— Ты так в этом уверена?
— Да, — хищно усмехнулась модель. Катрина почувствовала тошноту.
— С чего ты решила, что я так легко отдам его?
— Ты уже это сделала. Почему на этот раз все должно быть по-другому? — Джорджия рассмеялась. — О, дорогая, — с притворной жалостью воскликнула она, — ты ведь не собираешься драться за него? Это будет так унизительно!
— Унизительно для кого?
Повисла пауза. Накрашенные губы соперницы скривились.
— Я собираюсь выиграть.
— Я тоже.
Модель бросила взгляд в зеркало и, довольная своей внешностью, злобно посмотрела на Катрину.
— Посмотрим, кому достанется приз. — Не дожидаясь ответа, Джорджия удалилась.
Катрине понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и вернуться в зал.
Никос стоял у дверей и приветствовал опоздавших знакомых.
Он увидел, как жена идет к нему, и его глаза сузились.
Она считала себя сильной женщиной. Но смерть Кевина сильно повлияла на нее. А теперь еще оскорбительные выпады Джорджии и вымогательства Энрике. Она была на грани срыва.
Никос понял: надо что-то предпринять. Он был не из тех, кто ждет, пока ситуация разрешится сама собой.
— Джорджия объявила войну? — напрямую спросил он.
Катрина встретила его взгляд.
— Так ты заметил?
— Я замечаю все, что касается тебя.
— Тогда я должна кое-что тебе сказать, — беззаботно заявила Катрина. — Я уверена, что тебе льстит, когда женщины дерутся за тебя.
— Она тебя обидела.
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
НО — Хотела. Но не спрашивай меня, о чем мы говорили.
— Катрина…
— Пойдем к гостям.
Здесь были друзья, которых нужно было поприветствовать, деловые партнеры, потенциальные клиенты. Только к полуночи они наконец смогли уйти.
Катрина сидела в машине молча.
— Хочешь поговорить?
Катрина перевела взгляд с улицы на профиль мужа в полумраке салона.
Он был так холоден с Джорджией. Это что, притворство? Она снова и снова прокручивала события вечера перед глазами.
— Не особенно.
Все это причиняло ей боль.
Как только они вернулись домой, Катрина поспешила наверх, словно не хотела ни минуты больше проводить рядом с Никосом.
Это смешно, решила она, оказавшись наверху.
Никос вошел за женой в спальню. Катрина сняла туфли, драгоценности и потянулась к молнии платья.
— Я не знал, что Джорджия будет там.
Ее пальцы замерли. Она позволила бретелькам упасть с плеч и осторожно стянула платье.
Под платьем на ней были только трусики-стринги. Знает ли она о том, как соблазнительна сейчас? — подумал Никос. Нежная шелковистая кожа, потрясающая фигура, высокая крепкая грудь, словно созданная для его ладоней.
Он хотел погладить ее бедра, груди, пощекотать соски большими пальцами, потом прижаться к ним губами.
— Мне вес равно, — сказала жена, не глядя на него.
Но Никос подошел к ней и повернул, заставив взглянуть на него. Нежно, но настойчиво, как непослушного ребенка.
Она не могла помешать ему.
— Нет, тебе не все равно, — тихо произнес муж. Катрина импульсивно сглотнула, испугавшись, что он прочитает ее мысли.
— Не надо, — взмолилась она, когда Никос склонил темную голову. Она крепко сжала губы, но они сами раскрылись при первом прикосновении его языка.
Этот поцелуй стоил того, чтобы умереть за него. Нежный, дразнящий, искушающий. Катрина забыла обо всем, купаясь в сверкающем море наслаждения.
Стон сорвался с губ девушки, когда Никос вынул шпильки из ее прически и волосы шелковистым водопадом упали на плечи. Никос запустил пальцы ей в волосы, не прерывая поцелуя.
Она даже не заметила, как муж разделся. Потом уложил жену на кровать, и Катрина потянулась к нему, жарко отвечая на поцелуи…
Позже, намного позже, она откатилась от него в ярости на свою слабость, которой он так предательски воспользовался.
— Ты можешь отрицать страсть между нами, — сказал Никос, — но она все равно существует.
Ее глаза сверкнули.
— Думаешь, мне от этого легче? Разве ты не видишь, как я презираю себя за эту зависимость от…
— Секса?
— От тебя.
— Спасибо, любовь моя, — произнес он, — за то, что видишь разницу.
Катрина взорвалась.
— Я не должна реагировать так. Это… — она не знала, какое слово подобрать, — отвратительно.
Его лицо застыло. На щеке забилась жилка.
— Я бы сказал иначе, — произнес он угрожающе. — «Отвратительно» здесь не подходит.
— И как же ты назовешь это? — поинтересовалась Катрина.
— Магия чувств. Всепоглощающая страсть. Безумное желание. Нечто фантастическое… для нас обоих.
Господи! Он прав, вначале так и было. Она закрыла глаза. Даже сейчас, после всего, что они пережили, эмоциональный накал был поразительным. Их словно тянуло друг к другу неведомая сила.
Год назад Катрина готова была поклясться, что это и есть любовь. Но сейчас как она назовет подобные изъявления чувств, зная о его измене?
— И, несмотря на это, через три месяца после свадьбы… три месяца, — подчеркнула она, — на моем горизонте появляется твоя «бывшая» любовница и сообщает, что ждет от тебя ребенка. — В глазах вспыхнуло изумрудное пламя. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться: ты изменял мне во время нашего брака. — Теперь Катрина уже не смогла бы успокоиться, не высказав все, что она думает. — Проклятье, ты, должно быть, пошел к ней еще до того, как кончился медовый месяц!
Медовый месяц! Такое вряд ли когда-нибудь забудешь! Две беззаботные недели, проведенные вместе на Мауи. Долгие солнечные дни и бурные ночи любви.
— И ты поверила Джорджии, а не мне, — отрезал Никос. — Знаешь, что я чувствовал в тот момент?
Его руки сжались в кулаки. Как ему хотелось что-нибудь разбить! Скоро, скоро у него будут доказательства…
— Тебе никогда не приходило в голову, что Джорджия намеренно хотела разрушить наш брак? Уничтожить тебя и меня?
— Да, — честно призналась Катрина. Именно так она и подумала тогда. Обиженная женщина могла пойти на все, но…
— Она назвала даты, места, отели… Показала счета…
Катрина снова пережила тот ужас, который испытала при виде доказательств его измены. Она побледнела от боли.
— Я не был с ней.
— Черт побери, она была беременна, — закричала Катрина. — У нее было свидетельство врача! Она показала мне копию результатов ультразвукового обследования.
Катрина не сказала, что это была видеозапись, доставленная ей домой посыльным. Какая жестокость! Катрина смогла посмотреть только пару секунд, потом ей стало плохо.
Она была не в силах вынести все это. Не могла вынести, что была с ним такой раскованно — бесстыдной, в то время как он обманывал ее.
