— Все было совсем не так! — Голос Марши оборвался, захлебнувшись рыданием.
— Боже милостивый… — хрипло выдавил он. — Ты меня так ошарашила, что я еле на ногах держусь!
Марша плакала. Она чувствовала себя мишенью, в которую бросали ножи, и каждое попадание было точным. Слишком многое произошло за такое короткое время, слишком много испытано мучений, а теперь к тому же она оказалась в центре урагана, который не поддавался никакому контролю с ее стороны. Но, взглянув на Винченцо, на застывшее на его лице страдание, она поняла, что ему сейчас, может быть, даже больнее, чем ей.
Почувствовав внезапную слабость, она вновь рухнула на скамью и сжала руками разламывающуюся от боли голову. Он ненавидит ее, а ей так хочется его обнять! Хочется сказать ему, что она просит у него прощения, даже если до сих пор как следует и не понимает, в чем именно виновата. Как же, черт побери, можно защитить себя от того, кого так сильно любишь?!
— Мне нужно время, чтобы обдумать все это, — решительно сказал Винченцо и ушел, не обращая на нее никакого внимания.
Она смотрела ему вслед полными тоски глазами и зажмурилась, когда звук двигателя «феррари» утих вдали. Она тоже была не в себе, но никогда еще не видела его в таком состоянии. Но с другой стороны, спустя четыре года обнаружить, что в результате одной мимолетной ночи любви ты стал отцом — вряд ли кто-нибудь остался бы спокойным. Хуже всего для Винченцо то, что в этом случае он не мог управлять ситуацией.
— Мама!
Она подняла голову. Вдоль забора тихо крался Сэмми. У Марши сердце сжалось от жалости, и она раскрыла сыну объятия. Мальчик кинулся к ней и крепко обхватил шею матери своими ручонками.
— Прости меня, — засопел он ей в ухо. Марша погладила уткнувшуюся ей в плечо темноволосую головку, испытывая желание обнять его как можно крепче.
— Я больше не буду плохим мальчиком, — пообещал Сэмми.
— Дорогой, но ты же не всегда плохой.
— Я просто злился.
— Я знаю, — успокоила его Марша. — Но ты никогда не должен больше кусаться.
— А когда ты уедешь на поезде?
Марша проглотила комок в горле. За последние две недели она много раз говорила Сэмми, что больше не будет уезжать на поезде, но тот пока так и не поверил в это. Он уже привык к долгим отсутствиям матери. Может быть, Винченцо все-таки был прав? Может, она действительно плохая мать? Может, ей следовало тогда проглотить эту свою проклятую гордость и попросить его о помощи? Но тогда, четыре года назад, ей это казалось таким унизительным, что она сразу отвергла намеки Айрис на возможность судебного иска к отцу ребенка.
Боже мой, вот так история! — подумала Марша, чувствуя себя отвратительно. Если бы только можно было повернуть время вспять и узнать, как бы он себя повел, если бы отыскал ее!
— Привет… — Входя в огромный парник, женщина тепло улыбнулась, хотя чувствовала себя явно не в своей тарелке.
Саймон оторвался от списка покупок, который проверял, и так хмуро покосился на нее, что у Марши защемило сердце.
— Почему вчера ты не поехала с нами ужинать в «Карету»?
— Извини, но у меня не было настроения.
Последние два дня достались Марше очень тяжело. Она постоянно ожидала телефонного звонка или звука дверного колокольчика. Но от Винченцо не было ни слуху ни духу. Его молчание усиливало ее беспокойство. Как же все-таки поведет себя Винченцо после того, как узнал, что он отец трехлетнего сына? И собирается ли он вообще что-нибудь предпринимать?
— У меня сейчас тоже отнюдь не светское настроение, но я же все-таки пошел. — Без предупреждения Саймон пододвинулся и, взяв ее за руки, крепко сжал их, не давая уйти. — Как, черт возьми, ты можешь продолжать встречаться с этим Моничелли? — с гневом спросил он. — Ты просто делаешь из меня идиота!
Марша словно окаменела.
— Но я…
От нескрываемой обиды его серые глаза потемнели.
— Видеть, как он начинает все сначала! Ведь если бы не он…
— К нашему разрыву Винченцо не имеет никакого отношения! — возразила Марша, видя, что подтверждаются ее наихудшие опасения. Внезапный визит Винченцо вновь разбередили старую душевную рану Саймона, и у нее не было никаких сомнений в том, что вчера за ужином в «Карете» Айрис нарочно вела себя так, чтобы возбудить его обиду и раздражение.
— Я действительно люблю тебя…
— Но ведь теперь у тебя есть Юнис, — напряженно прошептала Марша, глядя на него полными слез глазами, как бы умоляя не взваливать на нее еще и эту вину.
— Ты такая красивая. — Саймощ протянул руку и коснулся пряди ее мягких светлых волос. — Ты само совершенство…
— Марша?..
Они оба повернулись, и Марша замерла как вкопанная при виде стоящего в дверях Винченцо. Он был одет более небрежно, чем когда-либо на ее памяти, — в спортивного покроя кремовые брюки и черную рубашку с открытым воротом под легким пиджаком. Но все эти вещи были модными, новыми и, несомненно, очень дорогими. Он выглядел великолепно. Сердце Марши дрогнуло, во рту сразу пересохло.
От неожиданности Саймон ослабил хватку. Пылая от смущения, она, хотя и слишком поздно, освободила руки, проклиная свою несчастную судьбу за то, что Винченцо оказался свидетелем именного этого разговора. Ей было абсолютно ясно, как он все истолкует. Теперь он уж точно подумает, что она лгала, когда говорила, что Саймон ей не любовник.
— Джеральд рассказал мне, где ты, а Сэмми показал, как сюда пройти.
Из-за спины Винченцо показалась головенка Сэма. Он выскочил вперед, совершенно не замечая напряженного молчания взрослых. В руках у него бы огромный плюшевый медведь. Мальчик тряхнул его, и медведь вдруг заворчал, шевеля глазами и ртом. У Марши чуть было не вырвался нервный смешок, но когда она встретилась с жестким взглядом темных глаз Винченцо, все желание засмеяться тут же пропало. Вдоль спины пробежала струйка холодного пота.
— Еще увидимся, — сказала она Саймону.
— Я больше не буду кусаться! — торжественно произнес Сэмми, выставив своего медведя на всеобщее обозрение. — И я сказал спасибо! А ты знаешь, что у меня есть бабушка, которая любит маленьких детей?
— Бабушка… неужели? — еле слышно отозвалась Марша, выходя вслед за сыном на улицу. Она не была готова к появлению Винченцо, да еще с подарком для Сэмми. Это яснее ясного говорило о его желании продолжить их знакомство, но еще меньше Марша была готова к тому, чтобы услышать известие о бабушке Сэмми — матери Винченцо.
— Может быть, ты все-таки расскажешь Сэмми, кто я такой и как можно скорее? — сухо предложил Винченцо.
— Не кажется ли тебе, что это будет несколько преждевременно? — пробормотала Марша, пытаясь не выдать своего страха.
