Я все еще не спала, поэтому выглянула в окно. Адамо пнул землю, прежде чем тоже забраться в машину. Он был в бешенстве. Я не могла не улыбнуться. Мне стало интересно, как будет выглядеть взбешенный Адамо в гонке.
Мое тело жаждало вернуться к нему, продолжить начатое. Мои трусики прилипли ко мне от возбуждения, чего я никак не ожидала, доставляя Адамо удовольствие. Я хотела быть ближе к Адамо, но в то же время его близость потрясла меня.
Глаза начали закрываться, но я долго держалась за сознание, пока, наконец, сон не победил.
Меня разбудил резкий стук в окно. Солнце только-только поднималось над горизонтом. Мои пальцы на пистолете напряглись, когда я попыталась сориентироваться. Дима заглядывал внутрь. Нахмурившись, я села, поморщившись от напряжения в спине после сна, полусидя на заднем сиденье. Я открыла машину, и Дима тут же распахнул дверцу. Холодный порыв ударил в мое тело. В такое раннее утро здесь, в пустыне, было вполне терпимо.
— Что случилось? — спросила я сонно, оттолкнувшись от края сиденья и свесив ноги из машины.
Глаза Димы налились кровью, под ними залегли темные тени. Он выглядел так, словно не выспался и, быть может, выпил больше, чем обычно.
Я надела ботинки и встала.
Дима нахмурился, делая шаг ближе. Он положил одну руку позади меня на крышу машины, занимая слишком много места.
— Я был там.
— Где? — спросила я, не понимая хода его мыслей.
— Вчера ночью.
Я покраснела. Я не сделала ничего плохого, и все же часть меня чувствовала себя виноватой. Признание слабости не было моей сильной стороной, поэтому я разозлилась.
— Ты шпионил за мной ?
Лицо Димы исказилось от такого же гнева.
— Ты ведь не пыталась это скрыть, правда ? Как ты могла это сделать ?
— Потому что я захотела.
Дима покачал головой.
— Ты будешь сосать член каждого Фальконе, чтобы получить желаемое ?
Мои глаза расширились. Я ударила его. Сильно.
— Не твое дело. Это было не так давно. Может, тебе стоит вспомнить свое место ? Ты мой телохранитель, Дима. Ты работаешь на меня. Помни свое место, или мой отец напомнит.
Дима отступил назад, в его глазах мелькнула обида, которую я уловила только потому, что знала его лучше всех, но его лицо мгновенно стало ледяным и жестким.
— Спасибо за напоминание. Не беспокойся. Больше не забуду.
Он развернулся, и чувство вины пронзило меня. Дима был моим телохранителем в течение семи лет, сначала один из нескольких, но в конце концов единственный. До этого мы были друзьями, а после стали еще ближе. Он никогда не был только телохранителем, и я никогда не угрожала ему своим отцом или не ставила его на место.
Я была абсолютным дерьмом в извинениях и признании ошибок, но мои ноги двигались сами по себе.
— Дима, — сказала я, мой голос все еще был напряженным и совсем не извиняющимся. Черт бы побрал мою гордость! — Подожди.
Извинение щекотало кончик моего языка.
Дима остановился, но не обернулся. Его плечи все еще были напряжены.
— Ты не хочешь повернуться ко мне лицом ?
— Это приказ ?
— Прекрати это дерьмо! Ты же знаешь, я не это имела в виду. Но ты должен перестать совать свой нос в мои личные дела. Если я пересплю с Адамо, это не твое дело.
Я не была ни с кем с тех пор, как мы с Димой начали встречаться, когда мне было шестнадцать, но мы с ним никогда больше не будем парой. Даже когда мы были вместе, это никогда не казалось правильным. Хотя, возможно, это как-то связано с моим извращенным «я», а не с Димой.
Он резко обернулся.
— Тебе лучше знать.
— Ты ревнуешь, но тебе нужно взять себя в руки.
— Ревную? — прошептал он. — Разве я не заслуживаю права на небольшую ревность?
— Нет. Уже нет.
— Какие-то проблемы? — спросил Адамо, показавшись высоким и слегка сонным позади Димы.
Он был только в обтягивающих боксерах, открывающих мускулистые бедра и впечатляющую верхнюю часть тела.
Наш спор стал громким и разбудил нескольких человек, которые теперь высовывали головы из своих палаток или машин.
По крайней мере, никто из них не говорил по-русски, так что они понятия не имели, о чем мы вели разговор.
— Отвали, — прорычал Дима, став красным.
Я схватила его за руку, чтобы успокоить, но он стряхнул меня.
Адамо с жестким выражением лица схватил его за плечо.
— Как насчет того, чтобы перенести свой гнев куда-нибудь в другое место? Успокойся, прежде чем вернешься. Динара не нуждается в твоем дерьме.
Дима вырвался из рук Адамо, его тело напряглось так, как я слишком хорошо знала. Он был бойцом боевых искусств, сколько я себя помню, и даже убил пару человек прицельными ударами. Была причина, по которой отец доверял Диме охранять меня.
— Дима, — прорычала я, но он даже не слушал.
Его яростный взгляд был устремлен на Адамо.
— Ты не имеешь права вмешиваться, щенок Фальконе. Это касается только нас с Динарой, так почему бы тебе не вернуться в свою постель и не перестать беспокоить меня.
Он наконец повернулся ко мне, вероятно, чтобы продолжить наш спор, но Адамо вновь схватил его за руку. Он все еще выглядел удивительно спокойным, по крайней мере, его лицо, но в его глазах я видела опасный огонь, которого никогда не видела у него раньше, и не могла отрицать этого: я была очарована им.
Дима развернулся к нему, пытаясь ударить кулаком в лицо, но Адамо, должно быть, предвидел это. Он уклонился от атаки и ударил Диму в левый бок. После этого начался настоящий ад. Я отступила на несколько шагов, чтобы не стать жертвой их тестостероновой битвы. Видеозаписи боев Адамо, которые я смотрела, почти не отдавали ему должного. Видеть его в действии прямо перед моими глазами, видеть пот, блестящий на его лбу и прессе, видеть смертельную сосредоточенность в его глазах и решительную точность его ударов это совершенно другое дело. Это разница между тем, чтобы увидеть красивое яйцо Фаберже на фотографии или держать его в руке, рассматривая сложную работу вблизи. Адамо не был таким хрупким, как мое любимое произведение искусства, но он все равно был шедевром, и его искусство боя требовало столько же усилий, самоотверженности и таланта. Я всегда думала, что Адамо неохотный боец, в видео это иногда проявлялось, но сейчас, когда он обменивался ударами и пинками с Димой, то выглядел так, будто был рожден для борьбы, словно потребность в крови и насилии звенела в его венах, звала его, как моя темная жажда часто поступала со мной.
Вокруг нас собралась толпа, подбадривая криками и вскоре обмениваясь ставками. Пыль кружилась вокруг боя, обжигая мне глаза.
— Прекратите! — я закричала, но не настолько безумна, чтобы встать между ними.
Они были похожи на бойцовых собак. Если бы вы попытались встать между ними, они бы вас загрызли.
Крэнк, спотыкаясь, направился к нам, ошеломленный открывшейся перед нами жестокой сценой. Кровь брызнула на пыльную землю.
Он помахал рукой двум высоким темноволосым мужчинам, вероятно, членам Каморры. Мои подозрения подтвердились, когда они подошли ближе, и я увидела татуировку на их руке.
Даже им было трудно разнять двух бойцов, но в конце концов они оторвали их друг от друга. Левый глаз Димы снова начал заплывать, когда он только начал выглядеть лучше после того, как отец избил его. Его нос тоже был разбит, и кровь капала на его белую футболку.
На правой щеке Адамо образовался порез. На нем не было ни футболки, ни обуви, но его кожа была покрыта брызгами крови, а глаза были дикими и голодными. Он напоминал мне хищника, который впервые попробовал кровь и мгновенно пристрастился.
