частью этого. С сумкой на груди она мчалась, стараясь избегать людей. Один или два человека остановились, обняли другого и пошли дальше, предлагая позвонить, но оба знали, что этого никогда не произойдет.
Это была жизнь, по которой она скучала.
Светофоры продолжали гореть красным, и машина остановилась. Она оглянулась и увидела, что его ждут другие охранники.
Все всегда казались напряженными.
— Ты ведёшь себя так, будто никогда раньше не видела снаружи, — сказал он.
Она закатила глаза.
— Прошло много времени, и мне нравится смотреть.
— Ты немного вуайерист.
— Всегда должен быть мужчина, чтобы все испачкать. Мне нравится, когда люди смотрят, но меня не интересует, что они занимаются сексом. Это грубо.
— Тебе не нравится смотреть, как люди трахаются?
— Кто любит? — спросила она.
— Много людей.
— Дай угадаю, у тебя и в этом бизнес.
— Я занимаюсь тем, что приносит деньги. Удовольствие, боль, все это приносит деньги. Секс заставляет мир вращаться.
— Я думала, что это деньги.
— Неа. Это просто немного облегчает жизнь. Мы все знаем, что на самом деле движет людьми. Секс. Холодный, жесткий трах.
— Что насчет любви?
Джино рассмеялся.
— Это никого не волнует. Это чертовски чушь — держать людей в узде.
— Я в это верю.
— Ты в это веришь?
— Да, я это видела.
— С кем?
— Мои родители. Когда моя мама была жива, я никогда не видела более счастливой пары. Они безумно любили друг друга. Настоящая любовь существует.
Машина остановилась, и она увидела, что она находится возле огромного медицинского учреждения.
— Пойдем.
Джино вылез первым и протянул ей руку. Она не собиралась от него убегать. Вместо того, чтобы сражаться между собой, она вложила свою руку в его руку, глядя на внушительное здание.
Она знала, что ей нечего скрывать.
Они вошли, за ними следовала пара его людей. Она видела реакцию некоторых женщин. Они смотрели на Джино с голодом и ненавистью к ней. Она могла бы справиться с этим. Не то чтобы Джино принадлежал ей.
Она была его простой собственностью. Живая, дышащая игрушка.
Их проводили на верхний этаж (конечно, так и было) на прием к личному врачу Джино.
Войдя, Джино не оставил ее одну. Она ответила на все вопросы врача, измерила ей кровяное давление, вес и, наконец, сдала кровь. Затем Джино сделал то же самое, и дальше пришлось ждать.
— Почему ты остался? — спросила она, когда они остались одни.
— Ты просила меня сдать анализ крови. Я так понимаю, ты поверишь результатам анализов и тому, что я не врач.
— Я даже не думала о том, что ты изменяешь.
Он ухмыльнулся.
— Я уже добираюсь до тебя? Я уже заставил тебя влюбиться в себя?
Она покачала головой, не интересуясь его поддразниваниями.
Схватив журнал о весе, как и все они, она пролистала его. Упоминались диеты, но ничего, что могло привлечь ее внимание. Джино работал над своим мобильным телефоном, а она прислонилась к его руке, любопытствуя.
Как только она это сделала, он убрал свой мобильный телефон.
— Я никому не скажу.
— Я знаю. Я бы убил тебя, прежде чем ты покинешь этот офис. Это работа, и тебе не нужно ничего знать.
У нее не было возможности ничего увидеть, но его секретность напугала ее.
— Ты не убил моего отца, не так ли? — она ненавидела мысль о том, что он причинил боль ее отцу и солгал ей об этом.
— Твой отец вполне жив. Более того, он даже вернулся к работе.
Но она не могла его увидеть. Вместо того, чтобы сомневаться в Джино, она решила дать ему презумпцию невиновности. Ее отец был жив, и это все, что она собиралась от него получить.
* * *
Их анализ крови вернулся, и проблем не было.
Джино не предполагал, что у него могут возникнуть какие-либо проблемы со здоровьем. Он также остался с ней, так как его врач имел привычку трахать своих пациентов. Это была одна из причин, по которой Джино назначил его своим врачом. У него было много грязи на этого человека, и он мог заставить его подчиниться своей воле.
Эйвери также была здорова. Доктор пытался предложить ей диету, но она отказала ему, и Джино сделал то же самое. Речь шла не об изменении образа жизни. Это было просто для того, чтобы они могли пойти и потрахаться.
— Ты не можешь просто выбрать один? — спросила Эйвери, прерывая его мысли.
Он взял ее с собой в магазин за одеждой. Для их свидания на благотворительном гала-концерте через несколько дней ей нужно было выглядеть соответствующе, а ему нужно было свидание. Для него это был беспроигрышный вариант.
Она держала занавеску открытой. Платье, которое она носила, повторяло все изгибы, но персиковый цвет ей ни к чему.
— Не это.
— Я примерила десять платьев, и ни одно из них тебе не понравилось. Ты не можешь выбрать один?
— Когда я найду подходящий.
— Я должна быть твоей игрушкой. Такие вещи, которые ты кладешь на полку и играешь с ними только тогда, когда захочешь. Почему мне приходится наряжаться?
— Я сделаю это. Я начинаю думать, что мне нужно поставить тебя на колени и напомнить, кто здесь хозяин.
Она закатила глаза, и он поднялся на ноги. Она отступила назад, и он двинулся прямо перед ней, прижимая ее к углу прилавка и своему телу.
— Здесь ты ничего не сможешь сделать, — сказала она.
— О, Эйвери, я могу делать все, что захочу, — он потянулся за ее спиной, щелкнул защелкой и помог ей выбраться из платья. Оно стоило тысячи долларов, но он уронил его на пол.
На ней было такое же белое кружево, и его член затвердел.
— Мы получили результаты анализов, Эйвери, и мне больше не нужно ждать, —
