не звучало, но в его угрозе слышно некоторое сочувствие и что-то схожее с заботой. Идиоту понятно, что он мне ничего не сделает. Старый солдат, у которого наверняка есть честь и достоинство, не станет бить девушку, как бы сильно она не напросилась.
— Это мы сейчас проверим, — пробормотала я сама себе и бросилась на мужчину, намереваясь пнуть его в живот.
Но оказалась перехвачена за ногу, подхвачена на руки и брошена на постель. Сверху навалился Колчин и прижал меня своей массой к матрасу, за что сразу получил кулаком прямо в скулу.
— Успокойся, твою мать! — рыкнул он на меня и вжал запястья рук моих над головой.
Выгнулась дугой, желая скинуть его, но в результате лишь раздвинула ноги, оказавшись еще более распластанной по матрасу.
Распластанной и беззащитной. Какая-то безысходность навалилась из-за этого. Я не привыкла быть слабой.
Быть слабой — равно быть мертвой. Этому научила меня жизнь, этим строщал меня отец и от этого старательно уберегал меня Штырь.
А я устала. За эти дни, за эту жизнь я мертвецки устала. Я не знаю, что мне делать, какой шаг предпринять следующим. В моей жизни столько импровизации ради выживания, что если бы не Штырь, то я бы уже давно всковырнулась.
Затрепыхалась под Колчиным как бабочка. Выплеснула последнюю силу, что во мне была и обессиленно уставилась в потолок.
— Что с тобой не так? — спросил Колчин неожиданно тихо и почти даже нежно. — Подожди. Ты плачешь?
Предательская слезинка выкатилась из уголка глаза.
— Нет, — отвернула я от него лицо и уставилась в окно. День в самом разгаре, как и мое выгорание.
— Цветочек, ты же знаешь, что это не прокатит, — вибрация его тихого голоса отразилась в солнечном сплетении.
— Пошёл ты, — выдавила я сипло и шумно втянула носом воздух.
— Ты точно больная, — выдохнул мужчина тяжело и плавно отпустил мои запястья, словно проверяя, всеку ли я ему, если он слегка ослабит хватку.
Единственное чего хотелось мне — завернуться в одеяло и послать всех нахер. И его в том числе.
Словно услышав или поняв без слов мое скромное желание, Колчин поднялся, вытянул из-под меня одеяло и им же укрыл. Как маленькой подоткнул ткань под ноги. Под подушкой, конечно же, нашел второй пистолет. Судя по характерным щелчкам, проверил магазин. Убедившись в его полноте, ушёл в угол комнаты к рюкзаку. Зашуршали вещи, после чего хлопнула входная дверь.
Он ушёл.
Глава 17. Луна
Колчина не было уже около трёх-четырёх часов. За это время я так и не шевельнулась с места. Не задремала, не поплакала… ничего не сделала. Только смотрела в окно и гоняла в голове пустоту. Не было ни мыслей, ни планов, ничего. Только окно, кровать, я и одеяло. Гребаная безжизненная пустыня.
Дверь за спиной открылась. В ответ на это еще вчера я бы уже была в боевой позиции с пистолетом в руке, готовым выстрелить в любой момент, но сегодня я лишь прикрыла глаза, мысленно понадеявшись на то, что меня сейчас быстро убьют и всё это дерьмо под названием «Моя жизнь», наконец, закончится. Всё равно моя биография не сулит мне достойной смерти от старости в домике на берегу озера.
Напоследок лишь мысленно отправила Штырю большую благодарность и признательность за все, что он для меня сделал.
Снаряд прилетел мне точно в спину. Шуршащий. Прилетел, упал рядом и даже не взорвался. Удача сегодня определенно не на моей стороне.
— Вижу же, что не спишь, Цветочек, — раздался голос Колчина где-то рядом.
Нехотя открыла глаза. Поворачиваться и смотреть на него не стала. И так было понятно, что он взял стул, поставил его рядом с кроватью и сел.
— Какого хрена вернулся? — спросила я равнодушно, продолжая пялиться в окно. — Леса испугался?
— Есть пару вопросов. Да и в шортах твоих я похож на гомика, сбежавшего со свидания, так что один хрен придется дождаться здесь нормальных шмоток. Ешь, пока не растаяло.
— Что?
— Мороженое.
— Ты забрал у меня ствол и принес взамен мороженое?
От ощущения лютой несостыковки я даже села, закутавшись в одеяло. Рядом снова что-то прошуршало. Пошарила рукой рядом с собой и нащупала холодный целлофан. Он реально принес для меня мороженое.
— Не знал, чем еще успокаиваются хрупкие блондинки. Поэтому мороженое.
— А себе бутылку вискаря? — указала взглядом на уже открытую бутылку в его руке. — Кажется, ты кое-что перепутал, дедуль.
На заднице подползла к краю кровати и встала на нагретый от падающего в окно солнечного света пол. Поправила на груди одеяло и подошла к Колчину. Выхватила из его руки бутылку, взамен отдала ему мороженое.
— Вот теперь паззл сложился, — кивнула я одобрительно и вернулась в постель. Села у изголовья и отпила два больших глотка. Приятное согревающее тепло растеклось в грудной клетке и горечью лизнуло рецепторы. — Редкостная херня.
— Да. но лучше здесь не нашлось, — согласно кивнул Колчин. Распаковал мороженое и откусил край вафельного стаканчика. — Но даже этот виски не такая херня, как это, — тряхнул он рукой с мороженым. — Так что твой паззл — явное говно. Забирай. Дядям виски, детям — мороженое.
Колчин подошел ко мне и попытался выхватить бутылку. Отвела руку в сторону.
— Жуй мороженое, дедуль.
— Ты же понимаешь, что если мы снова начнем борьбу, то ты проиграешь? — навис надо мной мужчина.
— Ты же понимаешь, что срать я хотела на твои угрозы? — демонстративно отпила еще три глотка из бутылки.
—
