, но меня останавливают.
— Тесс? — Зовет Лейни, заставляя меня оглянуться на нее. — Я люблю тебя.
Легкая усмешка расплывается на моем лице. — Я тоже тебя люблю.
С этими словами я иду готовиться к моему неизбежному расставанию.
***
Как только я заезжаю на парковку, Истон слышит, как я приближаюсь. В том-то и фишка, что у вас есть черный как смоль Lamborghini Aventador — это немного заметно. Как бы сильно я ни любила эту машину, это был подарок моих родителей на день рождения. Иногда из-за этого он больше похож на шар с цепью, чем на роскошь.
— Ты хорошо выглядишь, — говорит он мне, как только я вылезаю из машины.
Я ухмыляюсь. — Разве я не всегда так делаю?
Напряжение между нами такое сильное, что я могу задохнуться от него. Как будто мы оба точно знаем, к чему это приведет, но ни один из нас не хочет быть тем, кто скажет это. Я провожу пальцами по своим длинным каштановым волосам и оглядываю его с ног до головы. Есть много вещей, которые привлекли меня в Истоне в первую очередь, главной из которых является его склонность наплевать на власть. Его темные локоны убраны с лица, а карие глаза в тон — болезненное напоминание о том времени, которое я провела, глядя в них. Я обхожу машину спереди и сажусь на капот своей машины.
— Итак, когда ты уезжаешь?
Он смотрит вниз, на землю, и легонько пинает камень. — Послезавтра.
Я сжимаю губы в тонкую линию и киваю. — Это круто.
Мы вдвоем не произносим ни слова, глядя на воду и надеясь на что-нибудь, что сгладит неловкость. Если честно, тишина невыносима. Я делаю глубокий вдох. Поскольку у него явно не хватает смелости сделать это, мне придется сделать это самой.
— Итак, это было весело, верно?
Его брови хмурятся. — Что?
— Это. — Я указываю на нас двоих. — Мы хорошо проводили время, пока это продолжалось.
Как только он понимает, о чем я говорю, он выдыхает. — Мы расстаемся.
— Истон, не делай вид, что ты этого не предвидел. Мы с тобой оба знали, что это такое. — Я спрыгиваю с машины и обнимаю его. — Без обид.
Он целует меня в макушку, отпуская, как только я отодвигаюсь и подхожу к водительскому месту.
— Ты когда-нибудь собираешься остепениться? — Он зовет меня. — Позволишь кому-то сделать из тебя честную женщину?
Этот вопрос почти застает меня врасплох. Почти. Я прикусываю губу, чтобы подавить усмешку. — И что в этом забавного?
Я слышу, как он хихикает, когда я сажусь в машину и закрываю дверь. Двигатель с ревом оживает, прежде чем я отъезжаю. В последний раз мягко улыбнувшись Истону, я выезжаю оттуда, ни разу не оглянувшись. Дело не в том, что он мне безразличен. Он помог мне пережить довольно трудные времена. Но я взяла за правило не подпускать никого достаточно близко, чтобы причинить мне боль. Это лучший из известных мне способов оставаться несломленной. Единственная слеза, которая скатывается по моей щеке, — это единственная, которую я позволю себе пролить.
***
Клуб пульсирует энергией, а музыка вибрирует сквозь стены и пол. Я кладу свое поддельное удостоверение обратно в бумажник и жду, пока моя сестра и друзья сделают то же самое. Нокс, парень-нарушитель спокойствия Делейни, обнимает ее сзади, заставляя улыбнуться. Они были самой неожиданной парой, поскольку моя сестра была практически монахиней до того, как встретила его, но они работают наилучшим из возможных способов.
— Ладно, сучки, — говорит Грейсон своим лучшим голосом девушки из долины. — Кто-нибудь, пойдемте со мной за пивом. Я больше не готов терпеть засуху.
Мы все смеемся, когда Нокс бьет его в живот. — Напомни мне еще раз, почему я с тобой дружу?
Грей падает в объятия Нокса. — Потому что я твоя родственная душа, и ты любишь меня.
— Эй, осторожнее. — Делейни смерила его единственным взглядом.
Он встает и поднимает руки в знак капитуляции. — О-о-о. Похоже, я разозлил твоего маленького Бэмби.
Саванна закатывает глаза. — Ты еще даже не напился, а я уже хочу отвезти твою задницу домой.
— О-о-о, — воркует он, приподнимая брови. — Для какого-нибудь баловства?
Когда Грейсон подходит, чтобы поцеловать Сев, она останавливает его, положив руку ему на лоб. — Назови это «баловством» еще раз.
Нокс хихикает и хватает Грея за руку. — Ладно, давай возьмем тебе выпить, прежде чем ты заставишь Саванну понять, насколько она лучше тебя.
