Ознакомительная версия.
– Расскажите.
– Я познакомилась с моим женихом в университете.
– С женихом? – Джефферсон почувствовал шок и облегчение. Все, что происходило между ними, не важно. У нее есть другой! Правда, облегчение длилось недолго.
– Он мне больше не жених. Мы расстались. Из-за этого я оказалась такой беззащитной, когда… ладно. До этого мы еще дойдем. Мы с Гарри обручились еще на втором курсе. Окончили университет одновременно, и оба нашли замечательную работу. Я осуществила свою мечту, став учительницей домоводства в школе, он работал в банке. Я считала, что настало время сделать следующий шаг, но, всякий раз, когда пыталась назначить дату свадьбы, он уклонялся.
«Ой-ой», – подумал Джефферсон, но вслух ничего не сказал.
– На самом деле если бы я была более внимательной, заметила бы, как у него в ужасе выкатываются глаза от одного упоминания о том, что ему предстоит провести со мной всю жизнь.
– Не похоже, чтобы жизнь с вами могла заставить кого-то в ужасе выкатывать глаза.
Рот Энжи открылся от удивления. Она пристально вгляделась в его лицо, будто искала признаки лжи. Потом улыбнулась. Джефферсон понял, что ступил на опасный путь.
– В конце концов Гарри набрался храбрости, чтобы сказать мне правду. Он понял, что ошибся, выбрав карьеру финансиста. Ему было нестерпимо скучно.
– Боже упаси нас от скуки. – Джефферсон старался говорить сухо, хотя уже начинал злиться.
– Он чувствовал себя неудовлетворенным, понял, что его устремления не совпадают с тем, чего хотят другие люди, и не желал всю жизнь прожить в каком-нибудь скучном пригороде с двумя детишками и ежедневной автобусной поездкой на работу. И угадайте, что еще. Он уже нашел себе подружку, чьи желания полностью совпадали с его. И это не я.
– О, Энжи.
– Пожалуйста, не надо меня жалеть. Я давно должна была обо всем догадаться. Кроме того, это только предыстория.
– Тогда продолжайте.
– Итак, через неделю Гарри уволился с работы и попросил вернуть ему кольцо.
– Он попросил назад свое кольцо? Это отвратительно.
– Спасибо. Я тоже так подумала, особенно после того, как он сообщил, что собирается его продать, чтобы купить билеты. Два билета.
Джефферсон не мог сказать ничего хорошего о человеке, который не только попросил бывшую невесту вернуть кольцо, но еще и объяснил ей причину.
– Вот урод.
– Спасибо. – Энжи отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь другой подтвердил это. Она выглядела очень мило, завернутая в покрывало, с растрепанными кудряшками, которые начинали понемногу подсыхать. А уж когда наморщила хорошенький носик… Ну, как можно было ее бросить? – Он взял билеты в Таиланд. Там они с Локси… Интересно, существует ли такое имя? – Она взглянула на Джефферсона, будто ждала ответа.
– Не думаю, что это настоящее имя.
– Однако это не мешает ей путешествовать! Как вообще можно получить паспорт на такое имя? – В ее голосе слышалось возмущение.
– Да, это непонятно.
Энжи вздохнула.
– Так или иначе, но они с Локси решили, что будут жить на побережье и преподавать йогу или что-то там еще в этом роде.
– Мне очень жаль.
Она заглянула ему в глаза, и ее подбородок дрогнул. Чтобы скрыть чувства, Энжи поспешила продолжить.
– Тут не о чем жалеть. Я просто объясняю, почему оказалась такой уязвимой. На этом история с Гарри заканчивается.
Джефферсон сомневался. Он видел, что Энжи восприняла боль от предательства как собственную вину, будто поступок жениха стал для нее наказанием за что-то, будто она оказалась недостойна лучшего.
– Но я еще не закончила. После того что произошло, я находилась в шоке. Тем более что в учительской, в конце концов, заметили исчезновение кольца. Мне пришлось рассказать, что мы с Гарри расстались. Про Локси и Таиланд я умолчала. Слишком уж унизительно.
Джефферсон представил, чего ей стоило выносить все это в одиночку, жить дальше, высоко держать голову, и ему стало больно за нее.
– И вот из женщины, изучавшей свадебные журналы и обсуждавшей с двумя другими учительницами, которые тоже помолвлены, куда бы поехать в медовый месяц, я превратилась в объект жалости и сплетен.
Энжи сидела неподвижно, чуть плотнее завернувшись в покрывало, и смотрела на темные воды озера, бушевавшего за пределами бухты.
– У нас работал один учитель. Уинстон. – Джефферсон заметил, как по ее телу пробежала дрожь. – Я никогда не обращала на него внимания, если не считать обычных приветствий. Невысокий, ничем не примечательный парень, разве что носил галстук-бабочку.
– Никогда не верьте мужчинам, которые носят галстук-бабочку.
– Откуда я могла знать.
– Запоздалое предупреждение.
Она слегка хлопнула его по груди.
– Уинстон рассказал, что пережил то же, что и я. Я видела слезы в его глазах, когда он говорил об этом. Потом он попросил меня сходить с ним в кафе. Это выглядело совершенно безобидно. Господи, он же мой коллега, учитель. Мне стало жаль его. Видимо, ему надо с кем-то поговорить. Я думала: «Смотри, у других людей тоже проблемы», и считала, что будет полезно куда-нибудь сходить, проветриться. В общем, я согласилась. Всего одна чашечка кофе. Правда, как только мы оказались за пределами школы, его как подменили. Мне стало не по себе, я проглотила кофе, сказала какие-то слова сочувствия по поводу его личной драмы и поспешила уйти. А на следующий день в буфете он стал вести себя совершенно неприлично, клал руку мне на колено, трогал волосы. Это было отвратительно. Я стала его избегать и даже на перемене не выходила из класса. Он караулил меня, а я опасалась оставаться с ним наедине.
Энжи задумалась и замолчала, уставившись на свои сцепленные руки. Джефферсон увидел, что они дрожат, накрыл их ладонями и поразился, какие они ледяные.
– Чем больше я пыталась отделаться от него, тем активней становились его преследования. Уинстон приставал ко мне в школе, названивал домой. Дарил подарки, которые я не хотела брать. Присылал цветы. В конце концов, я пожаловалась начальству. Его предупредили, чтобы он оставил меня в покое. Он не послушался. Более того, после этого стало еще хуже. Через пару недель его уволили. Он продолжал звонить. Я три раза меняла номер телефона, но он умудрялся узнавать мой новый номер. Иногда он злился и говорил, что я сама во всем виновата, но он готов простить мне то, что я испортила ему жизнь. Иногда он плакал и умолял вернуться к нему. Вернуться к нему? Мы всего лишь выпили вместе кофе. Мне пришлось обратиться в полицию. Я получила охранный ордер. Тогда он стал постоянно торчать на другой стороне улицы напротив моего дома, на минимальном расстоянии, которое допускал ордер.
Я переехала в другую квартиру, как мне казалось, более безопасную. Но я уже не владела собой. Находилась в постоянном возбуждении, будто выпивала по сто чашек кофе за день. Вздрагивала, если кто-то из детей заходил мне за спину. Я почти не могла спать, а когда засыпала, видела жуткие кошмары. В итоге я стала опасаться за мое душевное здоровье. Казалось, я реагирую неадекватно и только усугубляю положение. Постоянно спрашивала себя, что я сделала не так. В последний день перед началом летних каникул в школе я вернулась в мою новую квартиру. Дверь была заперта. Все вещи лежали на своих местах, ничего не пропало. Я прошла в спальню и заметила, что ящики комода приоткрыты. Потом увидела на кровати плюшевого медведя. Огромного плюшевого медведя-панду размером почти с меня. У него на шее была повязана красная лента, похожая на перерезанное горло.
Ознакомительная версия.
