— Привыкла в Москве, — пожала плечами девушка и снова зашевелила вилкой.
— Ты там прожила каких-то три-четыре года. А в семье — остальные девятнадцать… — строго прокомментировал отец.
Слово «семья» из его уст для нее звучало сродни пушечному выстрелу. Сразу же поднималась агрессия. И чтобы лишний раз не оправдываться за свое поведение, Эмили предпочла не отвечать и не смотреть на него.
— Я же торт испекла к чаю. Давайте уберем всё и накроем десертный стол, — мама с натянутой улыбкой встала, суетясь.
Средняя из сестер Ивета осуждающе покачала головой и направилась следом, прихватив грязную посуду. Лали же продолжала пристально наблюдать за ней.
Эмили хотелось умереть от вины перед мамой, переживания которой были очевидны. Она незаслуженно обижала самого дорогого ей человека. Но находиться с родителями под одной крышей и делать вид, что ничего в ней не изменилось, просто не могла. Никто из присутствующих не задавал ей вопросов, все поняли, что это бессмысленно. Да и что ответишь на вопрос «А что случилось?». Что мир внутри перевернулся? Что теперь для нее не существует никаких ориентиров? И ценности, которыми двигалась по жизни раньше, сейчас пустой звук?
— Просто смиритесь. В случае чего я все равно уйду, но уже придется снимать квартиру. Так уж получилось, что я хочу свободы, которой хлебнула. Если бы вы не доверяли, то и туда не пустили бы. Так что, не вижу никаких причин для отказа, — проговорила девушка, вставая. — И не ходите за мной, не о чем говорить, ничего нового сказать не смогу, правда.
Никто за ней действительно не пошел. Видимо, переваривали. Очень хотелось информацию преподнести правильно, но сюсюкаться и просить папочку, как раньше, Эмили никогда больше не сможет.
Стены комнаты давили на нее, напоминая о счастливом детстве. Оказывается, оно было построено на лжи. Они даже не догадываются, что это открытие грызет ее изнутри уже больше трех лет. Что не получается его принять, разложить по полочкам, успокоиться. Нет. Все с точностью наоборот. Будто фундамент дома, который медленно разрушают, чтобы уничтожить его целиком. И в один миг он просто рухнет.
Эмили оттягивала этот момент, старалась за годы учебы приезжать минимальное количество раз. Хоть и понимала, что это не решение проблемы. Надо было честно высказать свою позицию, потребовать рассказать подробности…но ей было безгранично страшно ее услышать. А если будет еще больнее?..
Телефон ожил, высвечивая на экране имя звонящего абонента.
— Я думала, ты уже умер от тоски по мне.
— Люблю твой черный юмор, Миль, — усмехаясь, отвечает бодрый мужской голос на том конце.
— Как ты, Леандр? — улыбается в предвкушении Эмили.
— Меня уже двое суток никто так не называет! Я, было, обрадовался!
— Не комплексуй. Так ты позвонил, потому что соскучился по тому, как я тебя называю?
Тяжелый вздох оповещает ее о серьезности причин звонка друга.
— Лео, что-то случилось? — девушка привстала, хмурясь.
— Миль, Тину забирают домой.
Пришла очередь Эмили с чувством выпустить из себя воздух.
— Все же забирают… А как же магистратура?
— Сказали, там пусть поступает.
— А когда она уезжает?
— Через два дня.
Девушка встала с кровати и начала нервно вышагивать по комнате. Так погрязла в собственной фрустрации, что совсем забыла позвонить друзьям.
— Что будешь делать? — с долей паники спросила она.
— А разве у меня есть выход?
Да уж. Эмили слишком хорошо знала, что нет.
— Лео, насколько ты уверен в этом? Нам всем по двадцать два. А если потом…ты вдруг… — девушка запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. — Лео, если ты сделаешь больно и изменишь… Я тебе этого никогда не прощу. Подумай еще раз.
Воцарилась гнетущая тишина, в которой явственно чувствовалась нарастающая обида собеседника.
— Да…так вот, какого ты обо мне мнения, — хмыкнул парень горько.
Эмили очень глубоко вздохнула и опустилась на покрывало, подбирая под себя ноги.
— Лео. Ты же позвонил посоветоваться. Я тебе говорю, как есть. Пожалуйста, взвесь все досконально. Я понимаю, что вы друг друга любите. Но ты так молод, Лео! А если ты не нагулялся? Что потом Тине с этим делать?..
— Все же я в состоянии совершить осознанный выбор в пользу человека, которого люблю.
— Ты ошибаешься. Есть определенные инстинкты, которые могут помешать.
— У меня складывается впечатление, что ты меня отговариваешь.
— Я переживаю за вас обоих. Ты знаешь, что радоваться больше меня в этом мире никто не станет. Только я в курсе всего, что между вами было. Если ты сейчас скажешь, что уверен и не колеблешься ни секунды, я буду счастлива.
И вновь воцарилось напряженное беззвучие.
— Эмили, — позвал тихо Лео, — легче сдохнуть, чем отпустить ее, зная, что Тину могут отдать другому в любой момент.
— Тогда действуй. Со своей стороны я помогу всем, что необходимо. Вы даже можете приехать ко мне на первое время, чтобы тебя не терроризировали родные.
— Спасибо, Миль… — с долей облегчения.
— Жаль, что меня рядом не будет. Я бы посмотрела, что с тобой сделает Тина…
— Когда поймет, что я ее украл? Как минимум — попытка убийства с ее стороны обеспечена.
Оба рассмеялись.
— Держи меня в курсе, ладно?
В дверь постучали, и Эмили резко повернула голову, наблюдая, как сначала в проеме показалась голова Лали, осторожно разведывающая обстановку, а потом она вошла, внимательно осматриваясь.
— Я потом позвоню, — девушка сбросила вызов.
— Ничего не изменилось, — резюмировала сестра, — даже не помню, когда была здесь последний раз.
— Да уж… Стойкая тяга к сохранению исконности у мамы неискоренима.
Лали опустилась рядом и пытливо взглянула в Эмили в глаза.
— Я не буду оспаривать твое решение. Возможно, так для тебя действительно будет лучше. Мне, наоборот, после каждой поездки хотелось скорее вернуться в дом, именно к родным. Эми, я поддержу тебя перед родителями. Но у меня есть вопрос, на который я хотела бы получить честный ответ.
Мимолетная радость от новости про поддержку сменилась тревожными звоночками, вибрирующими по всему телу.
— Твое поведение позавчера… Ты была неестественно груба. И зная тебя, Эми, я делаю вывод, что на это есть веская причина. Ты никогда не позволяла себе такой бестактности.
Эмили была рада тому, что тема не коснулась ее требования отдельного проживания. Она не смогла бы об этом говорить сейчас. Но прозвучавший вопрос выбил почву из-под ног. Что сказать сестре? Что за три с лишним года никак не смогла свыкнуться с тем, что мужчина, которого она полюбила так горячо и отчаянно, не воспринял всерьез чувства «малолетки», а теперь еще и женится?
— Я была такой уставшей и злой из-за задержки рейса, что не контролировала свой мозг… — слукавила девушка. — Обязательно извинюсь при случае. Переезд, точнее, — именно сбор вещей, — дался мне в этот раз тяжело.
Больше всего на свете хотелось броситься в родные объятия и рассказать правду. Пока Лали сканировала ее пытливым взглядом, Эмили силилась сдержаться, чтобы не расплакаться. Зря надеялась, что сможет контролировать эмоции после возвращения, всё намного сложнее.
— Хорошо, малышка. Ты уже решила, что будешь делать?
— Пойду в магистратуру, это точно.
Сестра одобрительно кивнула. Ощущалось, что она хочет поговорить по душам, но не решается. И девушка была благодарна за эту тактичность.
— Лали, — Эмили взяла ее ладонь, — когда я буду готова рассказать, поверь, что я приду именно к тебе. Сама. Но пока я не могу.
Та сжала ее пальцы, взор был обеспокоенным и ищущим.
Девушка любила родных до сумасшествия, но к старшей сестре относилась с особым трепетом, считая ее сосредоточением спокойствия и мудрости. А, может, дело в том, что она с детства всегда возилась с ней больше других? С Лали было легко что-то обсудить, ее умение слушать и слышать подкупало. И Эмили знала, что рано или поздно созреет до исповеди.
