Все, окружавшее их, померкло. Он нашептывал ей нежные слова, которые не говорил ни одной женщине. Он чувствовал незнакомое волнение. Хани пыталась что-то сказать, но их уста вновь сомкнулись. Побуждая ее опуститься вниз, окунуться все глубже в водоворот страсти, он чувствовал, что теряет нечто от себя самого.
— Я боюсь, — прошептала Хани. Странно, но и он чего-то опасался. Трепещущие от страсти, они опустились на пол. Джошуа хотелось одного — обладать ею.
Завоевать. Подчинить. Сделать своей, ручной.
Навсегда.
Сейчас же. На холодном кафельном полу этой классной комнаты.
Когда он навалился на нее всем телом, она вздохнула, показывая, что уступает его воле. Он был где-то на краю водопада, способного увлечь в водоворот страстей.
— Ты чувствуешь что-то особенное? — нежно прошептала Хани. Ее большие глаза округлились, странный, влекущий свет блеснул в них. — Я никогда не ощущала ничего подобного. Я боюсь тебя, но и боюсь, что это мгновение никогда не повторится.
В Джошуа шевельнулась нежность и жалость.
Она была слишком желанна для грубого обращения.
Ему не хотелось останавливаться, хотелось показать, на что он способен в любовных играх. И вместе с тем он не мог решиться: она значила для него гораздо больше.
Она начала расстегивать его рубашку, но он задержал ее руку. Оба замерли на какое-то мгновение.
Если она приблизится к нему, если дотронется или заговорит — он не сдержится.
Но вместо этого Хани оперлась о стенку, где висела классная доска, и смотрела на него с обидой.
Дрожащие руки нервно застегивали кофточку, поправляли волосы.
Потом она резко вскочила, будто вспугнутое животное, и выбежала вон из комнаты. Подальше, подальше от него.
Сердце Хани с шумом колотилось, его удары отдавались в висках и кончиках пальцев. Прошло два часа с тех пор, как она сбежала от Джошуа, но воспоминания о том, как она лежала под ним на кафельном полу, обжигали стыдом.
Ей нужен Джошуа. Ей не терпится развеять и его гнев, и его боль, вернуть его мягкость, познать неистовость его любовных домогательств.
Почему он позволил ей уйти? Ведь он сказал о себе все без прикрас. Неужели его грубые поцелуи не что иное, как предупреждение? Неужели он предоставил ей еще один шанс для спасения?
Хани недоумевала, как это она хочет сблизиться с человеком, который намеревался уничтожить ее отца. С человеком, для которого ничего не стоит растоптать и ее саму, если только он узнает правду.
Когда чайник засвистел, она подобрала две конфетные обертки, чтобы выбросить в мусорную корзину, плеснула чай в свою любимую китайскую чашку и направилась в спальню. Села на кровать и задумалась.
Никакой опыт ее замужества не помогал в противостоянии темной, пугающей силе Джошуа и страсти, которую он в ней разжигал. И Джошуа это хорошо знал.
Теперь она понимала, что переезд на Телеграфный Холм — это явная ошибка. Единственный нормальный выход из создавшегося положения — позвонить Нелл и съехать отсюда, пока не поздно.
Раздался телефонный звонок, и едва она услышала нотки неуверенности в грубоватом голосе Джошуа, ее решимость уехать растаяла, как масло на горячей сковородке.
— Не вешай трубку, — шептал он голосом, полным страсти.
Не способная ни на что, она могла только слушать.
Пауза длилась долго.
— Я прошу прощения.., за тот случай, — наконец проговорил он. — За свое поведение.
— Все прощено. Мне.., мне тоже вряд ли стоит гордиться своим поведением.
— Тебе не за что себя упрекать. Я во всем виноват. — Он помолчал. — Ты, наверное, долго не могла прийти в себя?
У нее на верхней губе выступил пот, и она легонько слизнула его. Нервно поправила волосы, потерла напряженные мышцы шеи.
— Со мной все хорошо.
— Хани, я опять хочу тебя видеть. Но не для того, чтобы.., просто поговорить. Может быть, мы могли бы поплавать на яхте? На моем судне тебе ничто не грозит — даже если я буду рядом. «Волшебница» длиной в шестьдесят футов, и там достаточно свободных помещений. Капитана у меня нет.
Сейчас довольно холодно, и нужно одеться потеплее. Так что соблазн нам не грозит.
Джошуа приглашает ее на прогулку.
Но, к счастью, в ней возобладало благоразумие.
— Я.., я не думаю, что это хорошая идея.
— Я тоже так считаю, — признался он, но сдержанность дрогнувшего голоса не скрыла глубокого разочарования.
— Я.., я собиралась звонить Нелл и просить ее освободить меня от обязанностей домоправительницы, — выдавила из себя Хани.
— Понятно… — Теперь в его голосе слышалась так ненавистная ей горечь. — Ты бежишь, признавая свое поражение. И именно тогда, когда начала брать верх.
— Брать верх? — удивилась Хани. — Что ты хочешь этим сказать?
— Никто никогда не влиял на меня так, как ты.
Но никто никогда не влиял на нее так, как он.
— Это может плохо обернуться для нас обоих.
— Может быть. Но мы никогда об этом не узнаем, если ты уедешь. — Он умолк в нерешительности. — За последнее время я очень изменился.., благодаря тебе.
Воспоминание о его губах, тепле его тела разлилось волной в душе.
— Как это?
— Ты сказала, что веришь в меня. Возможно, ты, хотя бы чуть-чуть, всколыхнула во мне добрые чувства. Недавно я помог парню, который работает в компании. Он был очень благодарен. — Помолчал в нерешительности. — Я помогаю вдове, которая осталась одна, без детей. Она будет петь в одном из клубов, пока я не найду для нее какое-нибудь приемлемое занятие. А вчера я говорил со своей бывшей женой и извинился за прошлое. Я сказал, что Хитер очень нуждается в ней. Она звонила дочери.
Хани все время крутила на пальце обручальное кольцо.
— Я.., я просто не знаю…
— Я даже решил жить, согласуясь с собственными чувствами. Решил оставить в покое дом Нелл и ее жильцов. Я позволяю тебе выиграть. И все для того, чтобы мисс — то есть миссис — Родригес осталась до конца лета.
— А я думала, что лишняя здесь, на Холме.
— Я хочу поделиться этим Холмом.., с тобой.
В горле у Хани запершило.
— Но почему ты уступаешь? Ты же повторял, что всегда во что бы то ни стало достигаешь поставленной цели.
— А ты говорила, что человек меняется.
— А ты изменился? На самом деле?
— Если ты уедешь, я так и не узнаю этого.
— А если останусь… — Она крутанула кольцо так, что оно слетело с пальца.
— Я не могу обещать. Я знаю только, что для меня изменились ценности. Мне хочется сделать для тебя что-то хорошее.
— Я.., я просто не знаю, что сказать. Я в смятении. Я всегда думала, нет, даже верила в то, что безразлична тебе.
— Но все изменилось. Меня будто демоны преследовали все время. Когда я с тобой, они отлетают прочь. Меня больше не обуревают желания кого-то преследовать, как было прежде.
