— Что значит «все»? — спрашиваю я.
— Все. Дом, банковские счета, инвестиции, бизнес. Все. Все твое. С одной оговоркой. У тебя есть время до твоего дня рождения через пять лет, чтобы жениться.
— Мне кажется, я неправильно тебя понял. У меня есть пять лет, чтобы жениться?
— Это просто смешно, — говорит Алекс. — Не могу поверить, что он пытается управлять нами из могилы.
— Справедливости ради, Алекс, не похоже, что он пытается контролировать тебя. Здесь есть отдельная строчка, где он говорит, что ты ничего не получишь.
— Когда он составил это завещание? — спрашивает Алекс.
— Я тоже задавался этим вопросом, — говорит Уоррен. — Я знаю, что вы двое не всегда ладили друг с другом. И он был не самым лучшим отцом для тебя. И я сожалею об этом. Но похоже, что он составил это завещание пять лет назад. Значит, это произошло после твоего прихода в компанию. После того, как ты убедил его присоединиться ко мне и нашей работе. Мне кажется, что это своего рода возмездие. Не то, чтобы твоему отцу не нравилось быть миллиардером, но, возможно, отношения с тобой и то, что именно благодаря тебе компания стала такой успешной, давили на него. На самом деле я не знаю. Хотя мы с ним были очень близки, но никогда не приходили к согласию, когда дело касалось того, как он обращался со своими сыновьями.
— Это полная чушь, — говорит Алекс. — Я потратил годы на развитие этой компании, сделал его богаче, чем он мог себе представить, и что мне достается?
— Ничего, — отвечает Уоррен. — В соответствии с завещанием ты должен быть отстранен, лишен всех полученных тобой привилегий и фактически уволен.
— А что, если я сам верну его в компанию? — спрашиваю я. — Я могу передать ему дом или деньги? Если все принадлежит мне, я должен иметь возможность делать с наследством все, что захочу, верно?
— Хотелось бы, чтобы все было так просто. Здесь все предусмотрено. Ты не можешь ничего ему отдать. Но я нашел одну лазейку. — Уоррен открывает свой портфель и начинает рыться в нем, а затем достает документ. — Это список всех активов твоего отца, не связанных с домом, бизнесом или банковскими счетами. Я говорил об этом с адвокатом перед встречей с вами, и это единственная лазейка, которую он смог найти. Ты можешь отдать Алексу любой из этих активов или все, и это не будет противоречить завещанию.
Он передает Алексу документ. Алекс берет его и начинает просматривать список. На одном пункте он останавливается и усмехается, затем качает головой.
— Невероятно, — говорит он.
Он опускает документ и протягивает его мне, указывая пальцем на одну из строчек.
— Я возьму это.
Я смотрю туда, где остановился его палец, а затем перевожу взгляд на Уоррена.
— Ты уверен, что все это его активы, и я могу делать с ними что угодно?
— Да, все до единого.
Я передаю список Алексу.
— Ты должен забрать их все. Все до единого. Это неправильно. Мы должны делить все 50 на 50, но так как мы не можем, возьми их. Мне все равно, что они из себя представляют, забирай их все. — Челюсть Алекса сжимается, глаза прищурены. Ему больно, он оскорблен, и я вспоминаю десятилетнего мальчика, которого обвинили в смерти нашей матери.
— Нет. Мне ничего от него не нужно, кроме этого пункта в списке. Ты знаешь, что он для меня значит.
Я понимаю, и, когда киваю, Алекс снова подталкивает ко мне листок. Я поворачиваюсь к Уоррену.
— Оформи документы, чтобы «John's Bar and Grille» принадлежал Алексу.
Алекс встает, затем поворачивается ко мне.
— Спасибо, Райан, я ценю это. Думаю, мы увидимся через пять лет, если ты не женишься раньше.
— Нет, подожди, Алекс. Это не обязательно должно быть так.
— Нет, должно. Думаю, отец наконец-то добился того, чего всегда хотел. Одним сыном меньше.
Алекс выходит из кабинета, и я встаю, чтобы догнать его.
— Нет, Райан, — говорит Уоррен. — Ты должен отпустить его. Это тоже указано. Я продолжу искать лазейки, но пока то, что сделал твой отец, не вызывает сомнений. Он не хочет, чтобы вы с братом поддерживали отношения. И, если ты не хочешь потерять все, я советую тебе подчиниться. Это также означает ежемесячные встречи здесь со мной и остальными членами нашей группы в качестве совета попечителей по завещанию. Я буду наблюдать за тобой, чтобы убедиться, что ты женишься в указанный срок.
— Я не хочу, чтобы все было так. Ни с моим братом, ни с тем, что меня заставляют жениться, ни с чем другим.
— Знаю. Мне бы хотелось, чтобы я мог что-то сделать. Но сейчас все будет так, как указано в завещании. Так что, если в этом конверте нет ничего, что могло бы изменить ситуацию, и ты, и твой брат теперь потеряли то, что осталось от вашей семьи.
Глава 3
Карина
Месяц до дня рождения Райана
Проснувшись на следующий день, я чувствую себя позитивной и счастливой. Мне не нужен мужчина в жизни. Я независимая женщина, и, если он не может быть честен со мной, значит, не заслуживает моего внимания.
Если бы я только действительно верила в это.
Я почти не спала, хотя забралась в постель сразу после возвращения домой.
Хватая леггинсы и футболку большого размера, я готовлюсь увидеться с бабушкой и узнать, как она себя чувствует после всех проведенных анализов.
Несколько раз проверяю телефон в надежде увидеть сообщение от Райана или даже пропущенный звонок, который я каким-то образом не заметила, но ничего нет. Только голосовая почта и сообщения от Алекса, ни одно из которых я не слушаю и не читаю. Где Райан?
Я не могу ему позвонить. И не могу написать сообщение.
Я повторяю эти слова про себя.
Понятия не имею, что произошло вчера. Все было как в тумане. Как Райан оказался там? Почему там была моя мама?
Я отгоняю воспоминания о вчерашнем дне и пытаюсь двигаться вперед.
Запираю квартиру и добираюсь до ближайшей станции.
Затхлый запах метро, как всегда, наполняет мои ноздри. Я прикрываю нос тыльной стороной ладони и прохожу в следующий вагон.
Когда поезд резко трогается с места, я сталкиваюсь плечом с мужчиной, стоящим рядом со мной.
— Извините, — говорю я, поднимая на него глаза.
У него темные волосы и сильная линия челюсти.
Он ворчит, игнорируя меня, и я вздыхаю, досадуя на себя за то, что надеялась, что это может быть Райан.
Мое сердце замирает при мысли о нем и нашем разрыве. Глаза начинает щипать, и я смаргиваю слезы.
Я могла бы снова задаться вопросом, почему он появился у Алекса, почему там была моя мама, но я достаточно думала об этом вчера, и это не помогает мне почувствовать себя лучше. Он солгал мне. Этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня двигаться дальше.
Но недостаточно.
Я скучаю по нему. Проходит всего день, а я уже чувствую пустоту без него. Я снова проверяю телефон, но по-прежнему ничего. Нажимаю на его имя, желая позвонить ему, но не могу.
Я уже не знаю, что и думать. Неужели это моя вина? Конечно, я знала, что это ненадолго, и согласилась на сделку, чтобы бабушка получила необходимое ей лечение. Но я всегда надеялась, что что-то изменится, и мы с Райаном сможем быть вместе.
Теперь я в этом не уверена.
Я выхожу из метро на остановке, ближайшей к больнице, в которой бабушка проходит обследование. День прекрасный: вокруг цветы, и достаточно жарко, чтобы напомнить мне, что наступило лето.
В этой больнице тихо, чисто и уютно, в отличие от старой, обветшалой клиники, которая находится рядом с нашей квартирой, и где моя бабушка лечилась до недавнего времени. Подходя к бабушкиной палате, я слышу, что она говорит с кем-то, и иду чуть быстрее, надеясь услышать от врача, как проходит ее обследование.
Зайдя в палату, я задыхаюсь: у меня сводит живот.
— Вот она, — говорит бабушка, протягивая ко мне руку и приглашая подойти ближе.
Я наклоняюсь к ней и целую ее в щеку, когда она прижимается ко мне. Она пахнет рассыпчатой пудрой, с которой я играла, когда была маленькой. Я присматриваюсь к ней и понимаю, что она полностью накрашена — волосы, лицо, даже ногти.
