Ознакомительная версия.
«Так ты ее ни разу не видел?»
«Ни разу», — мотнул он головой.
«Ну и зря. Она очень даже ничего».
«Не сомневаюсь. То есть я даже почти уверен, что в ее подлинной анкете были вывешены ее настоящие фотографии».
Судя по описаниям, в первой анкете Тома действительно открывала свое истинное лицо. В отличие от самого Вадима. Он, как я сразу и заподозрил, впервые увидев его анкету на «Мамбе», залил в свою анкету первые попавшиеся фотографии, которые выкинул поиск google по запросу «гопник». Тома подумала, так же, как и я, что это стеб. Она ни на секунду не поверила, что человек, свободно рассуждающий о постмодернизме и структуре мифа в теории Кэмпбелла, может быть беззубым прыщавым ушлепком в «пидорке», нюхающим клей. В чем честно Вадиму и призналась. «Впрочем, мне безразлично, как ты выглядишь. Даже если так — ты все равно клевый», — написала она ему. Он запомнил эти слова, но не поверил. Через три месяца «игры» Томе все-таки захотелось увидеть реальное лицо Вадима. Вот тут-то и начались сложности. Вадим показываться категорически не желал. Его все устраивало.
«Тамара довольно вязко начала напрашиваться на встречу. Сначала намеками, а потом — впрямую. Но я не хотел переводить общение в офлайн. Развиртуализация — это всегда риск. Образ в Интернете и реальный человек могут категорически не совпасть. При встрече происходит взаимная моментальная переоценка. И если прежде тебя оценивали только как личность — по мыслям, словам, — то тут сразу же смотрят на внешность, возраст, тело, одежду, машину, счет и толщину кошелька. А есть еще жесты, какие-то неприятные ужимки лица. Что-то пропадает. Исчезает раскрепощенность анонимности, легкость, свобода. То, о чем девчонки свободно треплются с незнакомцем в Интернете, они даже боятся произнести на реальной встрече. Встреча вживую ничего не добавляет общению. Не происходит какого-то дополнительного раскрытия навстречу друг другу. Наоборот, даже те душевные области, которые прежде были открыты, схлопываются. Именно чтобы сохранить эти отношения, я отказывался встречаться с Томой. Именно потому, что она на самом деле была для меня очень интересной собеседницей, я и не хотел встречаться с нею в физическом мире. Не раз и не два она пыталась вытащить меня на „очную ставку“. Звала на концерты, в кино, на выставки. Но потом ей, видимо, надоело. Фактически она поставила ультиматум: или развиртуализация, или конец общения. Я и тут держался своей прежней позиции. Тогда она действительно исчезла. Убила свою анкету на „Мамбе“ и не появлялась примерно пару недель. Я скучал по ней, но не безумно. Потом она снова возникла, уже под другим именем, буквально на один вечер. Просто дала твой адрес (я подумал, что это ее) и снова исчезла. Типа, чтобы я, если соскучусь, искал ее в реале. Меня вначале рассмешила эта выходка. Я был уверен, что через неделю-другую она снова появится на „Мамбе“. Но зачем-то поехал по этому адресу и оставил ей записку: „Это не поможет“. Я все еще хотел оставаться человеком-невидимкой. Без вранья, мне не хватало ее. Точнее, переписки с ней. Я хотел, чтобы она вернулась в Интернет. Она не вернулась и через полмесяца. Тогда я решил сдаться. Черт с ним! Я несколько раз приезжал на Вернадского, но каждый раз напарывался на запертую дверь. Не оставалось ничего другого, кроме как снова оставлять ей записки. Как выяснилось, писал я в пустоту. Все-таки не могу понять, почему она оставила твой адрес? Если, по ее замыслу, я должен спохватиться и обнаружить на ее месте пустоту, обнаружить, что „слишком поздно“, с таким же успехом она могла прислать мне адрес какого-нибудь автосервиса или библиотеки».
Я раздумывал, стоит ли сообщить Вадиму, что Тома ошивается вокруг моего дома и роется в моем почтовом ящике, что ее видели соседи. Что-то удержало меня. И я лишь пожал плечами.
Странные люди в странном городе. Еще одно подтверждение того, что я прав: люди совершенно не ценят других людей, когда они есть друг у друга в наличии. Пока девка каждый вечер выскакивала в он-лайн, он не очень-то обращал внимание на ее желания. Должна возникнуть недостача, хотя бы легкий дефицит, чтобы они начали дорожить друг другом, держаться друг за друга. Возможно, поэтому я и не стал говорить Вадиму, что Тамара исчезла не совсем. Мне нравилось наблюдать за столь редким человеческим состоянием жажды другого, взаимной нужды друг в друге. Притом, что я не сомневался — хватит их запала ненадолго. Этот аттракцион довольно скоро закончится, насколько я знаю людей. Я же говорил, что люди не помнят никого и ничего. И довольно быстро стираются друг у друга из памяти, даже если в какой-то момент времени представлялись друг другу страшно важными и нужными. Возможно, даже любимыми. Другие люди отвлекают их от мыслей о прежнем.
Мы еще немного посидели с Вадимом и разошлись. Когда я подходил к своему дому, против воли осматривался по сторонам, надеясь натолкнуться взглядом на Тамару. Конечно же ее не было ни во дворе, ни на лестничной площадке. Я решил, что если эта парочка протянет хотя бы до лета и не потеряет взаимный интерес, и еще не упадет друг другу в объятия, то я стану их добрым купидончиком и организую им свидание. А до того по мере сил буду препятствовать их встрече. Мне интересно проверить крепость эмоционального цемента.
* * *
Март закончился. Руководство было страшно довольно результатами первого квартала. Похоже, боссы вошли во вкус «оптимизации» и жадно присматривались, где еще можно подкрутить гайки и усилить давление на рабсилу. То есть на нас. На меня. Все напряженно хмурились, «предвкушая». Только Вася радостно потирал руки. Не думаю, что им двигала одна лишь алчность. У меня закрадывалось подозрение, что он в глубине души надеется, что мы, остальные консультанты, не выдержим давления этого пресса, сбежим, рассосемся. И останется он один — такой единственный, незаменимый, могучий атлант. И все убедятся в его исключительности. Но мы держались. Хотя работа норовила заполнить собою все жизненное время, я старался придерживаться своего правила уходить из офиса в 19.00. Иногда ради этого приходилось жертвовать обедом. От дневного общения с Леной и Олесей по Сети тоже пришлось отказаться. Но я выходил с ними на связь вечером. Олеся канючила и зазывала меня в Самару или выражала готовность приехать в Москву. Устраивала демарши в духе: «Я не могу понять, какие у нас отношения и есть ли они вообще? Мы вместе или как?». Я терпеливо ее успокаивал.
Ленка прислала впечатляющий трактат «Поворот времени вспять», сверстанный в пдф. С картинками. Я прифигел, но одобрил ее активность. Она сообщила, что разрабатывает концепцию вирусного видео для Интернета, продвигающего наши идеи. Я попросил, чтобы без меня она не предпринимала никаких решительных шагов. Зато она, по крайней мере, не скулила «я скучаю» и «как ты ко мне на самом деле относишься», как это делала Олеся. Так что по Сети мне было комфортнее переписываться с Ленкой. У нее даже прорезалось колкое чувство юмора.
Ознакомительная версия.
