Саша с удовольствием смотрит на меня. Любуется, что ли? И молчит. Он умеет молчать значительно. Говорят, это дар. А ко мне прилипает мысль: ты так мало времени провела сегодня у зеркала. Эта мысль подтачивает мою уверенность. Я гоню ее — прилипчивую, неотвязную, — а она все подтачивает и подтачивает…
— Лена… — тихо говорит Саша. — А как вы насчет…
— Хорошо! — быстро отвечаю я (обойду его хоть на повороте). — А насчет чего?..
В прихожей воцаряется несказанная тишина. Она прямо-таки звенит! Она вползает в мою комнату. Вот тетка любопытная! Как бы не померла там — под дверью!
Мой скорый ответ воодушевляет Сашу. В глазах его зажигается радость, и он не собирается прятать ее. Он искренен. А Эрика теперь улыбается как-то кисло — солнце продолжает свой ход.
— В Концертном сегодня хорошая программа… Я бы купил два билета…
— Наверное, трудно купить два билета на сегодня? — с некоторым сомнением говорю я.
При этом, будто прохаживаясь по комнате, подхожу к двери, прикрываю ее.
— Ничего, я попробую, — улыбается Саша. — Я заеду сегодня за вами вечером. Вы позволите?
Я улыбаюсь в ответ:
— Ну как не позволить? Конечно, заезжайте.
Мы выходим в прихожую.
Тетушка выглядывает из кухни:
— Я надеюсь угостить вас как-нибудь обедом, молодой человек. У нас бывают роскошные обеды, если Алена постарается. И вообще, будете в наших краях — заходите.
— А я уже сегодня надеюсь быть в ваших краях, — не теряется Саша.
Он надевает туфли. Он пользуется ложкой. (Константин никогда не пользуется ложкой и надевает туфли, сминая запятники.) Я провожаю Сашу до двери, подаю на прощанье руку. Но Саша не пожимает ее. Взяв за кончики пальцев, наклоняется. Медленно… И целует запястье. Губы его такие мягкие и теплые. Он нетороплив, полон достоинства. Каждое его движение почему-то сильно волнует меня.
Хорошо, что в прихожей полумрак. Саша не видит, как кровь бросается мне в лицо.
Он уходит, больше не сказав мне ни слова. Его молчание опять значительно. Быть может, потому, что оно к месту? Ведь все пока сказано.
Я думаю об этом с минуту, прислонившись спиной к двери, — словно героиня из какого-то, полузабытого мною, фильма. В таком положении и застает меня тетя.
Глаза у нее очень честные:
— Как я тебя понимаю, Аленка! Такой парень!..
— Понравился? — я улыбаюсь, чувствую — щеки мои горят, запястье пылает.
«Хорошо, что в прихожей полумрак», — радуюсь снова.
— Вон как раскраснелась! — замечает, однако, тетка. — Что? Взял за живое?.. И где ты его такого нашла?
Последний вопрос как будто риторический. Но я отвечаю:
— Упала на него, как снег на голову.
Тетушка пропускает мои слова мимо ушей, полагая, что я выражаюсь образно; качает головой:
— Хороший парень! Хороший парень!..
— А как же Константин? — удивленно спрашиваю я.
— Что Константин?
— А чей он протеже?
— Мой, что ли? — чуть не обиженно вскидывает на меня глаза тетка. — Хороший, конечно, и он. Девки, знаю, на него заглядываются… Да ты права: суетный какой-то. Вчерашний день. Чего к нему возвращаться?
Я иду к себе в комнату. Тетушка следует за мной по пятам; ее сейчас можно назвать навязчивой или неотвязчивой (но повод ее навязчивости мне приятен).
— А этот… как его!.. Саша… толковый парень! Сразу видно… Смотри, девочка, не упусти. Такой на дороге не застоится — быстро подберут.
Знала бы она, как я его «подобрала»! И ведь практически на дороге.
Звонит телефон. Я поднимаю трубку:
— Алло!
— Ленка! Ты дома? — знакомый голос; кажется, Вера.
— Да, я сегодня до вечера дома.
— Жди. Сейчас приду, — точно, это Вера. — Ой, что я тебе расскажу… Упадешь — не встанешь!
Минут через десять она приходит. Ее прямо-таки распирает от какой-то новости. Если не заговорит, то вот-вот взорвется. Но при тетке Вера молчит. А держать язык за зубами ей все труднее. Вера, кажется, уже разъезжается по швам.
Уединяемся с ней в комнате.
— Привет, Эрика! — восклицает Вера. Она знает про мою игру. — Да, Лена, давненько я в твоей обители не была. А у тебя, вижу, изменения здесь. Вещей, что ли, больше стало?..
Она садится, озирается.
За нами, будто сама собой, плотно закрывается дверь.
«Сквозняк, что ли?»
Мне не терпится узнать, что же хочет сказать Вера. Чего такого важного она принесла на хвосте? И про кого? Про Любашу, должно быть. Но подруга вдруг меняет тактику.
Вера не торопится с новостями.
— Что пишешь?
Теперь меня всю распирает — от любопытства.
— Вера, не томи.
— Ты о чем? — глаза ее смеются.
— Рассказывай! — начинаю нервничать я.
— Ты не поверишь! — взрывается наконец она. — Часов в десять стучит сегодня кто-то в дверь. А мы только поднялись — нам во вторую смену всем, готовиться к прогону… «Кто?» спрашиваем. В ответ молчание. «Подождите!» — говорим… Набросили кто что. Я открываю…
Тут она тянет паузу, потом восклицает, обегая взглядом стены:
— Ремонт, что ли, сделали?
И улыбается…
— Ремонт, ремонт, — вспыхиваю я. — Что дальше?
— Ага… — она кивает. — Заходит парень. Такой красавчик! Светленький… «Вера, Надежда, Любовь?» — спрашивает. «Мы», — отвечаем.
А он тут тобой интересуется. Где, спрашивает, тебя найти… Любка-то уже зацвела! Думала, к ней — новый ухажер. Да и мы так подумали. Ан-нет! Парень этот на Любку и не глядит. Ты можешь себе представить? — Вера хватает меня за плечо. — На Любку — и не глядит. Раньше такого не бывало! Для нее это полное фиаско! Как гвоздики к магниту, прежде парни к Любке тянулись. А тут… скользнул взглядом… Мы не говорим, куражимся. А больше всех Любка старается. Злится, фыркает. Мстит. А он — ноль внимания на ее взбрыки. Вежливый такой! «Хорошо, — говорит, — девочки! Нет так нет!» И уходит… — тут Вера опять хватает меня за плечо. — Слушай, а кто это? Еще не приходил?
Я поворачиваю к ней удивленное лицо:
— Не знаю, кто! А что, должен был прийти?
— Жди, придет! — успокаивает меня Вера. — Слушай дальше… Надька говорит, это твой мэн. Провожал тебя вчера. Ага!.. Мы, значит, встали… Через десять минут он — парень этот — возвращается. С шампанским и конфетами. Да дорогие конфеты. Я такие, может, раза два пробовала. «Где живет Муза?» — спрашивает. А улыбка у него — чудо. Весь так и светится! Ну, мы и сказали твой адрес… Деваться некуда.
— Ты сказала?
— Я, — Вера поднимает на меня виноватые глаза. — А что, не надо было? Вы поссорились?
— Нет, не в этом дело. Мимолетная встреча… — я с трудом подавляю взволнованный вздох.
