– Да, медицинские термины. Вы не пугайтесь так, я выпишу вам направление в платную лабораторию. У вас есть средства, чтобы сделать дорогие анализы?
– Что? – Вика так растерялась, что никак не могла собраться с мыслями. – А, да, да. Конечно, есть.
– Вот и хорошо, – улыбнулась доктор, заполняя какие-то бумажки. – Вот сделаете анализы, мы и посмотрим, что к чему, может, не все так страшно. Ребенок мог съесть что-нибудь не то или болел недавно.
– Он не болеет, – машинально ответила Вика.
– Вы могли и не заметить, как он простуду на ногах перенес.
– Как это можно не заметить? – раздражилась Вика.
– Бывает, – туманно ответила врач. – Вот направления, завтра с утра, на голодный желудок. – Она протянула еще один листок и пояснила: – Это адрес и схема, как найти лабораторию. Получите результаты, и сразу ко мне.
Следующую неделю, пока длилась пытка ожидания результатов, Вика пребывала в каком-то непонятном ступоре. Она все присматривалась к Степику, старалась не отпускать его от себя, поминутно задавала ребенку дурацкие вопросы: не болит ли у него где-нибудь, не устал ли он, и так по сто раз на дню.
Мама вздыхала, глядя на нее, пыталась успокоить, отвлечь и, в конце концов, не выдержав, отчитала:
– Прекрати все это, Викуля! Сама изводишься, ребенка пугаешь и изводишь!
– Да я понимаю, мам, – устало согласилась Вика и села за стол на кухне, где ее застал мамин выговор.
Мама поставила перед ней кружку с кофе и села напротив.
– Мамуль, он же у нас никогда не болел! Откуда это свалилось-то? – спросила Вика возмущенно.
– Ты не паникуй раньше времени! Вот завтра анализы получишь, а там посмотрим, что делать.
Что делать, ей объяснили на следующий день, в пятницу, когда она, получив результаты в лаборатории, пришла со Степкой на прием к участковому педиатру.
– Виктория Борисовна, – решительно начала врач, – тут явно запущенная болезнь, может, патология. Я сейчас позвоню в детскую урологию, если у них есть место, мы сразу отправим вас с ребенком в больницу.
– О господи! – в ужасе выдохнула Вика и крепко прижала к себе Степана, сидевшего у нее на коленях.
Врач разговаривала с кем-то по телефону, Вика не прислушивалась, оглохнув от беды, свалившейся так внезапно.
– Что? – только спросила она о результатах переговоров.
– Сейчас позвоню в отделение, дежурному врачу, – ответила педиатр. – Сказали, что место найдется.
Когда ей ответили, у докторши изменилось выражение лица и манера разговора.
– Вениамин Андреевич? – с придыханием, заискивающе-любезно произнесла она. – Здравствуйте. Это Лидия Ивановна из детской поликлиники. Да, да! – Она выслушала с благоговением, что ей говорят. – Ах, значит, Ирэна Альбертовна вам уже звонила. Ну и прекрасно! Да, у меня тут особый мальчик.
Врач странным взглядом посмотрела на Вику, прижимающую к себе Степана, и пояснила, как показалось Вике, специально для нее:
– Похоже, что у ребенка сложная патология. Да, анализы сделали. Три года. Хорошо. Ждем! – Она положила трубку и улыбнулась. – Вот все и уладилось! У них как раз место есть, за вами сейчас машину пришлют, а я напишу направление.
– Да мы сами можем добраться, вы скажите куда, – ответила Вика.
– Нет, нет! – проявляя чудеса заботливости и еще больше испугав этим Вику, возразила доктор. – Сейчас за вами приедут.
– Нам надо вещи собрать, – пролепетала Вика.
– Вы одни живете?
– С мамой.
– Вот вы ей позвоните, пусть она все необходимое привезет, – пододвигая к Вике телефон, предложила Лидия Ивановна.
Все дальнейшие события развивались слишком стремительно и как-то нереально, как в странном интеллектуальном кино для «круто умных», как называла это ее подруга Ольга.
– Этот фильм мы смотреть не будем, он для круто умных, а я на таких даже не претендую! – говорила она.
Вика никак не могла сообразить, что ее удивляет и настораживает в происходящем, не укладывается в обычную логику. Холодея от ужаса, она подумала, что у Степки обнаружили что-то очень серьезное, о чем ей, матери, врач даже не решилась сказать, и именно поэтому развили такую бурную деятельность, окружив ненормальным вниманием.
В ожидании машины и пока врач писала и заверяла у начальства направление в больницу, их со Степкой отвели в соседний кабинет, где сидела улыбчивая медсестра и заполняла какие-то бланки. Понемногу приходя в себя от первого потрясения и автоматически отвечая на бесконечные Степкины вопросы, Вика подумала: «С чего столько внимания нам? Почему нельзя и вещи-то собрать? Даже если у Степана очень серьезное заболевание, кому сейчас в обычной государственной поликлинике до этого дело? Он же не сын президента или депутата какого! Я понимаю, если бы инфекционное что-то, а не почки! Что вообще происходит или они тут просто очень заботливые врачи?»
– Викуся! – говорила ей мама. – У тебя мозги работают, как у профессионального следователя. Почему ты не пошла в юридический?
– Ну да, чтобы стать опером с Петровки! Очень романтично! – смеялась в ответ Вика.
– Да с тобой ни один детектив смотреть невозможно, ты уже вначале знаешь, кто злодей и в чем интрига!
– Нет, спасибо, я отлично чувствую себя бухгалтером! Кстати, в бухгалтерии логики больше, чем в любом детективе, – пока сведешь все цифры, помня про каждую запятую, каждую бумажку и копейку, таким следователем станешь!
Понять, что ее тревожит и не дает покоя в откровенно странном поведении медперсонала, Вика не успела. Через час в кабинет стремительно влетел невысокий, пухленький мужчина лет тридцати, одетый в белый халат.
– Ну, где у нас тут мальчик? – жизнерадостно спросил он.
– Мальчик – это я! – ответил Степан.
– Прекрасно, прекрасно! – чему-то радовался доктор.
Он сел на стул и притянул к себе за руку Степана.
– Что болит? – спросил он.
– Ничего! – бодро, в тон доктору, ответил Степан.
– Вот и хорошо!
Он погладил Степку по голове и посмотрел на Вику:
– Для трех лет он очень крупный мальчик.
– Через неделю ему будет четыре, – пояснила Вика.
– Ну что ж, идемте! Машина ждет, – хлопнув себя ладонями по пухлым ляжкам и поднявшись, сказал он.
Вика уже не спорила.
Ей казалось, что какой-то неведомый режиссер закручивает и закручивает непонятный сюжет и она, находясь внутри фильма, даже не подозревает, по каким правилам развивается сценарий.
Все происходило очень быстро. Степана положили в отдельную палату, а Вику привели в ординаторскую, и Вениамин Андреевич задавал ей массу вопросов, еще больше озадачивших ее все той же нелогичностью.
Почему-то он спрашивал: кем и где она работает, кто ее родители, есть ли наследственные болезни, какие наследственные болезни были у Степкиного отца и так далее. Нет, он, конечно, объяснял, почему спрашивает: мол, необходимо выяснить, не наследственное ли это. Ну ладно, это понятно, но какое отношение к Степкиной болезни имеют места работы ее и ее родителей и замужем ли она? Выйдя из ординаторской, Вика так и не смогла отделаться от непонимания и устойчивого чувства тревоги.
