Когда объявили Трэвиса, раздался гул толпы. После звукового сигнала я увидела, как он спускается с холма в первом прыжке. Я стиснула пальцы, не в силах смотреть на его первый трюк. После того, как толпа радостно взвыла, я разжала пальцы и увидела, как он приземляется в сальто.
Выглядело так, словно это для него раз плюнуть.
Всё еще не в силах убрать руки я смотрела, как он поднялся на следующий холм. Он начал неловкий тейлвип на триста шестьдесят градусов (прим. — Оборот корпуса велосипеда на триста шестьдесят градусов вокруг руля), а я уставилась на него, не моргая. Мой желудок сжался, когда Трэвис оттолкнул от себя велосипед и упал в грязь. Секунду он лежал неподвижно, а потом резко перевернулся и схватился за лодыжку.
Осознав, что он в относительном порядке, я шумно выдохнула. Толпа приветствовала Трэвиса, который с помощью другого гонщика заковылял прочь с арены ждать машину скорой помощи.
— Ты поедешь с ним в скорой. А я возьму машину. Отправишь мне название больницы в смс, — сказала Кэти, пока мы ждали скорую, которая должна была прибыть уже вечность назад.
— Вы уверены? Не могу обещать, что не покалечу его еще больше, — прошипела я сквозь зубы.
Хватит того, что Трэвис смеялся в сторонке вместе с другими гонщиками, абсолютно не обращая внимания на то, что его нога опухла. Но эта нелепая улыбочка бесила меня еще больше. Ему было плевать на травмы.
«До свадьбы заживет», — всегда говорил он.
Кэти засмеялась и приобняла меня.
— Не важно, что ты с ним сделаешь, но сначала, хорошенько прочисти ему мозги.
— О, не волнуйтесь, это в моем плане стоит первым пунктом.
Когда к нам подъехала машина скорой, Кэти улыбнулась мне, взяла телефон и, набрав своего мужа, пошла в направлении стоянки. Прежде чем она отошла достаточно далеко, я расслышала, как она говорит по телефону:
— Кит, твой сын снова себя покалечил. Клянусь, он весь в своего папашу.
Трэвис запрыгнул в машину раньше, чем я успела до нее дойти. Меня остановил один из медиков.
— Вы не можете поехать с нами. Только члены семьи, — кивнула она в сторону машины.
Я закатила глаза, устав слушать это каждый раз, как Трэвис получает травму на велосипеде.
— Я Райли Логан. В графе «Контакт в случае ЧП» указан мой номер.
Я подождала, пока проверят бумаги и подтвердят мою личность. Наконец, медсестра снова посмотрела на меня:
— Назовите, пожалуйста, имя пациента и дату его рождения?
— Трэвис Грейсон. 18 сентября 1986 года, — ответила я на автомате, раздражаясь все сильнее с каждой минутой.
Она снова посмотрела на документы и кивнула.
— Хорошо, можете поехать с ним.
Медсестра отошла в сторону, пропуская меня в машину скорой.
— Эй, Куколка, — сказал Трэвис, когда я подошла, — я был осторожен.
Я закатила глаза и встала в конце салона машины, освобождая медикам путь к Трэвису.
— Да уж, состояние твоего велосипеда полностью подтверждает твои слова.
Я услышала, как медбрат усмехнулся, вкалывая Трэвису какое-то обезболивающее.
— Да ладно тебе, у меня подвернулось колесо, и я не смог вырулить перед посадкой. Серьезно, Райли, все могло быть куда хуже, — сказал Трэвис, усаживаясь поудобнее в кресле-каталке.
Я фыркнула.
— Не знаю, что может быть хуже, чем видеть, как ты лежишь там так, будто умер.
Трэвис лениво мне улыбнулся.
— А ведь я и вправду мог умереть.
Я протянула руку и ударила его по голове.
Медбрат громко засмеялся, а потом закашлял.
— Ладно, хватит. Возможно, у него сотрясение мозга и перелом ноги. Хватит с него увечий. Особенно от его девушки.
— Мы не встречаемся, — ответили Трэвис и я в один голос.
Медбрат оглядел нас.
— По вам не скажешь.
Трэвис похлопал по месту рядом с коляской.
— Ну же, Куколка, ты все равно меня любишь и будешь держать за руку, пока я еду в больницу… Хоть и орать не перестаешь.
— Кажется, ты снова путаешь любовь с ненавистью, — сказала я, все еще давясь смехом. Я заняла место рядом с ним и взяла его за протянутую руку. Под действием обезболивающих в нем всегда просыпается нуждающийся во внимании младенец.
— Так-то лучше, — ухмыльнулся Трэвис, глядя на меня. Его глаза уже остекленели под действием лекарства.
— Знаешь, однажды тебе придется найти для этого кого-то другого. Не знаю, сколько я еще выдержу, — сказала я, опираясь головой о стену.
Адреналин, наконец, начал сходить на нет. Трэвис посмотрел на меня сонными глазами.
— Кто же меня такого выдержит? Большинство девушек плакало бы в уголке. Ты моя сильная, заботливая и упрямая Райли.
Он закрыл глаза, лекарство быстро действовало на его организм.
— К тому же… никто… не может… тебя… — пробормотал Трэвис, засыпая.
Я посмотрела на медбрата.
— В какую больницу мы едем?
— Святой Марии, — сказал он, листая медицинскую карту Трэвиса.
— Спасибо, — пробормотала я, а затем достала свой телефон и быстро напечатала Кэти сообщение с названием больницы.
Мы с Трэвисом дружим уже чуть больше пятнадцати лет. Встретились, когда его семья переехала в дом по соседству, нам тогда было по десять. Он был неуклюжим долговязым десятилетним парнишкой. Я не сильно отличалась, потому что тоже была неуклюжей, носила очки, которые скрывали половину моего лица, и была той еще пацанкой. Видимо, избежать этого сложно, когда растешь с тремя старшими братьями.
Впервые я заговорила с ним, когда возвращалась с вечеринки в честь дня рождения моей бабушки. Меня заставили надеть платье, поэтому я выскочила из машины в надежде скорее добраться до дома и снять с себя колючие кружева. И затем я увидела его, рассекающего по улице на велосипеде.
Он запрыгивал на бордюры на заднем колесе. Я никогда не видела, чтобы кто-то так грациозно управлял велосипедом. Я была в восторге. Уставилась на него, пока моя семья заходила в дом. Услышав, как хлопнула входная дверь, Трэвис посмотрел вверх и увидел, что я на него смотрю. Он оглянулся и, не успев ухмыльнуться, врезался в бордюр прямо передо мной. Словно в замедленной съемке, мальчик упал коленями на асфальт и перевернулся на спину. Он лежал, не двигаясь. Я подошла к нему и пнула по ноге.
— Ты умер? — спросила я тихонько.
Трэвис все равно не двигался. Я толкнула его в бок немного сильнее.
— Эй, женщина. Хватит меня пинать!
Глаза Трэвиса были все еще закрыты, но он схватил меня за ногу.
— Мне десять. Никакая я не женщина, — пробормотала я.
Трэвис усмехнулся.
— Ладно. Хватит пинаться, Куколка.
— Ненавижу кукол, — ответила я, скрестив на груди руки.
— Но сейчас ты вылитая кукла, — покосился он на меня.
Я закатила глаза и снова его ударила. В этот раз, потому что он меня достал. Трэвис рассмеялся и сел, слегка поморщившись. Я, наконец, взглянула на его ногу и увидела разорванную ткань джинсов. Из раны на ноге сочилась кровь.
— Не стоит тебе на это смотреть, — сказал мне Трэвис, пытаясь встать.
Я фыркнула.
— Я не боюсь крови.
Я попросила его подождать и побежала домой за аптечкой.
Когда вернулась, Трэвис сидел на тротуаре, вытянув перед собой ногу. Я села на траву рядом с ним и начала рыться в аптечке.
— Будет больно, — предупредила я, доставая флакончик с перекисью. Он просто пожал плечами. И я сделала то, что сделала бы любая десятилетняя девочка: вылила на рану все, что было во флаконе. Скажем так, я еще никогда не слышала, чтобы кто-то так орал. Понятия не имею, как он после такого вообще захотел со мной дружить. Его окровавленное колено связало нас. С тех пор мы были не разлей вода.
Машина скорой помощи остановилась перед больницей, и я отпустила руку Трэвиса, чтобы не мешать медбрату везти его в больницу.
Трэвис проснулся и быстро огляделся.
— Райли?!
Он продолжал осматриваться, пока его взгляд не сфокусировался.
— Я здесь, — ответила я, подходя к нему. — Думаю, тебе нужно будет сделать рентген. Я пока заполню твои документы, ладно?
