Первую неделю мужчина постоянно ждал… Ждал, что жена почувствует… Ведь говорят же, что женщины чувствуют такое… Но или ему супруга попалась бракованная, или она его считала отбросом, на который никто не позарится… Или у неё у самой «рыльце» было в пуху. Он стал внимательнее следить за её словами и поступками. Но ничего предосудительного не заметил... А как бы было хорошо... Уличить её в измене, уйти, гордо хлопнув дверью. Но нет, она оказалась порядочной и верной женщиной, что раздражало его ещё сильнее.
Атмосфера в доме накалялась с каждым днём. Он хотел, чтобы разразился скандал. Большой. Грандиозный. И супруга приняла решение если не расстаться, то по крайней мере пожить отдельно. Но, видимо, предел её прочности был намного больше, чем предполагал мужчина.
Семейная жизнь словно мыльный пузырь, готова была лопнуть в любой момент. Однако, один день сменял другой, а пузырь всё держался, не лопался...
Так что проснувшись однажды утром, Дима вдруг почувствовал, что устал. Устал лгать, изворачиваться. Устал жить с людьми, к которым ничего не испытывал, кроме злости и ненависти, что они являются препятствием. Препятствием к обретению счастья.
Вот только честно признаться жене он не смог. Слова каждый раз застревали в горле. Он снова и снова придумывал для себя различные отговорки. А в душе много раз мечтал о том, что кто-нибудь откроет Лиде глаза, и она всё поймёт, избавив его от неприятного разговора. Он не хотел истерик и слёз от этой чужой теперь для него женщины. Не хотел осуждения со стороны сына. Он хотел, чтобы они поняли его, приняли его новую любовь, желание пожить для себя, начать жизнь без лишнего багажа.
И когда выходя из ванной, и мурлыча себе под нос песенку, Дмитрий увидел жену, которая держала в руках его телефон, судорога боли, страха и облегчения пробежала по его телу…
Наконец можно больше не лгать, не притворяться, не ёрничать…
Наконец он сможет освободиться от ненавистных ему пут.
Наконец он сможет быть счастливым.
Глава 4.
Почему первое чувство, которое испытывает человек узнав об измене – растерянность? Растерянность, что тебя обманывали и дурачили. Растерянность, что жизнь никогда не будет прежней. Растерянность, что от тебя ждут хоть какой-то реакции…
Только ты ничего не ждёшь...
А в душе буйным цветом расцветает обида. Обида замешанная на разочаровании и стыде. Вроде бы не ты совершил прелюбодеяние, а всё равно появляется какая-то неловкость. Будто не нужна была эта правда. Ведь ещё мгновение назад жизнь была не омрачена знанием.
Вот и Лида стояла и смотрела на телефон мужа, как на ядовитую змею, которая уже и укусить успела, и отползти, готовясь к новому нападению.
- Лидочка, - шёпотом произнёс Дмитрий. – Ты только истерику не закатывай. Ничего страшного не произошло.
Женщина смотрела на мужчину и не могла себя понять. Ей хотелось наброситься на него, встряхнуть и спросить: правда ли это… Но она стояла, как парализованная. Даже слёз не было. Она много раз видела в фильмах, как брошенные жёны плачут и умоляют остаться неверного супруга, цепляются за него, как за единственный якорь, а она даже пошевелиться не могла. Тело стало деревянным, непослушным и тяжёлым. Хотелось упасть от бессилия. Забиться в тёмный угол и понять: почему… Почему это произошло с ними? Кто виноват?
Именно сейчас она осознала, что не готова на развод. Те проблемы, что возникали между ними, теперь казались такими ничтожными.
«Не мог он, - убеждала она себя, - так подло поступить. Не мог. Это соседка хочет, чтобы между нами пробежала чёрная кошка. Завистливая бабёнка. Своего мужчины нет, вот она на чужих и зарится».
Если бы Дмитрий обнял её, прижал к себе и стал оправдываться, заверять в своей любви, она бы разревелась, и, к своему стыду, скорее всего поверила бы ему. Нет. Ей очень хотелось поверить ему. Но он молчал. Буравил взглядом пол и молчал.
А единственная мысль, которая яркой неоновой вывеской за зажглась в её голове: «Это конец…»
- Почему? – схватила его за руку, ненавидя себя за слабость и жалкий вид.
Он молчал.
- Почему? - настаивала она, заглядывая ему в глаза, в которых не было сожаления, только недовольство, что тайное стало явным.
- Я люблю её, - тихо ответил Дмитрий.
- А как же я? Наш сын? Наша семья?
- Чего ты хочешь от меня? – отстранился он от неё.
- Я хочу услышать правду.
- В наших отношениях давно нет огонька, адреналина, а сын… Сын скоро сам станет взрослым, заживёт своей жизнью. Я задыхаюсь с вами. Не могу свободно дышать.
- А с ней видимо отлично дышится.
- Не ёрничай, тебе это не идёт.
- А что мне идёт? Истерика, которую ты так желаешь избежать? Скандал?
- Лида…
- Уходи, - перебила она его. – Убирайся к своей девке.
- Вообще-то это и моя квартира тоже, - ровным голосом произнёс Дмитрий. – Ты можешь с сыном занять две смежные комнаты, а я займу ту, что напротив.
- В своё время ты так хотел сына, продолжателя рода, а теперь так легко от него отказываешься?
- Он всё равно носит мою фамилию, а мне он будет только мешать.
- Свободно дышать, - добавила Лида.
- Вот встретишь кого-нибудь и поймёшь.
- Я была уверена, что давно нашла.
- На мне, знаешь ли, свет клином не сошёлся, - ядовито хмыкнул он.
- Не сошёлся, - эхом повторила за ним она.
А внутри всё протестовало, кричало, что свет сошёлся именно клином, и этот «клин», как стая журавлей, курлыча и вызывая душевную тоску, и сердечную боль, улетает в чужие края…
Глава 5.
Лида никогда не думала, что даже испытав сильную боль от предательства мужа, будет тосковать и скучать по нему. Но видимо так устроен человек, что начинает сожалеть об упущенных возможностях, постоянно думая о том, что могло бы быть… Вот и Лидия после разговора с Дмитрием погрязла в своих мыслях. Она постоянно проживала моменты из их совместной жизни, стараясь понять, когда же всё сломалось и пошло не так.
Но чем больше она думала, тем горче и обиднее ей становилось. Она плакала украдкой, чтобы не выглядеть размазнёй перед сыном и не лишиться его уважения. Всё это привело к тому, что они стали отдаляться друг от друга. Вроде бы и поддерживали друг друга, но как-то вяло. Сын всё время твердил, что им надо быть сильными, а ей хотелось быть слабой. В конце концов их общение свелось к нескольким общим предложениям утром и вечером.
«Если так пойдёт и дальше, то мы не сможем поговорить даже о погоде», - часто думала Лида, глядя, как утром сын уплетает омлет за обе щеки.
Дмитрий, как и обещал, перенёс вещи в отдельную комнату. За прошедший месяц он так ни разу и не появился. На первый взгляд всё было почти так, как бывало, когда мужчина находился в отъезде, в командировке, если бы не замок, который теперь был врезан в дверь его комнаты.
Лида вначале была шокирована.
- Не думаешь ли ты, что мы можем что-нибудь украсть у тебя? – недоумевала она в тот момент, когда Дима устанавливал замок.
- Как ты не понимаешь, - злился мужчина, - мы теперь чужие люди. Я уже подал на развод.
- Ты думаешь, что нас разведут по щелчку твоих пальцев?
- А почему нет? Имущественных притязаний у нас не будет. Доли в квартире разделены. Машин, яхт и загородных домов у нас нет. Так что, если ты не будешь корчить из себя оскорблённую невинность, то я буду добавлять немного денег к сумме алиментов. Жить буду у Оли, чтобы вам не мешать. Готов даже не сдавать свою комнату.
- Не сдавать? О чём ты?
- Не понимаешь?
- Нет.
- Это больше не будет «наша квартира». Это, - он неопределённо махнул рукой, - превратится в коммуналку с несколькими владельцами. А владелец, как известно, может сдать свою комнату или даже продать, - хмыкнул.
- Продать?
- Да.
- Кому?
- Ну, вначале предложу тебе выкупить. А не сможешь ты, - Дмитрий пожал плечами, - желающие найдутся.
