Как-нибудь он сыграет ее в пабе, когда получше отшлифует и если сможет уговорить Дарси ее спеть. Голос Дарси прекрасно подойдет к настроению этой песни.
Шону было так уютно на кухне, что он поленился пройти в гостиную к старому пианино, которое купил, когда въехал в этот коттедж. Придумывая слова, он отбивал ритм ногой и не слышал громкого стука в парадную дверь, топота тяжелых ботинок в прихожей и тихих проклятий.
Шон в своем репертуаре, подумала Бренна. Опять заблудился в мире грез, не замечая, как вокруг бурлит жизнь. И зачем она барабанила в дверь, если Шончастенько не слышит даже грохот, а они с самого детства запросто заходят друг к другу?
Ну, они давно уже не дети, и лучше постучать, чем увидеть в его доме что-то, не предназначенное для ее глаз.
Может, он не один? Вполне возможно. Парень притягивает женщин, как сладкая вода — пчел. Не то чтобы он такой уж сладкий, хотя бывает милым, когда хочет… И безумно красивый. Бренна тут же обругала себя за неуместную мысль, но, в конце концов, это трудно не заметить.
Черные, как смоль, волосы, обычно взлохмаченные, поскольку он вечно забывает постричься. Глаза ярко-голубые, спокойные и мечтательные, когда он не взбудоражен чем-то, а вот тогда они горят огнем, холодным и обжигающим в равной мере. За его длинные темные ресницы все ее четыре сестры, не раздумывая, продали бы души дьяволу, а губы словно предназначены для долгих поцелуев и нежных слов.
Ей не пришлось убедиться в этом на собственном опыте, но от слухов никуда не денешься.
Нос скорее длинный и чуточку искривлен, и в этом виноват ее меткий и сильный удар бейсбольным мячом больше десяти лет тому назад.
В общем, Шон похож на ожившего сказочного принца. Или на доблестного рыцаря в поисках приключений. Или на слегка потрепанного ангела. Крупное жилистое тело, широкие ладони с пальцами художника, голос, как виски, подогретый на торфяном огне, словом, неотразимый парень.
Но ей это совершенно безразлично. Просто она умеет ценить все, что хорошо сработано.
О господи, какая же она лгунья. Лжет даже самой себе!
Она втрескалась в него еще раньше, чем треснула но носу бейсбольным мячом. Ей было тогда четырнадцать, а ему девятнадцать. А к ее двадцати четырем годам детская влюбленность переросла во что-ю более жаркое и нервирующее.
Только Шон никогда не смотрел на нее как на женщину.
Ну и ладно! У нее нет времени грезить о парнях, у нее полно работы.
Изобразив насмешливую улыбку, Бренна с грохотом опустила на пол свой железный ящик с инструментами, и, к ее удовольствию, Шон подпрыгнул, как кролик под ружейным выстрелом.
Боже милостивый! — Он развернулся вместе со стулом и положил ладонь на грудь, словно пытаясь усмирить встрепенувшееся от неожиданности сердце. — Что случилось?
— Ничего, — усмехнулась Бренна, поднимая многострадальный ящик. — Разиня! Я тебя испугала?
Ты меня чуть не убила.
Ну, я стучала в дверь, а ты не соизволил встать и открыть.
Я не слышал. — Шон шумно выдохнул, запустил пятерню в волосы и хмуро уставился на Бренну. — Итак, здесь О'Тул. Значит, что-то сломалось?
У тебя голова, как ржавое ведро. — Бренна стянула куртку и бросила ее на стул. — Твоя духовка не работает уже неделю. Только что прислали запчасть, которую я заказывала. Так чинить плиту или нет?
Шон издал звук, очевидно, выражающий согласие, и указал рукой на плиту.
Печенье? — удивилась Бренна, проходя мимо стола. — Разве это завтрак для взрослого мужчины?
Ну, не выбрасывать же. — Шон улыбнулся так, что ей захотелось броситься ему на шею. — Обычно мне лень с утра готовить себе одному, но если ты проголодалась, я быстренько что-нибудь состряпаю для нас обоих.
Не надо, я завтракала. — Бренна — на этот раз аккуратно — опустила ящик на пол, откинула крышку и начала перебирать содержимое. — Ты же знаешь, мама всегда готовит больше, чем мы можем съесть. Она с радостью накормила бы тебя нормальной едой в любое утро, когда захочешь заглянуть к нам.
А ты могла бы подать мне световой сигнал, когда она испечет свои знаменитые оладьи. Ну, не хочешь печенье, может, выпьешь чаю? Чайник еще горячий.
С удовольствием. — Бренна присела на корточки, взяла необходимые инструменты, достала нужную деталь, не поднимая на него глаз и настороженно следя за его ногами. — Ты чем занимался? Сочинял музыку?
Подбирал слова для одной мелодии, — рассеянно ответил Шон, провожая взглядом мелькнувшую за окном в тусклом свинцовом небе птицу. — Похоже, похолодало.
Ага, и очень влажно. Зима только началась, а я уже мечтаю, чтобы она закончилась.
Погрей свои косточки. — Шон присел рядом с Бренной, коснувшись ее коленями, и протянул массивную керамическую кружку с чаем, крепким и сладким, как она любила.
Спасибо. — Бренна обхватила ладонями кружку, впитывая ее тепло.
Итак, что ты собираешься делать с моей старушкой?
— Какая тебе разница, если она снова заработает?
Шон приподнял брови.
— Если я узнаю, что ты сделала, может, в следующий раз я сам ее починю.
Бренна расхохоталась и предусмотрительно села на пол, чтобы не упасть от смеха.
Ты? Шон, ты не можешь подпилить даже собственный сломанный ноготь.
Еще как могу. — Ухмыляясь, он сделал вид, что откусывает кончик ногтя, и Бренна расхохоталась снова.
Не тревожься о том, что я сделаю с внутренностями этой штуковины, а я не буду тревожиться о следующем пироге, который ты в ней испечешь. В конце концов, у каждого из нас свои сильные стороны.
Представь себе, мне приходилось пользоваться отверткой, — обиженно произнес Шон, выуживая из ящика одну из отверток.
А мне приходилось пользоваться ложкой, но я знаю, что лучше подходит моей руке.
Бренна забрала у Шона отвертку, встала на колени и, сунув голову в духовку, принялась за работу.
Какие у нее маленькие ручки. Мужчина назвал бы их изящными, если бы не знал, на что они способны, размышлял Шон. Он не раз видел, как Бренна машет молотком, сжимает дрель, ворочает доски, соединяет трубы. И почти всегда эти маленькие руки феи исцарапаны, с костяшек пальцев содрана кожа.
Бренна такая маленькая, хрупкая для той работы, которую выбрала, или, вернее сказать, той работы, которая выбрала ее, думал Шон, распрямляясь. Уж он-то знал, как это получилось. Отец Бренны — мастер на все руки, и его старшая дочь вся в него. Точно так же, как поговаривали, он сам пошел в свою бабушку, которая, увлекшись музыкой, часто забывала о стирке или обеде.
Шон бросил взгляд на Бренну. В эту минуту она напряглась, откручивая болт, и та часть ее тела, что торчала из духовки, соблазнительно изогнулась. Брови Шона поползли вверх в восхищенном удивлении. Какой мужчина откажется поглазеть на соблазнительную женскую попку?!
