И я лежала с открытыми глазами всю ночь, мое истерзанное пьяными ласками неудовлетворенное тело помнило молодого ненасытного учителя физики, такого страстного, но такого незнаменитого.
Когда пароход сделал круг и мы проезжали на обратном пути наш город без остановки, Роман сильно забеспокоился.
— Разве мы не причалим к берегу? — допытывался он у капитана.
— Никак нет, — приложив к козырьку руку, шутил капитан, повторяя игру Романа в некогда популярном фильме о русском флоте.
Я не могла понять, почему у него после этого так испортилось настроение.
— Что с тобой? — допытывалась я.
— Знаешь, детка, мне в Москве некогда задерживаться. Я приглашен на съемки в Испанию. У меня контракт.
— Понимаю, — удрученно соглашалась я, приготовившись быть Пенелопой. — Догадываюсь, что у тебя были договоренности и планы до меня. Все равно я не смогла бы с тобой сейчас поехать.
— Да ну? — обрадовался он. — Наверное, ты хочешь к маме?
— Нет, — я покачала головой.
— А, школа, твой любимый класс? — Он даже повеселел. — Не расстраивайся. В ближайшем порту я куплю тебе билет на поезд, и ты вернешься к своим малюткам.
— Как вернешься? Ты же сказал кино… роль… — Я ничего не понимала.
— Дарья… — официально начал он.
Но я его перебила:
— Знаю, что это не сразу, мне нужно поучиться, ведь я даже говорить правильно не умею. Но ты не беспокойся, я способная, за пару месяцев, пока буду тебя ждать, научусь. Ведь твоя поездка продлится не дольше? — Я наивно заглядывала в его припухшие от частых алкогольных возлияний глаза.
Он обхватил голову руками.
— У меня в Москве жена, — выдавил из себя мой кумир.
— А я беременна, — с трудом вымолвила я.
— Это меняет дело, — твердо заявил он.
Я облегченно вздохнула.
До самой Москвы мы не возвращались к этому разговору.
Столица встретила нас пасмурной погодой и проливным дождем. У меня не было с собой теплых вещей. И вообще — ни-че-го. Из речного порта Роман долго вез меня на машине. Мы ехали через центр, и мне казалось, что я ничего подобного в своей жизни не видела. Ярко раскрашенные площади, и дома с зеркальными витринами, рекламой одежды, обуви и косметики. Я была настолько зачарована этим зрелищем, что даже забыла о главном: ведь в одном из таких прекрасных домов Романа ждет жена.
Но после центра мы попали в район новостроек, где все было серо и уныло, а бетонные здания с переделанными каждым на свой лад лоджиями напоминали Шанхай после пожара. Мы вошли в немытый подъезд и долго ползли по лестнице в самое поднебесье, потому что не работал лифт.
Потом Роман открыл ключом дверь в маленькую квартирку и сказал:
— Ты останешься здесь и будешь ждать моего звонка.
— А ты? — испугалась я.
— Я же сказал, что у меня жена.
— Да, но ты не говорил мне до… этого.
— Детка, — покачал он головой, — если ты и дальше будешь так себя вести, то пропадешь.
Я заплакала.
— Все будет хорошо, я позабочусь о тебе. — Он потрепал меня рукой по щеке и ушел.
Часа через полтора в дом ворвалась какая-то девушка.
— Привет, — с порога заорала она, — Роман мне все доложил. Пока поживешь со мной, а потом…
— Когда потом? — испуганно переспросила я.
— Ой, как ты смешно окаешь! Слушай, да ты прирожденная топ-модель. У меня есть спонсор.
— Для чего? — перестав ее бояться, поинтересовалась я.
— Сначала он тебя двинет на конкурс красоты. А потом пойдешь в модели. Будешь рекламировать его продукцию.
— Какую?
— Купальники. У тебя классный рост. Метр восемьдесят?
— Может, уже и больше, не знаю.
— Вот и отлично. — Она обошла меня, как новогоднюю елку. — Макияжик сделаем, шмотки прикупим, и все будет отлично. — Ай да дедушка Роман! Ай да молодец!
— Кто это, дедушка Роман? — не поняла я.
— Ромчик, наш Дон Жуан.
— Ты его внучка? — Я с недоверием поглядела на девушку. На вид ей было лет двадцать пять. А Роману… Я даже не представляла его возраст. Только помню, что смотрела фильмы с его участием, когда мне было еще лет семь.
— Нет, он всех своих девочек зовет внучками.
— Ты тоже его девочка? — растерялась я.
— Была…
— Была? — снова не поняла я.
— Да он ничего не может, наш Ромчик, старенький стал и пьет много. Так подержаться, побаловаться он любит.
— Как, ведь я же беременна!
— Случайно, может, кровь взыграла, ты новенькая, свеженькая. — Она раскрывала мне глаза на мир. — А может, это вообще не он. У тебя кто-нибудь был до него?
Я кивнула головой, сглотнув слезы.
— Я замуж собиралась.
— Еще чего, молодость губить. Посмотри на себя, ты же прирожденная модель. Тебе говорили? Пеленок еще настираешься.
Я заплакала. Она обняла меня за плечи и объявила, что берет на воспитание. Леля, так звали знакомую Романа, была менеджером рекламного агентства. Она очень помогла мне и заставила по-другому смотреть на жизнь и на себя.
— К мужчинам нужно относиться спокойно, позволять себя любить и принимать от них дорогие подарки. Замуж еще рано, а когда решишь окончательно, то выбрать умного, доброго и богатого, чтобы боготворил тебя. Но уж не Ромчика, какой Ромчик муж! — смеялась она. — Даже его жена Маровская серьезно к этому не относится.
— У него жена актриса Маровская? — У меня даже горло перехватило. — Та самая, знаменитая? — Я вспомнила мюзиклы, в которых воздушная, легкая, словно пушинка, Маровская пела и танцевала. — Она ведь просто, просто… — Я не могла подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение.
— Да-да, только теперь она уже другая.
— Какая? — удивилась я. Мне казалось, что артисты бессмертны.
— Больная, пожилая, — поражаясь моей непонятливости, объяснила Лелька. — Он ведь тоже не первой свежести! Ну, лет пять тому назад, когда со мной познакомился, был еще ничего. Только большой бабник.
Я смотрела на Лельку, ничего не понимая. Роман, который говорил мне такие умные, ласковые, красивые слова о том, что впервые встретил девушку своей мечты и полюбил навсегда, оказался женатым, да еще бабником.
— У вас там, откуда ты приехала, все такие? — Лелька покрутила около виска пальцем. — Да он, пока мог, переспал со всеми женщинами Москвы и Московской области. А теперь… они жалеют его. Вот и я тоже.
— Ты тоже с ним?.. — У меня не было слов. — Зачем же он меня к тебе привез?
— Он в общем-то добрый малый, — не отвечая на мой вопрос, продолжила Лелька. — Но бедный. А это в наше коммерческое время большой порок.
— Как же так? Он знаменитый актер! — совсем поникла я.
