— Справлюсь, справлюсь. — Галя подбежала к Анне Игоревне, чмокнула ее в щеку, потом повисла на шее и расцеловала Серафиму Григорьевну. — Я побежала, дочку посмотрю! — С этими словами Галина выбежала из кабинета.
Но она не просто выбежала из кабинета, она выбежала в новую жизнь, которая внезапно перед ней открылась. Вот как бывает: начинается день, и никогда не знаешь, чем он может закончиться. Галя не знала, что ждет ее там, но она была счастлива. Она была уверена, что в новой ее жизни все у них с малышкой будет хорошо. Сначала, конечно, будет трудно, но потом все встанет на свои места. На душе стало легко и спокойно. Будто нашла она свой путь. И никогда, ни разу в жизни не пожалела она о своем решении. Ни разу!
А тогда Галина вошла в бокс к новорожденным, быстро нашла теперь уже свою дочку, склонилась над ней, взяла малышку на руки. Девочка была маленькая и такая беззащитная. Маленький кулечек с курносым носиком сопел во сне. Длинные ресницы бросали тень на щечки. Галина нежно прижала девочку к себе и слегка покачала ее.
— Здравствуй, Леночка! — тихо сказала она, чтобы не разбудить малышку. Это имя она произнесла совершенно машинально. — Значит, так и назову тебя, Леночка. Елена Владимировна, — улыбаясь, прошептала она.
А в кабинете главврача еще какое-то время Серафима Григорьевна и Анна Игоревна хранили молчание.
— Так, Аннушка, за дело, — нарушила тишину Серафима. — Делаем документы, утром звоню Маше, договариваюсь с ней.
— Ты действительно думаешь, что девочка справится?
— Уверена, справится. Ты Катю помнишь, работала у нас много лет назад? — спросила Серафима свою подругу.
— Катю? Полненькую такую, с косой? Да.
— Ну, так ей тоже немного лет было, когда она сына своей сестры усыновила.
— Ну, так это же сына сестры…
— А тут дочку любимого человека. Понимаешь, любит она его. И не сможет пережить, если ребенка отдадут в чужие руки. Да и Галина — девочка такая хорошая, умная, трудолюбивая, красивая. И почему таким не везет, а?
— Не знаю, Серафим. Сама порой себе такой вопрос задаю, но ответа не нахожу. Может, ты и права. Запуталась я совсем. Я тоже сердцем чувствую, что мы правильно поступили, но ты сама-то понимаешь, что мы сделали?
— Правильно все сделали, успокойся. Сейчас еще документы оформим, и все будет в порядке. Потом кофейку попьем.
— Да нам с тобой не кофеек нужен, а что-нибудь покрепче.
— Знаешь, а у меня и покрепче есть! Коньячок припрятан, — лукаво произнесла главврач.
— Серьезно? Тогда давай быстренько документы сделаем и отдохнем.
— Хорошо.
Когда все было готово, они с облегчением вздохнули.
— Все, доставай, Серафимочка, коньяк! — улыбнулась Анна Игоревна.
Та достала бутылку из шкафа, налила две рюмки.
— Давай за девочек наших! — произнесла Серафима, и голос ее дрогнул.
— За девочек! Пусть у них все будет хорошо!
Они выпили, потом налили себе по чашке кофе.
— Будем надеяться, что все сложится у Гали с девочкой хорошо.
— Сложится, Ань, обязательно сложится. Не может быть по-другому. Все будет хорошо.
* * *
— От кого ты узнала, что Галина взяла ребенка? — спросил Раису Владимир.
— Да ни от кого! Ехала однажды на машине, месяца через три после всего. Вижу Галя с коляской. Я остановилась, подошла к ней. А ее прямо аж передернуло всю, когда она меня увидела.
— И меня бы передернуло, — процедил Владимир.
— Она закрыла собой коляску, не давая мне в нее заглянуть, — продолжала Раиса, не обращая внимания на комментарий Владимира.
— А ты, можно подумать, пыталась заглянуть, — усмехнулся он.
— Честно говоря, не особо.
— Кто бы сомневался. Ну и?..
— Что «ну и»? Прошло три месяца, откуда у нее мог взяться ребенок?
— И то верно.
— Ну вот и все. — Раиса не знала, что сказать, и нервно закурила еще одну сигарету.
— И как ты живешь с этим? — хрипло спросил Владимир.
— Так и живу, — с вызовом ответила она. — А что, мне надо было умереть?
Владимир ничего не ответил. Он поднялся, подошел к двери. Все, что надо, он уже услышал. На пороге он повернулся и проговорил:
— Бог тебе судья. Но не попадайся нам на пути. Никогда. — И он вышел, хлопнув дверью.
Раиса некоторое время смотрела на закрытую дверь, потом перевела взгляд на свое отражение в зеркале. На нее смотрела изможденная женщина с грустными глазами, ярко накрашенная, выглядящая старше своих лет. От слез, косметика на ее лице размазалась и смотрелась Раиса действительно ужасно. Ее взгляд упал на бумагу, лежащую перед ней на столе, которую она изучала до прихода Владимира.
Раиса решительно взяла телефон и набрала номер:
— Артур? Это Раиса. Я согласна продать заведение. Встретимся завтра в десять. — Она повесила трубку.
Потом она взяла ватный диск, смочила его тоником и стала снимать макияж. Тушь смешивалась с румянами, с помадой. Она вновь смочила диск тоником. Руки тряслись. Лицо стало багровым, из глаз потекли слезы. И вдруг Раиса содрогнулась от рыданий. Она рыдала и не могла остановиться, ее всю трясло. Она рыдала о своей загубленной жизни, о потерянной любви, о возможности жить по-другому.
После истерики ей стало гораздо легче. Она взяла телефон. Надо было назначить встречу с юристом на завтра.
* * *
Владимир, пошатываясь, вышел из кабинета. В висках стучало, голова раскалывалась. У него есть дочь! Подобное не укладывалось в сознании. И его дочь воспитывает, как свою родную, женщина, единственная любовь всей его жизни.
Владимир зашел в туалетную комнату и поморщился. Здесь все было красным: кафель, сантехника, свет. Его уже все в этом заведении раздражало. Он включил холодную воду, наклонился и подставил лицо под освежающую струю. Стало чуть легче. Владимир снял пиджак, расстегнул ворот рубашки, смочил шею водой. Крутились назойливые мысли: «Почему Галина не пыталась найти меня? Почему не рассказала о ребенке?» И тут же сразу появились ответы. Найти было невозможно, она не знала людей, с которыми он общался. Не было ни номера телефона, ни адреса, ничего. Практически пропал без вести. А о ребенке как она могла рассказать? Взять и вот так, на улице, в их первую встречу после долгой разлуки выпалить, что я, мол, воспитываю твоего ребенка. Бред какой-то! Он злился. Безумно злился. Постояв несколько минут, он, по-видимому, принял какое-то решение и пошел в зал.
Веселье шло полным ходом. Полуголые девицы сновали по залу. Некоторые уже сидели у мужиков на коленях. Кто-то из друзей вообще исчез, похоже, уже ушел в номера. Андрея тоже нигде не было видно. Какая-то Девица уже абсолютно голая, крутилась вокруг шеста, ловко запрыгивала на него, съезжала и вновь крутилась.
