Пенни опустила руку вниз, чуть приподняв пах и направила возбуждённый орган, который уже был влажным от её собственной смазки, в себя. Она задержала дыхание, когда головка проникла внутрь. Поймав взгляд Алека, она молча умоляла его не спешить, дать привыкнуть и насладиться. Пару секунд и она убрала руку, насаживаясь на его член, погружая в себя полностью. Одной рукой она перехватила его руку и сплела их пальцы. Теперь она свободно двигалась на нём, мягко насаживаясь сверху. Стоны вырывались из груди вместе с её горячим дыханием, которое оставалось жаром на его губах.
Внизу живота, казалось, полыхал пожар, который растекался по телу приятной негой, отзываясь мягким покалыванием в каждой нервной клетке. В какой-то момент Пенни выпрямилась, оторвавшись от губ мужчины, завела руки в свои волосы, чтобы убрать прилипшие к щекам и лбу локоны. Она снова поймала на себе этот взгляд Алека. Какой-то невероятный. Обнажающий.
Маньяк — как есть.
Она улыбнулась своим мыслям и стала двигаться чуть быстрее, чувствуя, как внутри неё сокращаются мышцы, сигнализируя о приближении оргазма. Она закрыла глаза и чуть запрокинута голову, отдаваясь чувствам, отдаваясь во власть мужским рукам, которые хватали её, ласкали её.
Собираясь в лес, она и подумать не могла… да и сейчас, кажется, тоже не может. Она просто хотела, чтобы эта ночь не кончалась.
Алек
Алек попытался ухватить запястье, когда девчонка неожиданно отстранилась, выудив его руку из своих трусиков. Уходит? — В масляном взгляде отразилось непонимание. Ей точно, нравилось, черт возьми. Она хотела его, хотела не меньше, чем он сам, может, дальше больше. Ей нравились прикосновения, дразнящие тягуче-медленные. Стараясь отвлекаться на намеки ее тела, Лестер сдерживался, ловя кайф в подтверждении ее желания, наслаждаясь тем, как выгибается ее тело, как дрожит рябью, как дыхание замирает, чтобы сорваться стоном, играя на натянутых нервных окончаниях низкими нотами, от чего по его напряженному телу тут же проходила судорога.
Вероятно именно поэтому Алек никогда не видел интереса в том, чтобы взять кого-то силой. Ему слишком нравилась поддразнивающая игра, медленная пытка наслаждением, изводившая обоих. Нравилось ощущать власть над мягким женским телом, теiило самолюбие, осознание, что он мог довести ее до скулящих всхлипов, пусть сам едва сдерживался.
И только поэтому Алек выпустил ее запястье, пусть пульс на нем бешено бился ему в подушечку большого пальца.
"Если это месть, то слишком жестокая", — подумал Лестер, понимая, что должен ее отпустить, если девчонка передумала вдруг. Испугавшись. Его или себя? Не каждая вот так решится прийти в койку к незнакомому мужику. Учитывая обстоятельства, так тем более. Нужно ее отпустить и одновременно невозможно. Он уже готов был подняться, резко и решительно развернуть ее лицом к дивану, прогнуть в спине, заставляя склониться, зная, что влажная, обласканая плоть примет его легко и мягко.
Заметила ли она облегченный вздох, когда повернулась, улыбаясь, скользнула под резинку трусиков? С трудом сглотнув, полным пожарища страсти взглядом, он наблюдал как ладони скользят по берам, стягивая ткань белья. Легкий отсвет с окна коснулся ее плеча, ключицы, лизнул сосок.
— Красивая, — хрипло признал Алек, любуясь, голодным взглядом лаская кожу, что недавно горячила его ладони. Пенни замерла, хотелось протянуть руку в приглашающем жесте, поторопить ее, но Лестер запретил себе, давая девчонке время. Ее взгляд с мягким любопытством изучал его торс, как будто впервые видела. Не насмотрелась что ли? За вечер-то. Не то чтоб он скрывал что-то, щеголяя полуголым по дому. — Хочу тебя, — вам же нравится получить словесное признание, да девочка? Женщины любят ушами, так говорят?
Облизнув тронутые прохладой губы, Лестер вздрогнул от неожиданного прикосновения, сминая отброшенное к изголовию одеяло в кулак, давясь хрипом от мучительно-сладкой ноющей судороги. Заведя вторую руку за голову, чтобы не сорваться, позволить ей ощутить силу власти жещины над мужчиной, Алек с трудом растянул неподдающиеся губы в мягкую улыбку. "Хорошо, маленькая, чертовски хорошо", — подбадривал расфокусированный, расширившийся зрачок.
Живот стянуло спазмом. Девчонка, заигравшись, прошлась пальцами по напряженной, оголенной плоти. Лестер сдался, хватая ее руки, потянул на себя. — Тише девочка, рано, — сминая поцелуями губы, поймал ладонью грудь. Такая маленькая, легко помещалась в крупную его ладонь, покалывая требовавшем новой ласки соском.
Обхватив второй рукой ягодицу, Лекстер аккуратно подтолкнул девочку на себя, застонав, когда понятливая, она потерлась о него своей влажной плотью. Мучительно медленно. Так томительно тягуче, что Алек принялся перебирать в голове ранги военных, чтобы только удержаться на острой грани и не кончить прямо так, еще даже не узнав, каково это быть в ней, двигаться, ощущая сжимающие со всех сторон мыщцы.
Пенни выгнулась, когда, забывшись, Алек сжал сосок сильнее.
" Слишком сильно? Прости, детка. Я же не железный в самом деле, " — тело потряхивало, выдавая степень напряжения. Ей нравилось ощущать эту власть, нравилось дразнить его, изучая реакцию тела, Пенни смотрела в напряженное лицо, впивалась взглядом в помутневший, черный зрачок и упивалась тем, как сами собой его пальцы сжались на ее ягодице, стоило, наконец пробраться в нее. Хотелось больше, резко, до упора. Но Пенни удерживала его ладошкой. Алек закусил губу, в самом деле пытаясь дать ей время, измываясь над собой этим невыносимым промедлением.
"Не могу больше, маленькая", — обхватив талию ладонями, Алек настойчиво опустил ее на себя, толкнувшись навстречу бедрами, выхаркивая задержанное дыхание вперемешку с глухим, грудным стоном. Такая маленькая. Везде. Такая тесная и такая жаркая. Позволив ей самой выбрать темп, Лестер принялся поглаживать спину, бока, любуясь, как покачивается ее грудь в такт движениям, скользя взглядом по губам, ловя одурелый взгляд больших, почти кукольных глаз. талия ее стала казаться еще тоньше, стоило Пенни завести за голову руки, убирая волосы. Бисеринки пота по ключицам… Хотелось слизнуть их языком, но Лестер не доставал, уложенный на лопатки маленькой этой девчонкой.
Она сжала его сильнее, ускоряясь, прикрыла глаза в сладкой истоме. Алек коснулся подбородка, дрожащими пальцами. Пенни кусала губы, ресницы тенями дрожали на щеках.
— Посмотри на меня, — потребовал он тихо. — Хочу видеть твои глаза. — Он чувствовал, что Пенни уже на грани. Она так тесно сжимала его волнами, пальцы ее свело, корежа его плечо, за которое девчонка цеплялась, будто желая удержать себя чуть дольше. Он хотел видеть, как оргазм опадет искорками в ее радужке, хотел смотреть в ее глаза, когда она кончит. "Еще немного, маленькая, сейчас. Прости меня за синяки на твоей очаровательной заднице, девочка. Невозможная ты. Такая горячая".
Тихий ее крик будто коротнул что-то в мозгу. Волна удовольствия от нее передалась его телу, несколько резких рывков в конвульсивно сжимающейся ее плоти и он сорвался сам, с тяжелым свистом выпуская скозь сжатые зубы воздух, сминая пальцами тонкую ее талию, ощущая, как живот подрагивает в волнах разрядки.
Не позволяя отстраниться, притянул на себя, ловя губы в медленном, сладком поцелуе, глотая ее стоны и всхлипы, принялся поглаживать покрытую потом спину, растягивая удовольствие от ощущения, что он в ней, ощущая, как все слабее сводит ее мышцы и тело ее обмякает на его груди.
Пенни заерзала, но Алек накрыл поясницу лаоднью, не давая отстраниться. "Полежи так еще, маленькая, так хорошо", — ватное тело, замутненное еще сознание. Открыв глаза, Лестер расслабленно изучал ее лицу. — Посмотри на меня, — попросил он мягко. Дождался пока она откроет глаза, тронув губы невесомой лаской пальцев. — Грешно быть такой соблазнительной, Пенни. Хорошо, что ты не слишком верующая, а я как нибудь переживу еще один смертный грех на своем счету. — Алек хрипло рассмеялся, желая разрядить молчание шуткой. Жалела ли она уже? Стыдилась ли? Себя? Его? Случившегося? Своего решения и своей решимости? " Не надо, девочка, не жалей".
