― Спасибо, дочь, ― я забрал у нее стакан и перевел взгляд к окну. Уже светло. ― Сколько время?
― Восемь, пап. Как Рита?
― Она еще спит.
― Пап, мне очень жаль. Но я уверена, у вас еще будут дети. Папуль.
Я медленно закивал головой.
― У тебя мог быть братик. А у нас сын. А ты как здесь оказалась?
― Я звонила Диме. Дядя Олег, как и ты трубки не брали, я начала переживать. Ты знаешь, что могло случиться?
Я покачал головой.
― Не знаю. Не знаю, Алин. Ей по всей видимости стало плохо и она, в общем Рита упала и кажется прямо на живот.
В голове тут же промелькнула подобная картина, от чего стало больно и я крепко зажмурился, пытаясь прогнать эти мысли. Ужас, творившийся сейчас в моей жизни, никак не отпускал меня, и лишь с каждой секундой сильнее давил на грудную клетку. Мир перевернулся. Жизнь треснула на пополам. На до и после. Хотя… правильнее сказать не на пополам. Уже ведь не в первый раз.
― Папка, ты же сильный, ты справишься. И Рите поможешь, правда ведь? И я буду рядом. Всегда поддержу.
Я кивнула и забрал дочь в свои объятия.
Как бы хотелось, чтобы все было так просто. Чтобы никому не причинить боль.
― Никита Тимофеевич, ― к нам подошел вчерашний врач.
― Да?
Я поднялся, и снова прижал Алину к себе.
― Ваша жена проснулась. Она еще ничего не знает. Я подумал, что будет правильно если вы сами ей обо всем скажите.
― Да, спасибо.
― Иди, пап. Я тут подожду.
Я кивнул, и поцеловав ее в висок, прошел к палате. Сердце колотилось словно загнанная в клетку птица. Но оттягивать нет смысла.
Вошел в палату и с горечью выдохнула. Моя девочка. Лежит уставшая, без сил. Она хочет услышать от меня счастливые слова, а я… у меня нет хороших вестей.
― Никита.
― Любимая.
― Никита, где наш малыш? Кто у нас родился? Когда его принесут? ― один за одним задавала вопросы, а я крепко сжимал кулаки и челюсти.
И как, как мне сказать глядя в ее сияющие глаза. Как разбить ее счастье? В одну секунду уничтожить надежды, и мечты. Как сказать, что сын умер?
Его нет.
― Рита, ― я все же прошел к ней, и присел рядом с кроватью на стул, ― Рита, малыш он…
― Что? Где он? ― она перестала улыбаться, и слегка нахмурилась.
― Он умер, ― не верил, что говорю эти слова, но и скрывать то же не было правильным. Да и что я скажу? Потерпи, его принесут позже? Это вранье. Никогда не принесут. Никогда. Потому что наш мальчик умер!
Черт возьми!
― У нас был сын.
― Зачем ты пришел? ― прохрипела она, смотря на меня со злостью.
― Рита…
― Зачем ты пришел и сказал мне об этом? Ты!
Она отвернулась на другой бок и накрылась едва ли не с головой.
― Рита, мы это переживем вместе. Слышишь? У нас еще будут дети. Обязательно будут. Рита, ты не должна закрываться от меня. Я хочу быть рядом.
Следующие два дня прошли все так же в полной тишине. Рита так и не заговорила со мной, а тридцать первого и вовсе едва ли не сбежала из клиники. Устроила там истерику, заставила выдать бумагу об отказе дальнейшего лечения на стационаре и попросила меня увезти ее домой. Я не хотел ей перечить сейчас. И потому забрал домой.
Рита весь день просидела в детской комнате держа в руках рамку с фотографией дедушки.
Ни о каком праздновании Нового года речи идти не могло. Даже Алина, которой я запретил приезжать и портить себе настроение, все равно приехала.
― Я отправила своего к родителям. Мне сейчас тоже не до праздника, зная, как вам плохо.
― Я не хочу, чтобы ты из‐за нас…
― Папуль, ну что ты такое говоришь? Это и моя трагедия тоже. К тому же я вам хотя бы есть приготовлю. Тетя Кира явно выходная.
― Спасибо тебе, дочь.
― Люблю тебя, папуль.
Пока Алина крутилась на кухне, я решил сходить на разведку к Рите. Она по‐прежнему сидела на диване в детской. Ее взгляд был устремлен в стену.
Я тихонько постучал и не дождавшись ответной реакции, прошел в комнату. Присел около жены и взял ее руку в свою.
― Там Алина пришла. Выйдешь к ней?
Рита медленно покачала головой.
Я вздохнул.
― Любимая, нам просто нужно время. Мне так же сложно, как и тебе. Ты только скажи, что тебе надо, и я все сделаю. Мне невыносимо видеть тебя такой. Сердце разрывается от боли.
Кажется, Рита впервые за долгое время наконец‐то посмотрела мне в глаза.
― Никита, ― выдохнула она, и порывисто обняла меня, щекой прижавшись к груди.
Моя любимая девочка. Носом уткнулся ей в макушку и еще сильнее прижал к себе. Как сильно мне не хватает ее сейчас. Как сильно не хватает объятий, тихого шепота, ласки. Она совсем потерялась после случившегося. Я ее не винил. Ей так же больно, как и мне.
― Скажи, чего ты хочешь? Хочешь, давай улетим к морю? Или в горы. В лес. Куда захочешь, Рит.
― Никуда не хочу. От мыслей все равно не убежишь.
― В этом я с тобой согласен.
― Никит, ― позвала она тихо, и я заглянул ей в глаза, ― я хочу вернуться к танцам. Хочу свою группу, свои занятия.
Я кивнул и оставил поцелуй на ее щеке.
― Я все организую. Не беспокойся об этом.
Глава 10
Рита.
Январь выдался ужасно сложным. Стараясь отвлечься всеми возможными способами от мысли о сыночке, я все время посвящала новой работе. Никита выкупил для меня хорошее помещение, и все это время здесь шел ремонт и подготовка к открытию. С помощью рекламы в интернете и вывесок на улице, мне удалось собрать целых две группы для занятий. Детки четырех‐шести лет, и группа старшеньких ребят до двенадцати лет. Звонили и постарше, но пока что увы, группа не набиралась. Зато я с удовольствием взяла несколько индивидуальных занятий.
Работа помогала мне отвлечься, но в то же время безумно выматывала. Я практически не бывала дома, редко пересекалась с мужем и Алиной, и зачастую даже ужинала на новой студии. Мне так было проще и спокойнее. Пропадать на работе и не смотреть в глаза мужа, чтобы не видеть его жалость к себе. Невыносимо просто это терпеть. За что он так со мной? Неужели нельзя просто не реагировать? Мне очень сложно забыть то, что случилось месяц назад. Я даже улыбаться не могу. Просто мечтаю не думать хотя бы один день. Потому я здесь, на студии, практически прописалась.
Подойдя к панорамному окну, поняла, что дождь так и не перестал лить за целый день. Кажется, мне начинала нравиться эта погода. Под стать моему настроению. Выгляни сейчас солнце, и я буду ощущать себя мерзко. Ненавижу ясную погоду. А Никита сказал, что он стал ненавидеть снег. Но его и нет уже практически месяц. Словно ушел вместе с моим сыночком. Я и сама в последнее время не жила, а существовала. И каждый вечер давался мне все сложнее и сложнее. Я просто не хотела ехать домой. Там все для меня стало чужим. Даже люди, к которым я так сильно привязалась.
― Рита, привет.
Я резко развернулась и увидела в проеме двери Алину.
― Привет. Ты как здесь?
― Да решила навестить тебя, а папа сказал, что тебя можно застать сейчас только здесь.
― Я много времени провожу здесь, и вправду.
Алина прошла по залу, и остановилась около меня.
― Ты не должна так себя вести, Рит.
― Ты о чем?
― Зачем ты отдаляешься от папы? Он же тебя любит.
― Знаешь, мне сейчас не до любви.
― Милая моя, ― она рукой коснулась моего предплечья, заставляя меня вздрогнуть, ― Рита, нам всем тяжело. Мы все потеряли этого малыша. Только представь, что папе намного сложнее. Ты же от него отворачиваешься.
― Просто мне сейчас не хочется ни с кем разговаривать о личном.
― Что значит ни с кем? Он же твой муж. Он тебя любит.
Я громко выдохнула и отвернулась к окну. Не могу, не могу я сказать Алине, что ее отец… Да мне даже спать с ним не хочется. Сошла пелена, открылись глаза. Нет ничего, и не было, наверное. Только как я скажу ей об этом?
― Мне нужно время, Алин. Пожалуйста, не дави на меня.
― Ладно. Ты не грусти, все будет хорошо, ― произнесла она, коснувшись моего плеча.
