чужую игру. Но ничего, ничего, завтра все закончится, завтра я порву с Андреем, придумав какую-нибудь причину. Либо постараюсь, чтобы он ушел от меня сам.
После окончания вечера Андрей повез меня домой. Остановившись у самого подъезда, он меня поцеловал, жадно впился губами, как будто он был путником, умирающим от жажды, а я последним источником влаги. На этот поцелуй было невозможно не ответить. Он был горячим и жадным, заставляющим сердце бешено колотиться.
И только оторвавшись от него, я подумала — что я делаю? Что я вообще здесь делаю? Ведь можно было как-то его притормозить, остановить. А если он сейчас продолжения потребует?
— Я слишком устала, — предупредила я.
Он просто кивнул. Похоже, для него как раз поцелуй был самым обычным. И почему эта мелочь задела меня? Я выскочила из машины и быстро скрылась за дверью подъезда. Сердце было готово разбиться о ребра, пульс зашкаливал. Завтра, завтра я со всем покончу. Завтра я обязательно расстанусь с ним.
Глава 7
Сегодня была полна решимости расстаться с Андреем. Не могу я быть с ним. Сложно отрешиться от мысли, что он был в этой машине вместе с Лерой, он видел, что она нетрезвая, и он не сел за руль. Сложно выкинуть из головы, что меня можно было спасти, после аварии я была жива. Что стоило позвонить в Скорую? Один звонок мог меня спасти. Но меня бросили умирать.
Легко могла представить, как лежала на холодном асфальте с переломанными ребрами, захлёбываясь собственной кровью. Мучительная смерть. А как для Леры и Андрея закончился этот вечер? Страстным ярким сексом, они и думать забыли, что кого-то сбили.
И теперь я должна улыбаться человеку… который бросил меня умирать. Быть ласковой и заботливой на постоянной основе, стараясь, чтобы он не догадывался о моей ненависти? Это нереально, я так не смогу, обязательно проколюсь, и последствия будут более серьезными, чем от простого расставания. Осталось только сообщить о своем решении Ане, пусть думает, как выкручиваться из этого, потому что я не намерена больше притворяться.
Именно с таким настроем я зашла в модельное агентство в поисках горячо любимой тетушки. Которая оказалась занята, буквально окружена дюжиной девушек, пристающих к ней с вопросами. Что ж, не мне единственной требовалось ее внимание, придется ждать. И я уселась в уголке, вдали от всех. Тем временем Аня, словно учительница в школе, раздавала девочкам какие-то листы. Только это не было домашним заданием. Это были списки кастингов и всевозможных мероприятий. Сдается мне, что подобный ждет сегодня и меня.
Среди моделей мне тут же бросилась в глаза густая светлая шевелюра. Даже сейчас, находясь в очереди, Ева умудрялась вести себя грациозно. Любое ее движение, даже самое простое, смотрелось изящно. Невольно я даже залюбовалась ею. В голову пришла мысль: может быть, именно она может решить мою проблему? В конце концов, Андрею, наверное, все равно, с кем спать. А я бы уж как-нибудь постаралась, что он обратил на нее внимание, и все были бы счастливы. Впрочем, это желание продлилось лишь до того момента, пока дражайшая подруга не открыла рот:
— Как поживает Андрей? — поинтересовалась она, явно желая получить моего жениха.
И почему-то именно это явное намерение выбивало меня из колеи.
— Хорошо, а с какой целью интересуешься? — спросила я, чувствуя напряжение. Хотя должна была радоваться, что она сама им интересуется, проще же будет.
— Наверное, так сложно совмещать работу и личную жизнь, — картинно вздохнула Ева, показывая мнимое сочувствие. Настоящая светская беседа, фразы вроде бы нейтральные, но противник пытается тебя задеть и прощупывает почву. Именно противник, на светских мероприятиях, как я вчера поняла, друзей нет.
— А тебе? — поинтересовалась я, не зная, что ответить. Ясно было одно: таким, как Ева, спуску давать нельзя. Оступишься один раз, и тебя съедят живьем.
— Я совершенно свободна, — сказала она, изобразив на лице улыбку. Вроде бы подобной новости я должна была радоваться, но меня почему— то лишь покоробило. Что— то внутри было категорически против идеи свести ее с Андреем.
«Мама, она всегда забирает мои игрушки», — прозвучал тонкий детский голосок из песочницы. Мама находилась рядом.
«Нужно делиться, милая. Вы же подружки».
Несколько лет спустя.
«Мама, Ева пришла в таком же платье», – голос уже подростка, но в нем такая обида, так пылко могут обижаться только дети из— за каких застарелых обид.
«Ничего страшного».
Но обида по— прежнему гложет, терзая сердце. В глубине груди старая многолетняя обида. На то, что подруга постоянно хочет что— то ее. Дикое желание когда— нибудь отомстить, вознестись на пьедестал и доказать, кто лучше.
Я неуверенно моргнула. Воспоминания Леры пришли как всегда в неподходящий момент, как и понимание, что именно разрушило эту дружбу. Собственно, и дружбы— то не было, только извечное соперничество, прикрытое легкой пеленой дружелюбности, ничего более. Значит, если Ева начнет сближаться с Андреем, то при первой же возможности она ударит по мне.
Получив заветный листочек, Ева упорхнула из вестибюля самой последней. Наконец мы с «родственницей» остались одни, без посторонних ушей.
— У меня для тебя хорошие новости, — сказала Аня, стоило только блондинке выпорхнуть из аудитории. — Через восемнадцать дней ты едешь в Европу. Впрочем, есть вариант через три недели в Японию, там платят гораздо больше, — Аня сияла. Ее явно беспокоил вопрос скорейшей выплаты ипотеки за дом сестры. Скорее всего, она сомневалась, что я долго продержусь. Но вопрос денег волновал и меня тоже. – Так что, куда?
— В Европу, — выпалила я. Поездка всё— таки по времени ближе, и чем она скорее, тем лучше: с Андреем у меня каждый день на счету. Скорее бы накопить на операцию Ване.
— Впрочем, этот момент еще с Андреем нужно окончательно согласовать, — сказала Аня как бы между прочим, напоминая, что моя судьба все еще зависит от Жданова. Как будто нужно каждый раз тыкать меня в это, чтобы не забыла.
— На этой неделе у тебя съемка для каталога нижнего белья. Тоже довольно денежный заказ.
— Нижнего белья? — пораженно произнесла я, в надежде, что ослышалась.
— Там, правда, дополнительные условия: два дня ничего не есть перед съемками. Знаю, ты и так похудела, но это важно. Ничего, потерпишь, — сказала Аня, не обращая никакого внимания на мою реакцию.
— Я не могу в этом сниматься, — одними
