– Ты видела кого-нибудь из старых знакомых?
– Ну да. Встретила Чарли Оуэнса. Помнишь его?
– Конечно, помню. Чарли был таким милым мальчиком. Чем он сейчас занимается?
Мне страшно не хотелось ей говорить. В каждом из моих бывших приятелей Глории видится отец ее нерожденных внуков.
– Он адвокат, работает в одной манхэттенской фирме, ведет патентные дела.
– О-о… – произнесла мать, растянув это слово на два скорбных слога, и печально посмотрела на меня. – Он всегда мне нравился. Я надеялась, вы поладите. А кого еще ты встретила?
– Кристин Гудман, то есть теперь она Кристин Джэники, – сказала я, и нас обеих передернуло. Глория терпеть не могла ни Кристин, ни ее мамашу – точную копию моей одноклассницы. – Я проторчала на банкете за одним сто лом с Кристин, ее уродливым муженьком, Сондрой Мэттьюз и близняшками Хейл – эти тоже были при мужьях. Они там чуть не передрались из-за того, чей дом находится в более престижном районе. Сущий кошмар. Не понимаю, почему Бет подсадила меня к ним, когда за соседним сто ликом вовсю веселилась компания холостяков.
– Бет никогда тебя не любила и все время страшно тебе завидовала, – проницательно заметила мать.
– Что? А какое это имеет отношение к тому, что она усадила меня среди семейных пар с кислыми минами?
– Бет не хочет, чтобы ты познакомилась с хорошим парнем и в чем-то ее превзошла, – объяснила мать. Я уже было решила, что Глория в кои-то веки изрекла здравую мысль, как мамаша тут же все испортила, прибавив: – Тебе не следовало разрывать отношения с Эриком. Ты уверена, что найдешь кого-то лучше его?
Я сделала глубокий вдох. Осталось перетерпеть еще двенадцать часов, и мы с Салли вернемся домой – в более-менее нормальную обстановку.
Я изнывала от скуки на официальном завтраке, который наша фирма ежемесячно устраивала для сотрудников отдела судебных тяжб. Это настоящая пытка: мы сидим за огромным круглым столом с львиными ножками, угощаемся крохотными сандвичами, в которых было слишком много майонеза, и заветренными морковными палочками, запиваем все это еле теплым чаем и докладываем о текущей работе. Один за другим мы по очереди нагоняли на остальных тоску, похваляясь уведенными у других адвокатских контор клиентами, непомерно высокими суммами, полученными за выигранные дела и рассказами о невероятной смелости и находчивости при снятии показаний.
– Вы не представляете, как вытянулась его физиономия, когда я задал клиенту вопрос о регистрах выписанных счетов. Он буквально обезумел от злости и все звал меня выйти за дверь и поговорить как мужчина с мужчиной, – расписывал Фил Даффи недавний инцидент, случившийся при работе со свидетелем. – А я говорю ему: «Хоть сейчас, только если судебный секретарь пойдет с нами и зафиксирует все происходящее».
Фил входил в число компаньонов фирмы, поэтому большинство подхалимов из младшего состава восторженно загоготали и принялись горячо его поздравлять. Я ненавидела Фила почти так же сильно, как Ширера Дерьмового. Ширер по крайней мере был живым человеком, а Даффи больше походил на робота. Он проводил в конто ре немыслимое количество времени и работал по семнадцать часов в сутки практически без перерыва на еду и отдых. По утрам мне крайне редко удавалось прийти в офис раньше его (секретарша Даффи, которая работает по скользящему графику и появляется в конторе в половине восьмого, как-то обмолвилась, что в этот час ее шеф уже на месте как штык), а когда я уходила домой – как правило, около семи вечера, – он почти всегда еще сидел в кабинете.
Даффи наконец завершил свои самовосхваления. Блин, скоро подойдет моя очередь выступать, подумала я, лихорадочно соображая, что бы такого сказать. С некот рых пор я предпочитала как можно реже выступать на этих завтраках – после того раза, когда я предложила руководству фирмы приобрести кофеварку, чтобы сотрудники получали свой эспрессо и капуччино, не выходя из офиса, в результате чего не только значительно улучшилось бы качество потребляемого кофе, но и заметно сократились потери рабочего времени, так как народу не пришлось бы мотаться в соседнюю забегаловку. Тогда все уставились на меня с таким изумлением, как если бы я потребовала соорудить в приемной языческий алтарь и приносить на нем в жертву кровожадным богам пушистых щеночков.
– …и в связи с этим я планирую назначить Элли… – донесся до меня голос Даффи. Черт, о чем это он? Я опять все прослушала, – ведущим юристом по новому групповому иску. Элли, вам придется попотеть и, может быть, допоздна оставаться на работе. Зато я уверен – вы справитесь с этим лучше всех.
За столом начались перешептывания, и внезапно я обнаружила, что взгляды всех присутствующих обращены на меня.
– Поздравляю, Элли!
– Для тебя это серьезный шаг вперед.
– Какой прорыв, Элли!
Арргх! О чем болтал Даффи? Что еще за групповой иск? И чего это он там вякнул насчет работы допоздна? Я выдавила улыбку, скромно потупила взор и поблагодарила за доверие, хотя во мне все клокотало от возмущения. Очень надо – вешать на шею какое-то суперважное дело, до ночи пропадать в конторе и отравлять себе жизнь! Я вдруг заметила, что Кэтрин Польк взирает на меня с нескрываемой завистью. Кэтрин была моим заклятым врагом. Мы пришли в фирму в один и тот же год, сразу после окончания юридического факультета, и возненавидели друг друга с первого взгляда. Она – шикарная блондинка с модным каре, высокая и худощавая. Именно такой я всегда рисовала в воображении Белую Колдунью из сказки «Лев, Колдунья и платяной шкаф». Кэтрин очень элегантно одевается и оттеняет свою сливочно-белую кожу и светлые волосы при по мощи ярко-красной помады и густо наложенных теней, тогда как я часто заявляюсь на работу в мятом костюме, с влажными после душа волосами и с кругляшом антибактериального пластыря на подбородке. И дело совсем не в том, что Кэтрин выглядит словно модель – еще она перехватывает самые выгодные дела, заискивает перед начальством и почем зря подсиживает коллег. Новость о том, что мне поручили жутко серьезный проект, заставила хорошенькое личико Кэтрин скривиться, а фарфоровые ноздри раздуться от гнева, и уже одно это приятно согрело мою душу.
– Мне не терпится взяться за это дело, – только и сказала я, когда пришел мой черед выступать, и собравшиеся даже немножко похлопали. Я не удержалась и бросила в сторону Кэтрин торжествующий и насмешливый взгляд.
Чуть позже, проходя мимо кабинета Ширера Дерьмового, я осторожно заглянула внутрь. Обычно таким образом я выясняю, не ушел ли он домой пораньше (Ширер часто так делает), и если не обнаруживаю босса на месте, то с чистой совестью смываюсь из конторы. Ширер, однако, сидел в кабинете, скрючившись за столом, и со странным хрипом и бульканьем прочищал горло. Уютно устроившись в коричневом кожаном кресле для посетителей, спиной к двери сидела Кэтрин Польк. Я задержалась у входа, так чтобы ни Ширер, ни Кэтрин не могли меня видеть, и притворилась, будто изучаю какие-то папки на соседней полке.
