горло. По крайней мере, метафорически.
— Нет, не сейчас. Раньше, — прошептала я. — Восемь… девять месяцев назад.
Он посмотрел на меня, потом отвел взгляд. Потер челюсть.
— Ты права, наверное, тогда я не стал бы выкидывать ее за борт. Но теперь трудно судить. Думаю, я бы держал ее при себе, потому что… ну… я же надел ей кольцо на палец. А значит, чувствовал себя обязанным позаботиться о ней.
Я уставилась на Коннора.
— Разве ты не был в нее влюблен?
Он пожал плечами.
— И да, и нет.
— Я не понимаю. Ты собирался жениться на ней.
— Да.
— Тогда разве ты не любил ее?
Он выдохнул.
— Это сложно.
— Так объясни.
— Если бы я пошел к психиатру, он, вероятно, сказал бы что-нибудь об эдиповом комплексе…
Он замолк, выглядя растерянным. Должно быть, алкоголь развязал ему язык. Я никогда раньше не видела Коннора таким.
— …нет, это про желание убить своего отца… мы уже знаем, что я хочу это сделать… так, черт возьми, как называется, когда ты подсознательно ищешь кого-то, похожего на своего родителя противоположного пола….
— Думаю, все так делают.
Он посмотрел на меня и приподнял бровь.
— Так ты ищешь парня, похожего на твоего отца? Я напоминаю тебе о твоем…
— Это довольно тревожная тема, — перебила я. — Мы можем продолжить говорить о Миранде?
Он рассмеялся.
— Да, хорошо. Ну, очевидно, Миранда и моя мать очень похожи во многих отношениях… обе сосредоточены на богатстве, обе безумно честолюбивы, обе чрезвычайно умны… но помимо этого, думаю, я искал любви и привязанности от кого-то вроде моей матери… и Миранда определенно была хорошей кандидатурой. Почти такая же, только добрее, милее… поначалу, — мрачно сказал Коннор.
— Она во мне не нуждалась, что было чертовски привлекательно. Я уже говорил об этом, но большинство женщин интересуются мной из-за денег или известной фамилии, или славы. Либо они просто хотят выставлять меня напоказ, как добычу. Ничего этого Миранда не хотела. У нее было свое состояние, своя власть… мы были в относительно равных условиях. Для меня такое было впервые. И она стала призом, который нужно выиграть. Неуловимая… вызывающая. Она сопротивлялась каждому наступлению, притворялась застенчивой, никогда не говорила «нет», но и никогда не говорила «да». Я не привык к такому. Я приглашал ее на свидание десять раз, прежде чем она согласилась поужинать со мной. Это просто заставило меня хотеть ее больше. Женщины все время бросаются на меня…
Я поморщилась, пока он произносил последние нескольких предложений. К счастью, Коннор был слишком погружен в свой рассказ, так что не думаю, что он заметил выражение моего лица.
— …но не Миранда. Поначалу она разыгрывала недотрогу. По правде говоря, она никогда не отдавала себя мне больше, чем должна была. Тогда я этого не осознавал, но она уже поймала меня на крючок, а потом просто подтянула. — Коннор посмотрел на меня. — Тебя не беспокоит, что я о ней говорю?
Да.
— …нет. Ты любил ее, верно?
Он пожал плечами.
— Как я уже сказал, она была призом, который я хотел выиграть. Победителю — добыча.
— Но ты его выиграл.
— Не совсем. Я так и не завоевал ее… и думаю, это сводило меня с ума. Что-то, что я не мог заполучить, кто-то, кем я не мог обладать. По крайней мере, не полностью. Думаю, она знала это, и подыгрывала мне, и это… на самом деле, именно это я чувствовал к ней. А не любовь. Она была вызовом. Я хотел ее всю, а она никогда не сдавалась.
Каждое слово, каждая фраза как укол в сердце.
На самом деле, намного больнее, чем укол булавкой.
Она была вызовом.
«А я тогда кто?» — с печалью задумалась я.
«Ахиллесова пята», — прошептал тихий внутренний голос.
— Что между вами произошло? — спросила я.
Лицо Коннора помрачнело, а в глазах вспыхнула ненависть.
— Это долгая и скучная история… если вкратце: я рассказал ей о куче сложных бизнес-планов, которые у меня были. Я собирался выкупить кучу ослабевших технологических компаний и использовать их для… неважно чего. В любом случае, я посвятил ее в это заранее, потому что она генеральный директор фонда. У нее были десятки миллионов, вложенных в различные компании, не говоря уже о десятках миллиардов, что принадлежали ее клиентам. Я не хотел ей навредить. Не хотел разрушать все, что она построила, — он ухмыльнулся. — Даже если половину всего этого она унаследовала от «папы».
Я уставилась на него.
— Ты предоставил ей инсайдерскую информацию?
— Она была моей невестой. Что я должен был сделать, позволить ей потерять половину заработанного состояния? Разрушить ее бизнес, ее репутацию?
Я приподняла брови.
— Наверное, нет… так что же случилось?
— За несколько недель до первых торгов, компании, на которые я нацелился, внезапно получили огромные денежные вливания от анонимных инвесторов. Каждая из них. Их акции взлетели буквально за одну ночь, фактически разрушив планы, которые я строил целый год. Я покопался немного глубже, и угадай, кто вложил кучу денег в эти компании?
— Миранда?
— Да, и она тоже… но прежде всего, мой отец.
Я прикрыла рукой рот.
— Твой отец узнал о твоих планах?
— Он не просто «узнал». Миранда рассказала ему.
Я уставилась на Коннора.
— Да ты шутишь.
— Неа.
— Почему?!
— Потому что, когда она убедила его пойти ва-банк, стоимость ее вложений в эти компании, увеличилась в четыре раза всего за одну ночь.
Я все еще таращилась на Коннора.
— Но… ты же предупредил ее, чтобы она ничего не потеряла…
— И она меня поимела.
— Она променяла тебя на деньги?!
— Не только. На власть тоже.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя семья намного могущественнее и богаче меня, Лили. Я приближаюсь к их уровню, но до сделки по солнечной электростанции я был для них занозой в заднице. Может, очень надоедливой, но все же только занозой. Думай о моей семье как о семье Кеннеди, скажем, в 1955 году. Кеннеди все еще был сенатором, Бобби увязался за ним, но вся власть, вся реальная власть, как и деньги и влияние, принадлежали его отцу. Миранда явно не видела во мне Джона Кеннеди, она видела во мне Тедди. Он сделал много хорошего в своей жизни, но после своего провала в Чаппакиддике никогда не собирался становиться президентом. И думаю, она решила остаться с Джо Кеннеди и остальными членами клана, чем с паршивой овцой.
— Ты же догадался? Разве ты не спросил ее прямо?
— Конечно. Я поговорил с ней, как только узнал, что за инвестициями стоит мой отец.
— И что она сказала?
— Засмеялась и
