Рифат многозначительно хмыкает. Взяв меня за руку, он устремляется к кровати, присаживается на неё, а меня ставит между своих ног.
— А ты видишь что-то странное в моём желании? Мы обручены. По-моему, у тебя было достаточно времени, чтобы адаптироваться к условиям. Прошло достаточно времени, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне, — он забрасывает мои руки на свои плечи, а свои кладёт на мои бёдра, оглаживает их вверх-вниз. Разум бьёт тревогу, но что бы я сейчас ни сделала, ничто не в силах изменить его решения. Я встряла по уши. — В конце концов, я здоровый мужчина. Мне требуется внимание и ласка от МОЕЙ женщины. Я не из тех, кто предпочитает искать всё это на стороне, но и не из тех, кто будет упрашивать. Понимаешь, к чему я веду?
К сожалению, я всё понимаю. Он желает, чтобы я теперь раздвигала перед ним ноги всякий раз, когда он только-только подумает об этом. Из обычной пленницы я вдруг переквалифицировалась в сексуальную рабыню.
— Но я же беременна. Мне нельзя сейчас, — под действием страха, граничащего с отвращением, я говорю первое, что приходит в голову в надежде, что это окажется веской причиной.
Рифат поднимается. Он стягивает с меня плащ, бросает его на пол и встаёт у меня за спиной, накрывая ладонями мой живот. Он тяжело дышит в затылок, прижимая меня к себе тесно.
— Я посоветовался по этому поводу с врачом, что ведёт твою беременность. Она сказала, что на данном этапе у тебя нет никаких осложнений, которые могли бы препятствовать полноценной сексуальной жизни, — нашёптывает он угрожающе, разнося по всему телу противные мурашки. — Умеренный секс нисколько не навредит ни тебе, ни ребёнку. Так что…
12. Проклятые земли, или Знакомство с Элиф
Эмир
— Эмир, ты делаешь ошибку. Тебе нужно возвращаться в Текирдаг, — настаивает Шах, тяжёлым взглядом смерив владения Элмасов. — Сейчас было бы правильней залечь на дно до ужина с Рифатом.
— Я знаю, но мне нужно удостовериться кое в чём, — упрямствую я, стоя напротив врат в «преисподнюю». — Сразу после и отравлюсь домой.
— Моя помощь требуется?
Находясь в своих мыслях, где я вытряхиваю из Каплана не только правду, но и душу, я мотаю головой.
— Не стоит. Лучше поезжай к Анастасии, — по-дружески похлопываю его по спине. — Ты и так меня выручил сегодня будь здоров.
— Для меня это пустяки, ты же знаешь…
Я пожимаю Шаху руку в знак своей признательности. Жду пока он сядет в свой автомобиль. Как только его машина скрывается за углом, я вхожу на территорию особняка Элмасов.
Меня не было здесь чуть больше трёх месяцев. Всё это время я обитал в Текирдаге. В том самом домике, где мы с Дианой провели относительно спокойные дни, я и пустил свои корни. Он стал моим временным убежищем. Это единственное место, где я могу ощущать себя живым и настоящим, а не чудовищным искажением или ошибкой, коими я сам себя сделал.
Шах с Анастасией, кстати, тоже поселились неподалёку.
Не желая больше прислуживать Каплану, Шахзод решил уволиться. Он разорвал с ним многолетний контракт, как только я покинул город. С недавних пор Шах работает на меня. Помимо прочего, он стал мне ещё и отличным другом, какого у меня никогда раньше не было. Я бесконечно благодарен ему. Без его участия многое мне не удалось бы осуществить, но злоупотреблять нашей дружбой я не намерен. У него ведь семья. Обретя семью и так безответственно лишившись её, я познал истинную цену жизни. Я заплатил эту цену, принеся в жертву собственную семью. Я не могу позволить Шаху наступить на те же грабли.
Наверное, вы сейчас думаете: да какая семья? Что он несёт вообще?
Для меня семья — это не то, где ты родился и вырос. Не тот, с кем рука об руку шли к алтарю, и даже не тот, кому давал клятвенные обещания любить и пронести в себе любовь до самой гробовой доски.
Для меня семья — это нечто большее. То, в чём видишь смысл своей жизни, когда упрямо верил в то, что всё безвозвратно утеряно. Это то, что заставляет меня жить и бороться до конца, невзирая на возникшие преграды и бесконечные непробиваемые стены, возведённые вокруг.
Я не видел смысла в ни в ком. Я не хотел его видеть. Зачем? Никто не мог заставить меня бороться. Никто… И лишь Диане удалось воскресить мою душу и снять с глаз туманную пелену.
Только вот осознание пришло ко мне слишком поздно. В нашу первую поездку в Текирдаг. Тогда, когда все свои мысли я мог концентрировать только на Диане, а не на своих чокнутых родственничках. Когда там, где были следы опустошения, появилось чувство наполненности жизни, бьющее через край.
В том доме, где я провёл большие годы своей жизни, я не мог всего этого познать, не мог почувствовать то, в чём нуждался, потому что стены этого дома никогда не видели счастья. Оно чуждо для этого проклятого места, питающегося исключительно бедами и болью.
Стоит мне только ступить на проклятую землю, как вмиг я ощущаю тяжесть нависающих надо мной облаков, сотканных из горечи и боли. Силы исчезают под этой ношей, разум мутится, и мысли все путаются, словно в кровь впрыснули парализующий наркотик.
Вряд ли бы вообще что-то заставило меня появиться здесь, если бы не слова Дианы, которые напрочь сбили меня с толку. Больше ни о чём другом я думать не могу, кроме как о том, что…
У меня есть ещё один сын? Шесть лет назад Мерьям родила от меня сына. Шесть лет назад, чтоб меня молнией поразило! — по воле злого рока сначала земля под ногами содрогается от рокочущего гула, доносящегося с неба, а затем небеса полосует молния, словно огромное выпущенное копьё.
К слову, далеко не новость о возможном сыне пробудила во мне желание вернуться туда, куда пообещал себе больше никогда не возвращаться. Мною руководило стремление докопаться до истины. Причём в буквальном смысле этого слова.
Что если я многого не знаю? Что если месть Рифата не заканчивается на Мерьям? Что если она значит намного больше, чем я думаю?
Пожалуй, я должен убедиться сначала в этом, а уж потом разбираться со всем остальным.
А разобраться мне предстоит во многом…
Чего только стоит вернуть доверие Дианы.
Я не смог признаться ей в том, что она ждёт сына. Не смог только лишь потому, что посчитал, что это может заглушить в ней все инстинкты. Побоялся, что она невольно выдаст себя перед Рифатом. Я решил повременить с этим, чтобы не запутать её окончательно, как это уже успел сделать Рифат.
Пока я безрезультатно вычислял место, где он мог осесть, я наткнулся на одну немаловажную зацепку. Около двух месяцев назад в Измире я отыскал Бахар. Не скажу, что для меня и моих возможностей это оказалось проще простого. Учитывая, что после того, как на девушку оказали мощнейшее давление, она бежала из города, умело заметая за собой следы. Ей пришлось уволиться из клиники, уехать подальше от Рифата и от его давления. Мне доставило немалых усилий разыскать её, и неменьше усилий для того, чтобы вытянуть из запуганной девушки всю правду. Она лишь сказала, что Рифат не раз захаживал в клинику. Он интересовался о беременности Софии и Дианы. Путём шантажа он вынудил Бахар подменить результаты анализов и УЗИ.
Зачем ему это понадобилось? Да чёрт бы знал….
Я нахожу тут только одно объяснение: он сознательно желал запутать всех нас. Его план состоял в том, чтобы ввести нас в заблуждение.
Рифат ведь был в курсе намерений Каплана. Этот старый хрен самолично поведал ему о том, что нуждается в наследнике. Рифат намотал на ус и в результате сделал так, чтобы Каплан выставил вон и Диану, и будущего наследника. Он сделал так, чтобы тот продал её за ненадобностью, ведь по всем документам не она носила наследника, а София. Рифат играючи усадил Каплана в глубокую лужу, а вместе с ним и меня.
Гениально и просто. Каплан купился бы, но план с Назаром сработал куда быстрее. Он оказался намного действенней.
Сколько ещё таких планов припасено у Рифата, стоит только догадываться.
— Эмир? — на пороге дома появляется растрёпанная тётушка Айсу. Спустившись по лестнице, она подлетает ко мне, смыкает в тёплых объятиях, что неловко становится. Поднимает на меня свой добрый взгляд, а за добротой я вижу стоявшие слёзы, которые больно видеть. Знаю ведь, что отчасти я виновник этих слёз. — Сынок, дорогой наш, где ж ты так долго пропадал?
