— А что не так с этой девочкой?
Земляной кашлянул, Никита сцепил пальцы в кулаки:
— Тут, понимаешь, такое дело…
— Никита Юрьевич, Павел Сергеевич, у нас гостья, — раздался приглушённый голос сквозь потрескивание рации. — Представилась Елизаветой Соболевской.
Мужчины быстро переглянулись, слушая недовольный женский голос, кричавший что-то о неуважении и унижении. Григорий встал и уверенно произнёс:
— Отдыхайте, если надо будет — позову. Никита Юрьевич, её куда?
— Так осталась одна свободная комната, тут рядом с кабинетом. Я иногда там отдыхал раньше. Кажется, Глаша везде убрала, вот пусть там и селится. Какого она припёрлась? Ведь три года ни слуху ни духу, а тут явилась!
В этот момент тихо постучали, Никита резко встал и распахнул дверь — на него немного испуганно смотрела Инга с подносом в руках. Он перехватил тяжесть и аккуратно поставил его на тумбу:
— Ты не устала? Может, отдохнёшь? Ты же ночью почти не спала, — с улыбкой добавил он. — Пока только восемь вечера, есть время. Или с Глашей и девчонками побудешь?
Инга мотнула головой и прошептала:
— Всё хорошо, не волнуйся. Глафира попросила вас не пить много, боится, что уснёте за столом.
Григорий вышел в коридор и громко хмыкнул:
— Глафире лишь бы наяривали за столом в три рта! А поговорить, а? — Он вдруг щёлкнул замершую женщину по носу и стремительно пошёл к выходу. Инга несмело протянула руку и провела пальчиками по плечу Никиты, затем прошептала «я пойду» и так улыбнулась, что Прозоров прикрыл глаза и дёрнул головой; если бы не гости, он бы её сейчас никуда не отпустил.
Григорий же вышел на крыльцо и молча уставился на возмущённую гостью. Лиза надменно посмотрела на бывшего своего водителя и прошипела:
— Вещи мои возьми в машине и комнату мне покажи.
Подняв брови и небрежно кивнув одному из парней, Григорий вновь посмотрел на Елизавету. Охранник не спеша пошёл к воротам, где терпеливо дожидалось такси, вытащил багаж, о чём-то поговорил с таксистом, достал из кармана деньги, расплачиваясь за поездку, выдвинул ручку объёмного чемодана и потащил его по расчищенной дорожке.
— Осторожнее! — визгливо выкрикнула прибывшая женщина. — Это тебе не сундук, это брендовые вещи! И если хотите тут работать, советую меня слушать! Это ко всем относится!
— Ты тут не очень-то ори, — спокойно сказал Григорий, — не маленькая уже и не у себя дома. Ты парней на работу не брала, не тебе их увольнять, понятно?
Лиза удивлённо замолчала, рассматривая стоящего перед ней мужчину:
— Не хватало, чтобы мне слуги указывали что и как говорить. Лучше возьми чемодан у этого идиота и отнеси в комнату. Господи, надеюсь, что в этом доме найдётся нормальное помещение для меня.
— Как для всех, так и для тебя. Кстати, тут слуг нет, сама попрёшь свои бренды, если не захлопнешь рот сейчас же. Тут всё изменилось со дня твоего отъезда. Это не твой дом, ты тут не хозяйка. Этот дом принадлежит господину Прозорову, а свою часть от продажи отцовского дома ты получила, так что нет тут твоего ничего. А не нравится — такси ждёт, можешь в город вернуться. Ещё вопросы есть?
Лиза, понимая его правоту, фыркнула, перехватила ручку чемодана у открыто улыбающегося охранника и вошла в дом. Григорий помог ей поднять багаж по лестнице и открыл дверь в небольшую комнату:
— Вот тут устраивайся.
Он повернулся и увидел, как Лиза с интересом оглядывала уходящую по коридору Ингу.
— Господи, что за тяга у вас всех к невзрачным особям женского рода? Что сестрица моя, что эта деревенщина. Ни рожи, ни кожи, и жопа с кулачок! Хотя бы занялись своим телом, курицы.
— Если душой не зацепила, телом долго не удержишь, — раздался тихий голос Никиты. — Чем обязан?
Лиза внимательно посмотрела на бывшего безопасника и растянула губы в улыбке — а он ничего! За эти три года лоск появился, держится уверенно, изменился, смотрит спокойно. Да, если мама его таким увидела, то её можно понять, ничего так мужик, для романа на стороне сгодится.
— Вот приехала на родину, а что, проблемы какие-то?
Никита пожал плечами, чуть скривив губы:
— Нет, никаких проблем. Только хочу предупредить, Лиза, ты хоть и член дорогой мне семьи, но не у себя дома. Язык держи в узде, а пока устраивайся, вещи сама разложишь, мы горничных отпустили, сегодня у всех праздник, в доме только гости и я с Глафирой.
— Вот пусть Глаша…
— Я тебя предупредил? Забудь о своих «хотелках», Глаша с гостями на кухне, захочешь, сама их найдёшь, только постарайся никому настроение не испортить. Иначе вышвырну вон в гостиницу.
Лиза сжала губы и повернулась спиной, с грохотом закатывая свой чемодан в комнату.
— Пошли, Гриш, только её нам не хватало, — с тоской проговорил Никита, чувствуя, что приезд Соболевской-младшей нарушит все их планы и принесёт неприятности и скандалы.
Они вошли в кабинет, Никита со злостью хлопнул дверью и сел за стол:
— И чего явилась? Ты куда, Борис Николаевич?
— Да я тут подумал, Никита Юрьевич, поеду я домой. Здесь семья собирается, а я кто?
— А я? — вдруг выкрикнул Земляной. — А Гриша? А Танюша ваша?
— Правильно, Паш! Здесь действительно семья собирается. — Никита положил кулаки на стол и посмотрел на Никифорова. — Моя семья, Борис Николаевич. А вы все мне ближе, чем родственники. Сколько пережили вместе, сколько ещё будет. Так что сядь и выкинь всю чушь из головы. Лиза такая же гостья в моём доме, как и все остальные. А теперь я должен кое-что вам сказать. Павел и Григорий знают, считаю, что и Володя должен узнать. А Борис Николаевич может подскажет что, всё-таки старше нас, опытнее. Короче, Владимир, Инга моя… в доме Беса росла. Она ему сводная сестра. И Эрика… неизвестно от кого рождённая. Бес и Демон ещё с дружком каким-то изнасиловали её. Правда, Инга в отличие от Ани вроде не помнит ничего, они её опоили чем-то. Она и Новый год никогда не отмечала, потому что именно в этот праздник всё случилось. А потом оказалось, что забеременела. Надежда Николаевна от аборта её отговорила, оказывается, она тогда на полторы ставки трудилась — и в роддоме работала, и в больнице Аню лечила. Убедила девочку родить, не виноват же ребёнок в том, что на свет появился. А Инга так и не захотела генетическую экспертизу делать, говорит — мой ребёнок и ничей больше. — Он поднял глаза на Демьянова и развёл руки в стороны. — А если Аня об этом узнает, как поведёт себя? Ведь как ни крути и Бес, и Демон ей горе принесли. Один мать убил, другой…
— Но ты сам сказал, что ребёнок не виновен. Да и вины Инги нет ни в чём, и Аня за эти годы изменилась. — Владимир потёр переносицу по привычке. — Ладно, мужики, скоро десять, надо бы чуть в себя прийти, переодеться. Что-то наших девушек не слыхать, Серёжку уложить сегодня не удастся, они с Эрикой общий язык быстро нашли, капризничать будут.
Все согласно закивали и поднялись, складывая на поднос тарелки и рюмки, не замечая чуть приоткрытую дверь в коридор, за которой стояла неподвижная женская фигура.
Часть 12
Никита провёл ладонью по запотевшему зеркалу, потрогал подбородок. Ни щетинки — у его любимой девочки очень нежная кожа, сразу краснеет, стоит чуть поцарапать. С того дня, когда Инга стала принадлежать ему, бритьё два раза в день было самым неудобным для него событием, но оно стоило этого. Он обмотал бёдра полотенцем и вернулся в комнату.
Инга стояла к нему спиной, чуть выгнув спинку, что-то поправляя на лифе лежащего на кровати праздничного платья. Он видел только фиолетовые трусики с нежными кружевами. Тёмные чулки отсвечивали прозрачными змейками рядом с платьем. Никита перевёл взгляд на часы в углу комнаты, мирно отсчитывающие убегающее время. Начало одиннадцатого. В доме стояла тишина, Эрика скорее всего с Глафирой на кухне. Значит, у них есть время, минимум полчаса.
