- Почему? Склерозом я пока не страдаю.
- Я могла измениться.
- Но не изменилась.
- Ты ошибаешься, Таир. Той меня давно уже нет. Кстати, во многом благодаря тебе…
Она пожалела о том, что последние слова вырвались тут же. Меньше всего она хотела вываливать на него свои обиды. Но сказанного не воротишь. И он её услышал.
- Я не хотел тебя обидеть.
Он не обидел. Он вынул у нее из груди сердце и разбил.
- Ты даже не нашел смелости сказать мне в лицо, что меня бросаешь.
- Да. Я не нашел… - согласился Таир. Потом выругался, провел по волосам растерянным жестом. – Я был взрослым парнем, а тебе было всего четырнадцать!
Нет, умом она, конечно, понимала, что иного исхода быть не могло. А вот сердцем… Чтобы скрыть свои настоящие чувства, Лера наигранно рассмеялась:
- Неважно. Поверить не могу, что мы обсуждаем это спустя столько лет.
- Если это тебя до сих пор задевает, почему нет?
- Задевает? Да брось! – снова засмеялась Лера. – Что было – то было.
Таир смерил ее внимательным взглядом. И вдруг совсем уж неожиданно поинтересовался:
- Хочешь есть?
- Есть? – задыхаясь, переспросила она.
- Ага. Я могу что-нибудь приготовить. Что скажешь насчет пасты?
Наверное, пока это было самым правильным. Переключиться на что-то обыденное. Чтобы прекратить эти никому ненужные излияния. И вранье…
- Мне все равно. Можно и пасту. Я всеядная.
- Я помню. Пойдем. Тём, ты тут останешься или пойдешь с нами в кухню?
Уваров потянулся, отчего футболка на его животе задралась. Будто зачарованная, Лера уставилась на дорожку волос, уходящих клином под резинку домашних брюк.
- Пусть смотрит мультики. Я тебе помогу.
И они действительно в четыре руки готовили ужин… Это было так неправдоподобно, что Лера то и дело дергалась. Казалось, малейшее движение, и все – картинка перед глазами развеется, будто мираж. Но как бы она ни трясла головой, как бы ни жмурилась, и сколько бы раз ни щипала себя тайком за бок – ничего не происходило. Таир помешивал спагетти, соус булькал… А она с остервенением терла сыр. И не дышала, когда он протискивался между ней и кухонным островом к холодильнику. Или шел обратно.
- Может быть, откроем вино?
- Нет! – резко выпалила Лера, потому что для нее сейчас это было слишком. Ей нужно было оставаться максимально собранной, чтобы не наломать дров и все не испортить. Она не могла предоставить Исаеву даже крохотный шанс обвинить себя в алкоголизме. Или как-то сыграть на её нахождении здесь. Что бы ни говорил Таир, ей нельзя было здесь оставаться.
- Как хочешь. А я, пожалуй, один бокал пропущу.
Пока Таир наливал вино, в кухню въехал Артур Сергеевич.
- Ты вовремя, па. Уже все готово.
- Я не голоден, - сухо бросил тот, достал из холодильника бутылку кефира и поехал к себе.
- Таир…
- Да?
- Может быть, я поем наверху?
- Зачем? Тебе так неприятно мое общество? – глядя на Леру поверх бокала, поинтересовался он.
- Нет. Но, кажется, мое общество неприятно твоему отцу. Ты объясни ему, что я завтра съеду.
- Ты вряд ли найдешь подходящую квартиру так быстро, – повторил Таир.
- У меня нет выбора. Если Павел узнает, что я прячусь здесь… Спокойной жизни мне не будет. Не хочу давать ему преимущество в суде. Ты для него огромный триггер. А если он слетит с катушек, боюсь, даже Важаев будет бессилен.
- Дело ведь не только в том, что я имею все шансы его обойти?
- Нет. Нет… Думаю, тут личное. Я имела неосторожность ему рассказать о нашей… дружбе, - Лера запнулась. – Давным-давно. Когда я еще и предположить не могла, что вы с ним схлестнетесь вот так... Знаю, это была ошибка, выложить все, как есть.
- Так, значит, ты не шутила, когда сказала, будто все обострил мой приход на тот чертов бал?
- Не это – так было бы что-то еще. Ему не слишком много нужно, для того чтобы… - Лера отмахнулась. - В общем, не бери в голову.
- Лера…
- Да?
- Я должен извиниться перед тобой.
- Это ничего не изменит.
- И все же… Мне очень жаль, что я тогда был так жесток. Может быть, меня как-то оправдывает то, что я думал, будто так будет действительно лучше. Я не предполагал даже, что причиню тебе такую боль. Извини.
Лера отвернулась. Что толку извиниться сейчас? Никакие слова не облегчат ее боль. Пусть он хоть на колени встанет. Шрамы на душе не разгладятся. Океан слез внутри не высохнет. А время не повернется вспять…
- Тёма, сынок, иди кушать! И руки не забудь помыть, хорошо?
Ужин прошел в основном в молчании. Таир пил свое вино и хмуро ее разглядывал. Лера по большей части отводила взгляд… И только Тёмка, будто не чувствуя повисшего в комнате напряжения, с восторгом рассказывал о том, как они с Таиром обхитрили всех чудовищ. Лера рассеянно улыбалась, но толком не вслушивалась в его слова. Каково же было ее удивление, когда они с Тёмой поднялись в отведенную ему спальню? Где на каждом шкафчике, на каждом ящичке, на каждой оконной створке теперь имелись пломбы. На прямоугольных клочках бумаги значилось «Чудовищ нет. Проверено и опечатано. Число. Подпись». Красивая и витиеватая – Таира. И кривобокая - Тёмкина.
- Правда, Таир здорово придумал, мам? Правда?!
Горло Леры перехватил спазм. Слезы щипали в носу и выедали глаза…
- Теперь здесь нет никаких чудовищ. Они не смогут никуда пробраться.
- Это прекрасно. Как мы сами до такого не додумались?
Артем повел плечами и сокрушенно покачал головой:
- Просто мы не такие умные, как Таир.
- Да, - влажно засмеялась Лера, - это все объясняет.
14.
Таир изо всех сил старался сконцентрироваться на работе. Ведь он потерял почти целый день, и теперь ему приходилось наверстывать упущенное. Но с концентрацией в ту ночь не складывалось. Мысли разбегались... Ему не давало покоя чувство вины, и еще чего-то странного, что он пока никак не мог классифицировать.
Он не ожидал, что будет так на неё реагировать. Думал, это давно в прошлом. О котором он поначалу просто запрещал себе вспоминать. А потом даже запрещать не понадобилось. Жизнь взяла свое. Наполнилась совсем другими людьми, событиями: радостными и не очень, по-настоящему важными и пустяковыми. Прошлое стало прошлым. И чем дальше он отдалялся от него, тем нереальнее казалось все то, что ему довелось пережить в детстве. Краски поблекли, чувства притупились… Да и какая разница, что там, позади, осталось, кто вообще оглядывается назад, когда впереди – целая жизнь. Яркая, стремительная, наполненная… Возможностей столько, что голова кругом. И все такое доступное, что в какой-то момент Таир вообще перестал ценить это изобилие.
Он не соврал Лере. Он действительно и сейчас думал, что тогда у них все закончилось… правильно. Она оставалась наивной девочкой, а он рос. И ему уже мало было их дружбы. Гораздо интереснее ему было с парнями из секции. И с девочками постарше. У которых нет проблем. С которыми легко, потому что они ничего не значат. И не надо каждый раз душу рвать, что да как.
Нет, его чувства к Лере никуда не делись, но они… как бы это сказать… отошли на второй план, трансформировались. Когда он уехал, Лере было всего четырнадцать. Ему – восемнадцать. Их разделяло всего четыре года, а будто пропасть. Лучшее, что он мог – это уйти в свою взрослую жизнь. Он так и сделал. Но, как оказалось, этим нанес ей глубокие раны. Которые и сейчас давали о себе знать, он видел. Она пыталась скрыть, но без особого успеха.
А, впрочем, чему он удивляется? Любовь – сложная штука. В ней нет равновесия. Чаши весов никогда не находятся на одном уровне. Всегда есть тот, кто любит больше, уступает чаще, прощает самоотверженнее. Когда они были детьми, этим человеком была Лея… Наверное, закономерно, что их расставание далось тяжелей ей? Самому ему на этом некогда было зацикливаться. В спецназе, куда его закинули служить, было не до этого. У него началась новая жизнь, да. А у неё… что вообще осталось от её жизни, когда он ушел? И почему он думает об этом теперь, когда это уже неважно, и не изменить ничего?
