***
Экзамен пишу на автомате. Я не опоздала, он начался с задержкой, мне даже не пришлось ничего объяснять. Когда подбежала к аудитории — двести восемнадцать «А»! — группа еще толпилась у дверей, кабинет только открыли. Я даже успела пятно влажными салфетками затереть.
На меня косились, но спрашивать, почему я пришла в мужской рубашке, никто не стал. Скорее, всем просто было наплевать. Но после экзамена Настя насела, пришлось рассказать.
— Очуметь, Линка, Каренин? Это рубашка Каренина? Ты не шутишь? — повторяет она с восторгом. — Очуметь!
— Не кричи, Насть, люди смотрят, — одергиваю подругу, потому что на нас в самом деле уже оглядываются.
— Ты еще скажи, что не рада! — возмущается Лапина.
— Было бы чему радоваться! — фыркаю в свою очередь. — Как я в таком виде домой заявлюсь? И что мне делать, если пятно не выведется? Надо теперь химчистку искать.
— Зачем тебе химчистка?
— Каренин сказал, что эту рубашку стирать нельзя, нужна специальная химчистка, премиум класса. Для брендовых вещей.
— Ты знаешь, сколько она стоит? — хмыкает Настя. — У мамы знакомые пальто в такую сдавали, так почти треть стоимости заплатили.
У меня настроение и так хуже некуда, а после ее слов хочется плакать.
— Слушай, Лин, а ты у мамы не хочешь спросить? — озаряет Лапину. — Она же у богачей работает?
Безнадежно киваю, подруга оживляется.
— Ты говоришь, она там все делает. И убирает, и стирает, и гладит.
— Да, она работает горничной.
— Так спроси у нее, как это пятно отстирать!
— А если не получится? — недоверчиво шмыгаю носом. — Эта рубашка стоит наверное как весь мой гардероб!
— А ты думаешь, мамы твоей хозяева рубашки не вымазывают? Или они у них дешевле чем у Каренина?
— Не хозяева. Работодатели, — на автомате поправляю подругу, а сама думаю, что в ее словах есть здравый смысл.
Моя мама работает прислугой у очень богатых людей. Вишневские живут за городом, у них роскошный особняк. Маме неудобно ездить туда и обратно, поэтому они с напарницей работают посменно, неделя через неделю. И в свою смену ночуют там же в комнате для прислуги.
Ее работодатели люди порядочные и не придирчивые. Это они настаивают, чтобы мама их так называла, и мне тоже так больше нравится. От слова «хозяева» попахивает Средневековьем. Или работорговлей. Но мама по привычке говорит на них хозяин и хозяйка.
Я ни разу там не была, особняк видела только на фотографиях, а работодателей маминых тем более. У них она работает не так давно, всего полгода. До этого почти пять лет проработала в клининговой компании, убирала квартиры, дома и офисы.
В клининг она ушла после того, как ее сократили на фабрике. Она хорошо себя зарекомендовала, и ей предложили пройти собеседование на место горничной у Вишневских.
Я не представляла, что моя мама станет кому-то прислуживать. Но у нее было свое мнение на этот счет.
— Мне уже тяжело мотаться по всему городу, дочка. А так хозяина нашего я почти не вижу. Больше с хозяйкой, Анной Александровной. И то, если что-то совсем из ряда вон выходящее. А так над нами начальник есть, управляющий Григорий Константинович. Он нас не обижает, и перед Анной часто выгораживает.
Мне жаль маму. Она еще молодая женщина, по профессии инженер-проектировщик, а вынуждена работать прислугой. И это все из-за меня, чтобы дать мне образование.
Сама она ничего плохого в своей работе не видит, хоть папина родня и называет ее поломойкой. У папы давно другая семья, но он в другом городе, а мои бабка с дедом здесь. И папин брат с женой тоже здесь.
Мы почти не общаемся из-за того, что они постоянно пытаются задеть маму. Меня это цепляет больше, мама реагирует намного спокойнее.
— Пусть болтают, — отмахивается она, — языками плести не улицы мести, там много ума не надо. А работать никогда не стыдно, Ангелинка, это бездельникам стыдиться надо.
Сейчас мамина смена, дома она появится только в конце недели, но ждать ее необязательно, я могу позвонить и попросить у нее совета.
Пишу в мессенджере, чтобы не отвлекать от работы. Прошу перезвонить, и мама перезванивает сразу же.
— Что-то случилось, доченька?
— Мам, у меня проблема, можешь помочь?
Я рассказываю историю немного иначе. Что я случайно толкнула одногруппницу, и она облила кофе свою белую блузку. У нее строгая мама, и я предложила ей постирать блузку дома.
И ни слова о Каренине.
— Не переживай, Лина, и подружке скажи, чтобы не переживала. Это такая мелочь! Возьми отбеливатель, он у нас в кладовке, белая упаковка с зелеными разводами.
Мама подробно рассказывает, как вывести пятно.
— Мам, это очень дорогая блузка, из элитного бутика. Я ее не испорчу?
— Если в составе стопроцентный хлопок, не переживай. Не испортишь, это хороший отбеливатель, немецкий. Я и хозяевам им одежду отбеливаю. А то у них тут гипоаллергенный какой-то, она совсем не работает. И все отлично.
Мы прощаемся.
— Вот видишь, как все просто, — Настя довольно потирает ладони. Мне тоже становится легче.
— Спасибо, — благодарю подругу, — ты мне столько денег сэкономила.
— Слушай, Линка, — мнется Лапина, — а ты не будешь против... Можно я потом Каренину рубашку верну? Поменяю обратно на блузку? Ты не обидишься?
— Я тебе еще и спасибо скажу, — чувствую настоящее облегчение от того, что больше не придется общаться и этим заносчивым мажором. — А блузку мою он точно выбросил. Зачем она ему?
Глава 2
Ангелина
Гуглю в интернете, как правильно стирать рубашки люксовой серии. Узнаю, что в дорогих качественных материалах хлопковая нить скручивается особенным образом, не так как для широких масс.
Это делается для того, чтобы любой руководитель в конце рабочего дня отличался от своих помятых и потрепанных сотрудников и сиял как начищенная копеечка. Дорогие рубашки не мнутся, только их при стирке нельзя выкручивать. Они должны высохнуть сами, на плечиках.
Мама мне то же самое сказала, чтобы я не выкручивала, но так глубоко она не копала.
Достаю из пакета рубашку. Ткань наощупь гладкая и нежная, при этом держит форму. Значит не врет гугл про особо скрученную нить.
Подношу ближе, чтобы рассмотреть. Рецепторы улавливают мужской приятный аромат — дразнящий, будоражащий. В груди разливается незнакомое тепло, растекается дальше по телу, в кончиках пальцев начинает покалывать.
Неожиданно для себя практически зарываюсь в рубашку носом — так мне нравится этот запах! Он явно очень дорогой, потому что разительно отличается от мужских парфюмов, которые я знаю. Мурашки медленно расползаются от затылка по позвоночнику вниз, рождая ощущения, которые мне совсем незнакомы...
Спохватившись, отшатываюсь и оглядываюсь по сторонам. Я одна дома, а почему-то такое чувство, что все это время Каренин стоял рядом и смотрел, как я обнюхиваю его рубашку.
Становится стыдно за собственную несдержанность. Демьян Каренин — зарвавшийся наглый мажор, и если бы он узнал, как меня только что вело, я бы сгорела от стыда.
Но ведь дело совсем не в нем, а в аромате. Сам Каренин вызывает во мне единственное желание — никогда больше с ним не пересекаться.
Мое желание вполне исполнима. Для этого достаточно отстирать пятно, высушить рубашку — естественным образом, конечно же! — отдать Насте и забыть об этой истории навсегда.
Я уже говорила, что с блузкой давно попрощалась?
С опаской погружаю рубашку в воду с разведенным кислородным отбеливателем. Так волнуюсь, будто от этой стирки зависит моя жизнь.
От соприкосновения с тканью смесь начинает шипеть, и от страха кажется, что рубашка расползается у меня на глазах. Выхватываю из-под хлопьев белой пены — ничего, целая.
Так и бегаю каждые пятнадцать минут проверять, не разъело ли отбеливателем дорогое плетение.
Не разъело. Еще и пятно полностью вывело.
На всякий случай стираю рубашку в мыльной воде, затем полощу в трех ваннах воды. И наконец вешаю над ванной на плечиках, чтобы вода свободно стекала вниз.
