уже достаточно пришла в себя, чтобы осознавать все свое грехопадение и стремиться предотвратить его окончание.
Конечно, мужчина не доволен таким поворотом.
За спиной слышится хлопок и тьму спальни озаряет тусклый свет ночника откуда-то сбоку. И все бы ничего, но это не мой ночник, не моя спальня, и я нахожусь совсем не у себя дома.
Ой, мама…
Сижу. Смотрю в черные глаза мужчины и прям чувствую, как меня заливает краской стыда и смущения от воспоминаний о том, что еще недавно происходило между нами. Ноющее ощущение между ног от недополученного удовольствия усугубляет мое состояние. Как и не утихающая жажда в ответном взоре наравне с непроходящим стояком. На который я очень старалась не пялиться.
Старалась.
Но взгляд позорно нет-нет, да съезжал вниз.
Никогда прежде не видела голых мужчин.
А посмотреть было на что. И без его возбуждения.
Широкие плечи, сильные руки, прокачанные грудные мышцы, рельефный пресс…
И да, взгляд опять против воли уткнулся туда, где все большое и твердое.
Да блин!
Сколько можно?
Туда пялиться…
Вот только я не решаюсь попросить Ильяса прикрыться. Как и не прошу подать мне лежащую рядом с ним футболку, которую он с меня успел стащить чуть раньше, или слезть с одеяла и позволить мне в него завернуться. Почему-то кажется, если заговорю, все станет только хуже. Вот и молчу. В какой-то момент не выдерживаю, первая опускаю взгляд. Смотрю на свои ладони, а в голове назойливо бьется мысль о том, что лучше бы не было этого звонка. Глядишь, я бы потом проснулась и не вспомнила ни о чем, приняв реальность за сон.
Глупая мысль.
Такое за сон точно принять не получилось бы. Как не получалось сейчас. Настойчивая трель звонка тому лишнее подтверждение. Не знаю, кто там столь яро рвался в квартиру, но Ильяс не спешил идти открывать гостю дверь.
Сидел, угрюмо смотрел на меня, до хруста сжимая-разжимая покоящиеся на коленях кулаки, и явно думал что-то нехорошее. Хотя я вроде как ни в чем особо не провинилась, если так подумать. Просто слишком неадекватно среагировала на его действия спросонья.
В конце концов, меня до него раньше не соблазнял никто никогда.
Наверное, можно на этом фоне простить мое легкомыслие.
Ведь можно, правда?
Или стоит признать официально свое грехопадение?
Я ведь и правда падшая. Позволила мужчине к себе прикоснуться до свадьбы. Причем даже не жениху. Тому, на кого никогда до этого не смотрела в подобном ключе. Ильяс всегда был просто другом старшего брата, не более. А теперь…
— Так. Ладно. Ситуация неприятная, но не смертельная, — заговорил он по ощущениям вечность спустя, потерев ладонью лицо. — Твоя девственность на месте, а значит не о чем переживать. Все остальное… Никто не узнает. Ни твои родители. Ни твой жених. Ни кто-то еще. Останется здесь, между нами. А там и вовсе скоро забудется. Так что не о чем переживать.
Кого из нас двоих убеждал в этом на самом деле — вопрос.
Тем более, меня его слова совсем не успокоили.
Воображение позорно отказывалось воспроизводить такие откровения с участием Тенгиза.
Да и как такое возможно, если меня до сих пор не отпустило желание закончить начатое с самим Ильясом?
И по его словам я потом вот также легко еще и с другим захочу?
Настолько я испорченная, по его мнению?
Могу легко забыть случившееся между нами и продолжить жить дальше, как ни в чем не бывало…
Девственность же на месте.
А если бы нет?
Чтобы он сказал тогда?
Тоже предложил бы забыть?
Или что?
Чтобы он стал делать тогда?
Все эти вопросы так и вертелись на языке, но я ни одного из них не озвучила.
Какая разница?
Девственность же на месте!
Чуть не скривилась на последнюю мысль.
А еще почему-то стало очень обидно.
Получалось, для него и правда ничего особенного не произошло.
Хотя о чем это я?
Все ведь вышло совсем случайно. Спросонья. А не по согласию и знанию.
Да и, если так подумать, все произошедшее — моя вина.
Я спровоцировала данную ситуацию.
Не поведи я себя накануне столь безрассудно, позволив одноклассникам напоить себя, не обратись я к нему за помощью, чтобы избежать взбучки от родителей, не случилось бы всего этого. Не привез бы он меня к себе, не уложил в свою постель. Он ведь всего лишь здоровый мужчина, со своими потребностями. Как еще он должен был реагировать на полуголую девушку рядом? Вполне закономерное поведение. Но как же противно. От самой себя в первую очередь. Вот и кивнула согласно на его слова.
— Вот и умница, — похвалил Ильяс меня. — Поспи еще тогда. У тебя еще пара часов есть на это. Я тебя разбужу.
Еще одна побудка?
Когда из памяти первая не стерлась…
Продолжала настойчиво проигрывать каждое пережитое мгновение в объятиях Асатиани.
— Нет! — поспешила отказаться я от сделанного предложения, по-прежнему не глядя на него. — Я уйду сейчас. Не хочу, чтобы кто-то видел меня выходящей из твоей квартиры с утра пораньше.
И мне не придется дальше краснеть в его обществе.
Ильяс был против. Это отражалось во всем его виде. Но промолчал. Хотя то больше заслуга входящего телефонного звонка. Да и в дверь продолжали настойчиво ломиться. Правда при виде абонента мое сердце замерло, а затем, сделав последний толчок, резко ухнуло вниз.
Дамир.
Мой старший брат.
Это он к нему пришел?!
Сюда…
Где я…
Что я там говорила про уйти?
Спасибо, обойдусь!
Лучше еще здесь посижу.
Кажется, о чем-то таком примерно подумал и Ильяс. Нахмурился. Бросил на меня короткий взгляд и принял вызов.
— Слушаю, — поздоровался по-обыкновение коротко.
Вчера мне то же самое ответил, когда я ему звонила с просьбой забрать меня с выпускного.
Опять стало стыдно.
Стоило только вспомнить, в каком виде я предстала перед ним, когда он за мной приехал. Странно, что вообще помог и не сдал такую брату, а к себе привез, позволил отоспаться. И не только.
Кажется, мне было очень не хорошо. Настолько, что Ильясу пришлось меня умывать и переодевать.
Ооо, какой кошмар!
Никогда больше пить не буду!
Даже самые слабенькие коктейли!
Ильяс, заметив изменения в моем поведении, вопросительно выгнул брови, отчего я покраснела еще больше.
— Плохо? — поинтересовался почти беззвучно.
Покачала головой и отвернулась, обхватив себя руками за плечи, частично скрывая, наконец, свою наготу. Заметила,
