– Какая высота? – коротко бросил второй пилот.
– Двести пятьдесят, – ответил Огарев. Его взгляд сосредоточен на приборной панели.
За бортом по-прежнему молочная морось тумана. Вывалились из-под облаков, прошли минимум, взгляд выхватил из дымки еле различимые огни торца. Полосы не видно, но видеть ее торец достаточно. Огарев совершал посадку по продолженной глиссаде [21].
– Высоко, – заметил второй пилот.
Дмитрий и сам понимал, что для мягкой посадки высоко. Он предпочитал нырнуть чуть ниже глиссады, чтобы была возможность посадить борт мягче. Он любил притереть самолет к полосе, а не брякать его, как предписано инструкцией. Дмитрий знал, что автоматизированный до предела аэробус выпустит спойлеры даже при самом мягком касании земли. Но для надежности производители авиалайнера рекомендуют не стесняться и долбить колесами по бетону аэродрома. В пределах допустимого, разумеется.
Потом бортовой компьютер выдаст расшифровку полета – цифры, которые не должны выходить за разрешенный интервал.
– Fifty, forty, thirty, twenty. Retard, retard, retard [22], – голос радио высотомера из динамика. Стремительное снижение, удар шасси, тряска от стыков бетонных плит. Вырулили на свой отворот.
Огарев ревностно проверил перегрузку: один и три – positive touch down, что означает идеальная перегрузка. То есть это была оптимальная сила, с которой при посадке они тряхнули самолет.
Барселона
Пассажиры нетерпеливо томились в автобусе, всем своим видом сигнализируя: поехали уже, чего ждем?! Ждем, уважаемые господа, когда проводники проверят, на месте ли спасательное оборудование. А вы думали, чего вас мурыжат после посадки на дальних рейсах?
Инна с Надей в мыле носились по салону, заглядывая под каждый ряд. Неизвестно, зачем нередко пассажиры прихватывают с борта спасательные жилеты. Возмещать же недостачу приходится проводникам.
Салон осмотрен, бумаги оформлены, спасательные жилеты, инвентарь, коммерческая загрузка, кухня – все сдано; таможня и та пройдена, экипаж может отправляться в гостиницу. Наконец-то!
Жара, жара, жара. Жара настигла стремительно, едва они вышли на открытый воздух. На борту спасали мощные кондиционеры. Форма сразу же сделалась душной и тесной, колготки (с голыми ногами проводникам нельзя) жарили, туфли сдавливали отекшие ноги. После питерской непогоды даже для Испании аномально жаркий октябрь со всеми его неудобствами воспринимался как благо.
Ах, как прекрасна стюардесса с рекламного плаката в своей элегантной, идеально сидящей форме! Юбка, приталенный жакет, фирменный шейный платок авиакомпании, белые перчатки, пилотка. Редкая девушка не мечтала хотя бы раз одеться, как стюардесса. Инна любила свою форму, тщательно за ней следила, стирала и утюжила, чтобы на каждом рейсе выглядеть безупречно. Форма в их авиакомпании действительно красивая, хоть и сшита не из самых качественных тканей. Экономят. Сейчас Инна, да и ее коллеги тоже, завидовали пляжной одежде пассажиров. Оксана, старшая проводница с большим стажем, переобулась в разношенные балетки сразу же, как только вышли паксы [23]. Дресс-код им велит носить закрытые туфли на устойчивом каблуке средней высоты, без каких-либо украшений и застежек. В рейсах стюардессы именно в таких и ходят, но в отсутствие пассажиров и начальства можно позволить своим ногам отдых. Инна тоже не отказалась бы от уютных тапочек. Ей приходилось терпеть классические, модельные туфли, недостаточно разношенные до удобного состояния. В чемодане лежали босоножки – предмет ее вожделения на ближайшие полтора часа.
Поселили по обыкновению в пригороде, к счастью, в районе с приличным транспортным сообщением. В Барселоне у них всего день и тот уже неполный, а так хочется все посмотреть! Умылись, переоделись, зной – не помеха, всем экипажем поехали в город. Знатоки Барселоны, коих нашлось немало, сразу повели на Рамблу – главную улицу. Инна больше всего хотела увидеть море. Будет тебе море, пообещали ей, как раз в конце улицы набережная.
На Рамбле царил вечный праздник южного города: под тенью раскидистых платанов вдоль витрин расслабленно вышагивали туристы; музыка, торговля, уличные представления. Ходить всей толпой оказалось неудобно, разбились на группы. Инна скооперировалась со своей соседкой по комнате Надей и прогадала. Одержимая идеей найти в магазине определенной модели сумку, Надя заходила во все торговые точки. Не любившая шопинг Ясновская с компаньонкой быстро рассталась и двинула вперед, к морю. Она рассчитывала встретить кого-нибудь из экипажа, с кем совпадут планы на прогулку. На такой широкой и многолюдной пешеходной улице кого-то найти оказалось непросто. Инну манили расходящиеся от главной улицы узкие извилистые улочки. Она пошла по одной из них, разглядывая, как в музее, в пышной зелени балконы и необычные подъезды. Возможно, будь Рамбла не Рамблой, Ясновская вернулась бы на нее не без труда. Вдоволь побродив по закоулкам, Инна снова оказалась на главной улице.
– Это знаменитые воробьиные попугаи, – вещал в толпе чей-то басовитый голос на русском языке.
Инна присмотрелась и увидела маленьких зеленых птиц, клюющих семечки вместе с голубями.
– Их здесь считают вредителями, как у нас грызунов, – продолжал все тот же голос. Мужчина средних лет со знанием дела рассказывал своей спутнице, чем-то похожей на него даме, о местной фауне.
– Какие же они вредители? – возразили ему. – Эти птички – городская достопримечательность.
Инна узнала Валентина, второго пилота. Рядом стоял проводник Евгений.
– Кому достопримечательность, а кому убытки на полях. Одна такая зеленая стая, что саранча, способна сожрать весь урожай.
– Ингрида! – заметил девушку Евгений. Они выбрались из тесного кольца любителей попугаев. – На набережной уже была?
– Нет еще.
– Мы только что оттуда. Теперь у нас культурная программа.
– Какая? – заинтересовалась девушка. Ей хотелось увидеть Саграда-Фамилия, дом Мила и Дом Бальо, парк Гуэль и много чего еще, о чем она читала перед командировкой.
– Пойдем с нами, увидишь, – улыбнулся второй пилот.
– С удовольствием!
Они втроем пошли по Рамбле в обратном от моря направлении. Инна разглядывала фасады домов с лепниной и коваными решетками балконов, каждый из которых, несомненно, произведение архитектурного искусства.
– Люблю компанейских девчонок. А то все – кто по магазинам, кто в музей, – сообщил Валентин, предлагая Инне взять его под руку.
– А вы разве не в музей? – удивилась Инна.
– Музей – дело хорошее, – уклончиво ответил второй пилот.
– Мы в бар, – сказал Евгений. – Мы уже здесь сто раз были, все музеи видели.
– Так ведь завтра с утра лететь! – недоуменно посмотрела на своих спутников Ясновская. Не намеренная идти с ними дальше, она высвободила свою руку и остановилась.
– Ингрида! Как такое можно подумать об экипаже! – делано нахмурился пилот. – Мы же культурно посидим. Сама увидишь. Никаких непотребств не будет!
– Нет, пожалуй. Я лучше к морю, – отказалась Инна.
Расставшись с ребятами, Ясновская устремилась на набережную. Она решила больше ни к кому не примыкать, иначе до моря можно так и не добраться. Если не считать рейсов с разворотом в Дубай и Ларнаку, это была ее первая командировка за рубеж к теплому морю.
И вот наконец Инна его увидела. С дощатой набережной с причалом и стаями крупных рыб, куда вышла Ясновская, море больше походило на залив. Оно не шумело и не билось волнами, не увлекало вдаль и не соединялось на пустынном горизонте с небом, но все равно это было море.
* * *
Жизнь Дмитрия Огарева вошла в удобную колею. Из Иркутска он летал в командировки, обычно в Москву, Нижний Новгород, Новосибирск, иногда в Симферополь или Сочи, и уже оттуда выполнял рейсы согласно наряду. Пропадал неделями, дома его ждала Алена. Она не работала – сама так захотела, Дима не возражал. Ему было приятно возвращаться не в пустую, словно гостиничный номер, квартиру, а к домашнему уюту. Огарев уже подумывал о женитьбе. Почти тридцать два года, хватит холостяковать. Любви нет, и что же? Есть понимание, поддержка, страсть, в конце концов. Алена красотка, идет – все шеи сворачивают. Хорошая хозяйка, не скандалистка и не дура. Чего ему еще надо? В его бытность зеленым вторым пилотом, когда он летал на «Тушке», штурман Михалыч рассказывал, что раньше советская власть о них, о курсантах, заботилась: рядом с сугубо мужскими учебными заведениями, такими, как летные училища, открывали «девичьи царства» – швейные, педагогические и кулинарные ПТУ. Чтобы к моменту завершения учебы молодые специалисты обзаводились семьями и отправлялись по распределению ответственными людьми, а не оболтусами с ветром в головах.
