первый класс, где я провожала его на линейке и показывала большой палец, дабы приободрить и вселить в него уверенность. Я так же, как и до этого, продолжала ходить в сад и чувствовала себя одиноко.
Подруги у меня были, но с ними я была не настолько близка как с Максимом, с которым мы виделись чуть ли не каждый день. Тетю Свету мой детский мозг считал родной, а Максима братом, хотя в действительности было не так.
После первого класса Максим стал каким-то важным, больше не играл со мной в игры, говоря, что из них он вырос, и теперь ему нужно учиться писать прописи и делать домашнее задание. Я не выдержала его заумного вида и поссорилась с ним. Попросила маму записать меня на танцы, недалеко от поселка, чтобы тоже стать более важной и заниматься делом.
Если мама и поняла, почему я на этом стала настаивать, то ничего мне вслух не сказала.
Я пошла на танцы, а Макс пусть подавится своей школой! Несмотря на то что меня его слова задели, я все равно втайне продолжала по нему скучать, и когда моя мама со мной приходила в гости к Гориным, или они к нам, как ни в чем не бывало шла на контакт, будто той ссоры и не было.
Спустя еще время, мне наняли учителя иностранного языка, и я стала чувствовать себя еще уверенней, ведь меня потихоньку начинали готовить к поступлению в ту же школу, где учится Максим.
Когда я поделилась этой важной новостью с другом, он воодушевился и предложил заниматься ещё и с ним, ведь у них на высоком уровне преподавался английский язык, и лишними наши занятия точно не будут. Таким образом, мы стали снова проводить время вместе, Максим приходил к нам домой, чтобы заниматься, а наши мамы обсуждали жизнь и свои взрослые темы, сидя у нас на кухне.
Как-то раз, когда мы спускались со второго этажа на кухню к родителям, услышали веселый, громкий смех. Тогда Макс рассказал мне по секрету, что наши мамы пьют вино, и это на самом деле алкоголь, и только после подробного рассказала, я, наконец, поняла, почему мама всегда такая веселая по вечерам, и когда приезжает с работы уставший папа, он говорит мне, что мама рано ложится спать.
Еще через промежуток времени активных занятий с репетитором и другом, мы начали общаться по английски. Максим заставлял меня отвечать ему, строить конструкции предложений и со временем, у меня стало это получаться.
В первый класс я шла с предвкушением, воображала, что теперь мы будем в стенах одной школы проводить с другом-братом больше времени, общаясь на переменах, но на линейке первого сентября, когда я стояла с большими бантами и в красивом платье с букетом цветов, заметила, что вокруг моего Максима вьется слишком много девочек и одна даже, самая смелая, взяла его за руку, стоя в первом ряду, будто демонстрируя, что Максим ее мальчик.
Тогда я разозлилась, и с трудом отсидев первый урок, нашла наших родителей, которые нас уже ждали, и сама схватила друга за руку, притянула к себе.
Смотрела грозно, сдвинув бровки на переносице.
Я тогда не видела, как наши мамы замерли, на мгновение раскрыв было рты, но моя следующая фраза обрубила все желание что-либо мне высказывать.
— Ты мой! — смотрела гневно в серые глаза, чтобы он понял серьезность моих намерений, — запомни это!
Девять лет спустя.
— Просыпайся, соня! Первый день осени на дворе, — слышится сверху веселый голос друга и с меня резко стягивают одеяло.
— Макс! Какого черта ты забыл в моей комнате?! — возмущаюсь недовольно сквозь смежённые веки и отворачиваюсь к стенке, доспать хотя бы еще пару минуточек.
— Ммм, какой вид, — чувствую, как прогибается матрац подо мной и Максим ложится на меня сверху, — слушай, а я не против, если ты со мной полежишь в таком положении, — шепчет на ухо, — я даже разрешу тебе больше, чем пять минут сна, — и демонстративно толкается бёдрами в мою попу.
Сон как рукой снимает, я резко отпихиваю Макса в сторону и он не ожидавший от меня такой прыти, валится на пол и шумно смеется.
Такие пошлые шутки в стиле Горского, откровенно говоря, между нами нет границ, в этом плане. Когда мы были младше, изучили друг друга вдоль и поперек, но потом поняли, что задумываться о более серьезных вещах нам рано и как-то обоюдно друг с другом согласились не переходить черту. Остались только такого рода шуточки, но Макс кремень, большего со мной себе не позволяет.
— Придурок, — протираю руками глаза и в спальном неглиже прохожу к личной ванной комнате, параллельно прихватывая домашние штаны и майку, чтобы после водных процедур одеться и не провоцировать друга еще больше своим видом.
Выходя из ванны, я не застаю Горина в своей комнате, видимо, он спустился на первый этаж, на кухню и уплетает за обе щеки приготовленный завтрак моей мамы, потому что тетя Света, его мама, завтраки в принципе не делает. По утрам она пьет только кофе, как и ее муж, и максимум, что она может сварганить, это бутерброды, от которых Макса уже тошнит.
Как-то само собой сложилось, что Макс в частом порядке приходит завтракать к нам, а моя мама только и рада стараться, готовит на всех.
Еще у меня есть шестилетняя сестра, Мирослава, но мы все зовём ее Мирой. Она поделилась как-то за ужином, что влюблена в Макса и когда вырастет, выйдет за него замуж. Ох, как же мы тогда смеялись! Хорошо, что Макс пока не поставлен перед фактом, а то бы наведывался к нам меньше, чем обычно.
На кухне уже в сборе вся семья, кроме меня. Мой стул пустует, рядом с сидящим другом, который активно уплетает блинчики. Папа сидит сбоку, во главе стола, и, как обычно, читает новости на планшете, Мира напротив Макса улыбается, а мама дожаривает очередную порцию, стоя у плиты.
— Всем доброе утро, — целую маму в щеку, а потом сажусь на свое место, пододвигаю к себе чистую тарелку и беру верхние блины из стопки, которые располагаются посередине кухонного стола. — Приятного аппетита.
После завтрака, который проходит в обсуждении сегодняшнего дня, мой папа отвозит нас с Максом до школы и говорит, что заберет нас мама Макса, или мы можем заказать такси. Скоро другу исполнится восемнадцать, летом он активно учился водить. Родители обещали купить ему машину, и тогда друг сможет
