Ознакомительная версия.
Нужно встретить Элизабет в институте и поговорить с ней. О чём? Ну, конечно, об учёбе, дипломе, да о чём угодно. Ведь не съест же она его, в конце концов. Даже странно, что столько дней он мается над пустыми вопросами. Всё валится из рук, мысли раздёрганными клочками не дают сосредоточится ни на дипломной, ни даже на теннисе. Надо же было умудриться просадить сегодня Лешке оба сета.
– Ведь у меня всегда складывались отношения с девчонками. И я кажется их понимал. Ни одна из них, ни в школе, ни в институте не упрекнула меня в нечуткости, нахальстве или даже в простейшей назойливости. И сейчас и с Надей, и с Леной, и с обеими Олями, и конечно, с Ириной у меня самые дружеские отношения. С ними всегда хорошо, интересно, необычно. Почему? Да хотя бы потому, что они другие и не похожи на нас, как существа с другой планеты. У них другой смех, другой взгляд, другое тело и даже другой запах, и ещё что-то почти совсем неуловимое, которое можно почувствовать то ли в движениях головы, то ли в повороте плеч и бёдер, то ли во вкусе их губ. Это всегда нечто особенное, что без слов сокрушающее действует на мужчину, заставляя его из грозного повелителя обстоятельств превращаться в робкого выпрашивающего милость кролика. Нет, не бывать этому.
Я не кролик и не пугливый суслик. Я просто подойду к ней и предложу сыграть со мной в теннис. Разве плохо? Звучит нетривиально, значительно, и более оригинально, чем просто пригласить в кино или в театр. Ну и что, что Элизабет из Германии. Какая разница, что она иностранка? Ничего страшного. Учимся в одном вузе. В СССР живёт уже пять лет, да и приехала из социалистической ГДР. Значит и мировоззрение ничем от нашего не отличается. По-русски говорит почти без акцента. А самое главное, женщины везде одинаковы. Недаром мой любимый писатель Джек Лондон писал, что «Сестра сестру всегда поймёт и с лёгкостью срывает с неё любой покров таинственности и ухищрений». Примерно так. А раз так, то тогда чего маяться? Всё нормально. Завтра мой решающий день.
Успокоенный этими мыслями, продрогший на промозглом ветру, и проголодавшийся Данила вбежал в метро и с удовольствием поспешил домой.
Завтра, войдя в здание института, он почувствовал, что ноги вдруг стали ватными, глаза смотрели, но не видели даже друзей. Прошёл Володя Петровский и кинул ему какое-то приветственное слово. Не слышал. Из какой-то аудитории вывернулся Борис Солнцев и издали махнул ему рукой. Не заметил. А вот, наконец, и двери лекционного зала, где у 5-го МО проходили консультации по предметам, подлежащим сдаче на госэкзаменах. Наконец, створки двери распахнулись, выпуская из помещения тонкий ручеёк пятикурсников. Сердце заколотилось как на стометровке, мысли сплелись в диковатый раздёрганный клубок, моментально разрушился отработанный неимоверными усилиями сценарий знакомства.
Данила застыл как соляной столб, лишь оторопело перебирая глазами выходивших студентов. Он уже и не знал, что должен делать, и будет ли рад или нет, если вот сейчас и здесь она появится. Неожиданно мелькнула случайная, если не сказать трусливая мыслишка. А, может быть, сегодня я лучше уйду? Завтра, послезавтра я обязательно встречу её. Сейчас я не готов. Что я скажу ей? Очередную нелепость, и буду смешон. Смешон в её глазах и в глазах «мошников». А вдруг она выйдет не одна, а с кем-то? Ведь не может быть, чтобы такая девушка была одна. И вот сейчас я увижу, как она смеётся чужим шуткам, оборачивается к своему спутнику, и им обоим хорошо. Ну, скажем, с тем же Никитой или другим. Какая разница? Третий же всегда лишний. А здесь я, который не вполне знает, зачем он здесь и почему он такой нескладный? Позора не хотелось, ой как не хотелось. Однако Элизабет Вальдбах среди студентов не было.
Напрасно Данила две недели кряду таскался в МГИМО в надежде встретить её. Всё было напрасно. Пятые курсы имели практически свободный распорядок дня и могли выбирать себе занятия по своему усмотрению. Золотое время. У судьбы всё не так устроено, как думают и на что рассчитывают люди. Конечно, хочется, очень хочется заглянуть к ней в карман и вытащить заветную книжицу с раскладом своей дальнейшей жизни. Каждый не устоял бы перед таким искушением. Вот славно было бы всё знать наперёд. А если не так уж славно? Вдруг окажется, что проведение вынесло другой, отнюдь не благополучный вердикт, который не отсрочить, не отмолить не удастся. Тогда нет, уж лучше не знать. Ничего не знать. Пусть всё идёт своим чередом и порядком. Хорошее сменяет плохое, есть время для горя и время для радости, потери сменяются обретениями, а уныние счастьем. Всему есть свой назначенный срок и своя путеводная звезда-надежда.
В этот день делать было действительно нечего. Утром Данила встал поздно, меланхолично выгладил джинсы и шерстяной свитер с высоким воротом, навёл блеск на свои любимые ботинки «а la техасец Джон» с высоким скошенным каблуком, натянул кожаную лётную куртку и отправился в город. Для проформы заглянул в институт и, наконец, решил, что хорошо было бы слегка развлечься и полчаса погонять шары в биллиардном зале на территории Парка культуры им. А. М. Горького. Потом и это надоело. По-хорошему надо бы вернуться домой и дописать очередной раздел дипломной работы, написание которой с недавнего времени шло неровно, скачками. Но уж больно не хотелось сегодня втискиваться за рабочий стол в отцовском кабинете и взнуздывать себя в «прокрустово ложе» наукообразных выводов и заключений.
На улице было хорошо. Светило нежаркое осеннее солнышко, заставляя прохожих безотчётно улыбаться и раскручивать на шеях припасённые для близкой зимы шарфы. Улыбался и Данила, также как и другие рассеяно наблюдавший за городской обыкновенностью. В такой день нет ничего лучше, как покинуть шумные запруженные автомобилями и людьми городские магистрали и спрятаться под покровом загадочного древнего Замоскворечья, где за каждым фасадом вековых зданий и луковичных окрестей патриархальных церквей притаилась могучая нераскрытая до сих пор заветная старина.
Данила ускорил шаг и уже намеревался свернуть в сторону от Якиманки, как его внимание привлекла идущая на встречу пара. Девушка и парень о чем-то оживлённо разговаривали, и им обоим было хорошо. Парня он не знал, а в фигуре девушке ему показалось что-то неуловимо знакомое, как будто он уже видел эту походку и плавные движения рук. Чем больше он всматривался в приближающуюся пару, тем яснее ему становилось, что он видит перед собой Элизабет, ту, которая в последнее время стала безотчётной причиной его мечтаний, а вернее сказать мучений. Данила оторопел и застыл на месте. Уйти или обойти стороной молодых людей было уже невозможно. Это было бы не только невежливо, но что хуже всего Элизабет сочла бы его бегство за трусость. Такого позора он допустить не мог. Но с другой стороны, как неловко всё получилось.
Ознакомительная версия.
