Слепая ненависть быстро вытеснила неожиданное для нее самой огорчение.
— Боже, как ты мне отвратителен! — процедила она, вскочив на ноги. Мэгги в бешенстве смотрела на него уничтожающим взглядом. — Что ты себе позволяешь, угрожая мне подобным образом? Да кто ты такой, чтобы сначала предлагать деньги за поездку с тобой сюда, а потом считать меня чуть ли не проституткой, потому что я согласилась?!
Мэгги трясло от избытка эмоций, когда она подошла ближе к Гордону.
— Можешь подавиться своей жалкой работой по пятницам. И своими так называемыми планами на мой счет. Мне до смерти надоело видеть твой задранный вверх нос. Да на каком основании ты меня третируешь? Что такого недостойного я сделала, чтобы думать обо мне столь мерзко, как думаешь ты?
Теперь они стояли близко друг к другу. Слишком близко, Мэгги чувствовала запах его дорогого лосьона после бритья, видела внезапно вспыхнувший злобный огонек в его глазах. Девушку опаляло жаром его гнева.
— Я уезжаю! — заявила она решительно.
Гордон смотрел на нее с каким-то злобным вожделением, и на какой-то миг Мэгги почудилось, что он применит против нее силу. Схватит и начнет целовать, рвать на ней одежду…
Глаза Мэгги расширились, но секунды бежали, и ей даже захотелось, чтобы угроза осуществилась. Голова кружилась, когда она пыталась взять под контроль свои ужасные мысли и опасно возбужденное тело.
Что же такое есть в этом человеке, вызывающее у нее столько первобытной сексуальности? Она вспомнила Кевина, но тот опыт не помог, так как ее чувство к бывшему любовнику было совершенно иным. В ее влечении к Гордону нет ничего от романтики или идеализма. Один голый секс в самом низменном виде. Необузданный и совершенно бессовестный.
Неожиданно Гордон повернулся, пересек комнату и взялся за ее чемодан. Однако вместо того, чтобы швырнуть его в инициатора перепалки, он бросил чемодан на кровать и поспешил открыть замки.
— Прекрати эту чертову мелодраму! — произнес он сурово. — Я никогда не считал тебя проституткой, и мне в высшей степени наплевать, почему ты затребовала у меня именно три тысячи долларов. Признаюсь, я сорвался, и прошу покорно меня простить. Поверь, больше этого не повторится. Можешь отвергнуть мое предложение относительно полной ставки, если я тебе настолько противен. Бросай и свою работу по пятницам. Но сейчас ты должна выполнить свое задание! Я заплатил тебе за то, чтобы ты на время конференции изображала из себя мою любовницу, и ты будешь исполнять эту роль. Я ясно выражаюсь?
Она вяло кивнула. Всё снова встало на свои места. Ее взвинченные эмоции, напряжение внезапно куда-то испарились. Доктор абсолютно прав: ее угроза уехать из отеля, конечно, была мелодраматическим жестом. И совершенно нереальным. У нее нет с собой денег даже на то, чтобы самостоятельно добраться до Сиднея. Она должна, должна продержаться предстоящие три дня, несмотря ни на что!
— Предлагаю тебе распаковать свои вещи и начать готовиться к коктейлю и ужину, — распорядился Гордон. — Уже пятый час, а, насколько я знаю женщин, тебе потребуется битых два часа, чтобы твой внешний вид тебя удовлетворил.
Гордон принимал душ, когда зазвонил телефон. Мэгги в это время заканчивала укладывать волосы. Она потуже затянула пояс кремового купального халата и подошла к тумбочке у кровати, чтобы снять трубку. Автоматически она произнесла слова, которые говорила всегда, отвечая на служебные звонки:
— Кабинет доктора Фостера.
Мертвое молчание.
— Кабинет доктора Фостера, — повторила Мэгги. — Алло! Есть там кто-нибудь?
— Мэгги? — раздался в трубке донельзя удивленный голос. — Это ты, не так ли?
Девушка прикрыла рот рукой. Господи Боже, да это же Бренда!
Что делать? Повесить трубку или изменить голос и прикинуться горничной?
— Мэгги, скажи что-нибудь, — строго потребовала Бренда. — Я тебя узнала, поэтому бросать трубку или делать вид, что это не ты, бесполезно.
Мэгги вздохнула. Она дала слово Гордону, что не скажет Бренде об их договоренности, однако такого сюрприза она едва ли могла ожидать. Лгать теперь казалось просто глупым.
— Да, Бренда, это я, — призналась Мэгги с ноткой отчаяния в голосе.
— Что, черт возьми, ты делаешь в Лонгриче, да еще в комнате Гордона?
— Стараюсь быть милой послушной служащей, — уныло ответила Мэгги. Пока все это соответствовало истине. Она уже примирилась с тем, что после поездки ей уже не придется работать у Гордона. Мысль об этом страшно угнетала, но иначе и быть не могло.
— Сожалею, но я… Я не понимаю.
— Винить ты должна только себя, Бренда. Ведь идею эту внушила ему ты.
— Какую идею?
— Ехать на конференцию с наемным эскортом. В пятницу, после того как ты ушла домой, он предложил оплатить мне поездку, и я согласилась.
— Он предложил? А ты согласилась?
Бренда была так потрясена, что Мэгги не могла удержаться от усмешки.
— Нет оснований впадать в панику, Бренда. Это просто деловое соглашение. Шум поднимать не из-за чего.
— Но ты в его комнате!
— Предусмотрено, что спим мы раздельно, — уверенно сообщила Мэгги, глядя на диван, который, к счастью, раскладывался. Бог знает, что было бы в противном случае.
— Понимаю, — произнесла Бренда задумчиво. — По крайней мере, надеюсь, что понимаю.
— И никаких шашней, если хочешь знать.
— Тем более жаль.
Мэгги ошарашило и само замечание, и сухой тон, каким оно было произнесено.
— Что за дьявольщина, о чем ты говоришь?
— Гордон сейчас рядом с тобой?
— Он принимает душ. Мы спустимся в шесть на коктейль перед ужином.
Еще через полчаса. Мэгги не торопила события.
— В таком случае постараюсь покороче. Гордон редко задерживается в душе. Кроме того, он убьет меня, если узнает, что я хочу тебе рассказать, но я была ужасно обеспокоена, когда пришла сегодня на работу после обеда и нашла письмо на его столе.
Мэгги довольно ясно представляла себе, о каком письме идет речь, но решила особенно не распространяться. Такую же выдержку она пыталась проявить, воздерживаясь от расспросов о взаимоотношениях Гордона с парочкой Брэннигэн. Итак, оставалось с нетерпением ожидать, что нового ей скажет Бренда.
— Боже, прямо язык не поворачивается, — пробормотала Бренда. — Буду говорить без обиняков. Лет десять назад, когда Гордон был стажером, он влюбился в медсестру — прекрасную блондинку по имени Этель. Они поселились вместе и собирались пожениться. До свадьбы оставалась какая-то пара недель, когда невеста убежала с другим доктором прославленным нейрохирургом, прибывшим из Штатов. Джеральдом Брэннигэном. Ты, должно быть, слышала о нем. Вероятно, ты знаешь и о скандале, что разыгрался тогда. Маститый гость был женат, имел детей. Его супруга подняла страшный шум и долго не могла успокоиться.
