— Ладно, кроме этого, что еще я делал, когда пришел к тебе в офис?
— Ты просмотрел кое-какие документы.
— Почему?
— Ты искал информацию.
— Какую?
— Насчет выкупа.
— А что я искал?
— Файлы для PT&Associates, Teramore, Zaruder…
— Нет, это просто данные. Почему я это искал?
На этот раз я подумала, прежде чем ответить.
— …чтобы узнать, стоит ли за этим Клаус и департамент.
— Вот именно. Потому что у меня были сомнения.
— И как это связано со мной, кроме того, что я сама отказалась от этого?
Он ухмыльнулся.
Я слегка покраснела.
— Только не так.
— Ну… — сказал он, как бы говоря: «Ты вроде как СДЕЛАЛА ЭТО»…
Я шлепнула его по руке, и он рассмеялся.
Потом он снова стал серьезным.
— Помнишь, как мы разговаривали после того, как я увидел отчет Терамора на экране твоего компьютера? Я узнал все, что мне нужно было, за тридцать секунд разговора с тобой.
Я нахмурилась.
— Нет.
— Да.
— Ты допрашивал меня минут пять после этого. На самом деле «допрашивал» — не то слово. После этого ты был похож на испанскую инквизицию.
— Я хотел убедиться, что ты знаешь, о чем говоришь.
— Все равно пять минут, а не тридцать секунд.
— Скорее две с половиной минуты. Я просто продолжал, потому что был поражен, что ты так много знаешь.
— Ты же не собирался торпедировать выкуп по приказу какой-то маленькой секретарши из Exec Comp.
— Нет, именно поэтому после я и проявил должную осмотрительность в течение часа. Но через тридцать секунд я нутром чуял, что ты знаешь, что происходит. Через две с половиной минуты я понял, что интуиция меня не подводит, и сделка была отменена.
Я сидела, ошеломленная. Мне казалось, что это было довольно серьезное решение после разговора с секретаршей.
Но опять же… один из нас был инвестором-миллиардером, а другой-нет.
— Так какое это имеет отношение ко мне? Мне кажется, что ты был гением, который так быстро соединил все точки.
— Я часто обнаруживал, что лучшие разведданные можно собрать на самых низких уровнях компании. От людей в техподдержке, от тех, кому приходится иметь дело с дерьмом, порожденным идиотскими идеями МВА и людей в управлении.
— Не все, как я. На дне полно дерьмовых людей.
— Я впервые слышу, как ты хвалишь себя, пусть и косвенно.
Я покраснела.
— Но ты права, — продолжал он. — Вот почему я убедился, что ты знаешь свое дело. Так и было. И я поставил миллиард долларов на твое мнение.
Я, разинув рот, слушала подобное откровение.
— Это безумие.
— Не с моей точки зрения.
— Почему мы вообще говорим об этом?
— А что, если бы ты управляла консалтинговой фирмой и брала интервью у низших сотрудников о том, что работает, а что нет? По сути, вы отбирали бы все проблемы и все предложения от людей на передовой? Хороших людей. Это будет половина твоей работы — отделять зерна от плевел. Но ты отлично разбираешься в крупномасштабных проблемах. Быстро синтезируешь информацию. И у тебя есть шесть месяцев опыта работы на высоком уровне Exec Comp. По сути, ты сделала всю тяжелую работу для исполнительного вице-президента. Что, если бы ты могла продать себя в качестве консультанта для небольших компаний, скажем, с более чем пятидесятью сотрудниками, но менее чем пятьсот? Ты приходишь, выясняешь проблемы… а затем представляешь их руководству с предложениями, взятыми у лучших сотрудников. Ты бы в основном занималась краудсорсингом (Привлечение к решению тех или иных проблем инновационной производственной деятельности широкого круга лиц для использования их творческих способностей, знаний и опыта по типу субподрядной работы на добровольных началах с применением информационных технологий.) проблем и решений, но из группы людей, которые знают систему от и до.
Я сидела в течение долгой секунды, просто прокручивая это в голове.
— …это круто, — пробормотала я.
— Я знаю. Я подумал об этом.
— Даже когда ты пытаешься быть полезным, ты немного высокомерен, знаешь это?
— Это не высокомерие, а правда.
— Как скажешь. Но ответьте мне, мистер Я Слишком Крут Для Этого Мира.
— Что?
— Кто в здравом уме нанял бы меня для первого выступления?
— Наймут, если я порекомендую.
Я долго молчала.
Наконец я кротко спросила:
— Ты бы это сделал?
— Я верю в тебя. Могу добавить, что веры в себя тебе катастрофически не хватает.
— Они тебя послушают?
Он посмотрел на меня.
— Ладно, глупый вопрос, — сказала я, но не могла его проигнорировать. — Но серьезно… они послушают?
— Если бы Билл Гейтс сказал, что на прошлой неделе воспользовался услугами невероятного программного отладчика, и этот человек-фрилансер, так что любой может нанимать его время от времени… разве ты не согласилась бы?
— Мне не нужно отлаживать программное обеспечение.
— Очень смешно, — сказал он, даже не улыбнувшись.
— Да… если бы у меня были деньги.
— Люди, которым я бы тебя рекомендовал? У них есть деньги.
— Ты сделаешь это?
— Как я уже сказал, Лили, я верю в тебя. Ты тоже должна. Хоть немного.
— Или просто притворяться, пока это не станет правдой.
Он ухмыльнулся.
— Теперь ты поняла.
Глава 20
Мы вернулись в отель далеко за два часа ночи. Коннор медленно открыл дверь, оглядываясь в поисках разъяренных азиатских телохранителей, но в пентхаусе было темно, и Джонни, по-видимому, крепко спал в своей комнате.
Мы на цыпочках прошли в хозяйскую спальню и закрыли за собой дверь.
— Мне нужно принять душ, — сказала я. Мои кожа и волосы были покрыты тонким слоем пыли и мелкого песка. Я ни за что не легла бы в постель в таком виде. Я сняла платье и лифчик. Трусики, насколько я знала, все еще лежали в кармане Коннора.
Он смотрел, как я раздеваюсь.
Мне нравилось чувствовать, как его глаза блуждают по моему телу.
— Я присоединюсь к тебе, — прошептал он, когда я осталась совсем голой.
Я посмотрела на него и улыбнулась.
— Меня это вполне устраивает.
Пока Коннор раздевался, я пошла в ванную. На полочках стояло несколько маленьких свечей. Я решила зажечь их, вместо того чтобы включать яркий свет.
И… ну вы понимаете… на всякий случай.
В дверь негромко постучали.
— Входи, — прошептала я.
Дверь открылась, и он вошел.
Совершенно голый.
У меня перехватило дыхание.
Я все еще не привыкла видеть его таким. Все еще не привыкла видеть кого-то настолько великолепного и обнаженного передо мной. И Боже Милостивый, как приятно было видеть его голым.
В пустыне мне это не удалось. Как бы смешно это ни было, я скучала по его телу.
Его мускулы дрожали в свете свечей. Грудь была широкой и мощной. Его руки больше походили на руки пожарного, чем на руки миллиардера-инвестора. Большие и прекрасно вылепленные, как у Давида Микеланджело.
Мои глаза вернулись к его телу и мускулам торса. В свете свечей его пресс выглядел так, словно был нарисован тушью, так глубоко мышцы были очерчены тенью.
И мои глаза все еще продолжали опускаться ниже — к соблазнительному изгибу его бедер и нижним мышцам живота.… к копне темных вьющихся волос… и ниже, к длинному, толстому члену, который висел между его мускулистыми бедрами.
Я просто стояла и смотрела на него, зачарованная тенью света над контурами, а потом он начал медленно расширяться… удлиняться… утолщаться и отодвигаться от бедер под небольшим углом.
Я подняла глаза и увидела, что он улыбается мне той озорной улыбкой, которая говорит «я точно знаю, на что ты смотришь». Я покраснела, хотя была уверена, что при свете свечей он этого не видит.
Он медленно подошел ко мне, как кошка, которая преследует свою добычу.
Мои глаза снова на мгновение опустились на его бедра, и я увидела, как его член тяжело покачивается от движения.
