— Повод, как я понимаю, нерадостный.
— Да нет, как раз… очень даже. Одним мудаком в моей жизни… меньш-ше.
Брюс поднялся, чтобы уйти — не сразу, но у него это получилось, — и собирался двинуться ко входу, но Говард поступил весьма неразумно, попытавшись удержать его, уложив руку на ногу рядом с ягодицей. В мозгу тут же полыхнуло, вся злость, кипевшая в нем, высвободилась вместе с размахом руки. Говарду удалось увернуться, но кулак все равно мазнул по подбородку. Потом, абсолютно беззвучно Говард, чудом завалив его на свои колени, удерживал руки у боков, а Брюс матерился, пытался боднуть его головой, пока наконец не удалось хорошенько приложиться лбом о лоб. Говард тоже выругался, но не отпустил его, сам только принялся сопеть так же разгоряченно, как Брюс. Бороться с ним было бесполезно — комбайнер был большой и трезвый, а Брюс пьяный и поменьше комплекцией, потому он принялся ерзать на его коленях, норовя если не вырваться, то выкрутиться.
— Сиди спокойно, — проговорил Говард сквозь зубы. — Пожалуйста!
— Пусти, на хер!
— Успокоишься — пущу. Но не в таком состоянии! Либо сиди тихо, либо я сам тебя отведу в комнату.
— Я себя… Сам себя! Отведу.
— Ага-ага.
Брюс принялся ерзать активнее, пока не ощутил задницей стояк. Лицо Говарда было непростительно близко, и сама ситуация на грани фола, но почему-то — был слишком невменяем? — он с энтузиазмом ответил на поцелуй, в который его с ходу, не дав сообразить, втянули. И целовали так горячо, с таким напором, что о губах Лоиса он в этот миг и не вспомнил. Так увлекся, постанывая, что не заметил, как рука Говарда оказалась у него на члене, надрачивая с рекордной даже для него самого скоростью.
Брюса раздавило, уничтожило, испепелило быстрым и долгим оргазмом, и он, отдышавшись, посмотрел в сощуренные по-хитрому глаза Говарда. Вскочил, застегивая ширинку, путаясь в ногах, бросился к выходу, споткнулся, едва не долбанувшись об косяк, и на подкашивающихся ногах поплелся к себе.
— Э! — воскликнул Индиана, на которого он чуть не упал, проходя мимо дивана в гостиной.
— Нормально, я дойду! — заверил его Брюс и, поднявшись по лестнице, толкнул дверь в комнату.
На кровать он упал, не раздеваясь.
— Класс! — сказал Вуди, чью кровать он оккупировал. — Только постельное поменял.
7
Вуди успел перестелить кровать Брюса, чтобы все-таки лечь в чистое и не чужое, раздеться, умыться, накрыться одеялом, закрыть глаза и тяжело вздохнуть, как зомби в виде набравшегося второй раз на его памяти сотоварища поднялся, открыл тумбочку и начал снимать трусы с очевидной, но невероятной целью.
Говарда рядом не обнаружилось. Вуди усмехнулся — не заметить химию между этими двумя, живя рядом, было трудно. Причем Брюс шугался от Говарда как черт от ладана, без видимых причин, хотя тот был очень аккуратен и не очень навязчив. Но кто знает, что таилось в душе этого улыбчивого милашки Брюса? Может, у него там травма величиной с Марианскую впадину. Поднимаясь и отводя податливого и покладистого альфу в туалет, Вуди думал, что, скорее всего, сейчас Говард или бьет себя по рукам на крыше, чтобы не воспользоваться таким славным парнем, потому что тот явно даст — вон как слушается, льнет, не сопротивляется, — или напивается где-то в одиночку. Хотя компанию найти тут не составляло труда. Тот же Харви, к которому мог прийти любой и тут же получить или совет, или помощь, или в табло. Хотя нет, это же Харви. Обойдется без табла.
Отведя страдальца к своей кровати, Вуди секунду помучился, куда его определить, но выбор был очевиден: там они уже спали, и менять на сегодня ничего не хотелось. Уложил, прикрыв одеялом. Сам же переместился на кровать Брюса, улегся, сладко потянулся, хотя и не любил спать на чужом месте, но перед сном необходима была дозаправка дофамином, иначе бессонная ночь гарантирована. Потягушки со счастливой и радостной улыбкой почему-то этому способствовали.
Вуди всегда перед сном делал пометки в свой довольно прилично заполнившийся дневник наблюдений. Составленные им портреты участников шоу еще требовали детальной проработки, но и то, что он уже увидел и систематизировал, стало бы неплохим заделом для диссертации. Радовало также то, что его предположения на вылет по участникам сбылись. Для трех недель близкого контакта его устраивало все: и альфы подобрались адекватные, и задания были интересные, раскрывающие характеры и приоткрывающие завесы над некоторыми тайнами поведения. Естественно, все узнать не мог никто. Некоторые могут двадцать лет прожить в браке и так и остаться для своего партнера загадкой. Можно знать, что тот любит на завтрак или ночное обжиралово, но не знать самой мякотки — о чем тот думает, когда курит на балконе, уставившись на куст под окном. Так что все устраивало и нравилось Вуди, но настроение при всем этом было не самым радужным.
Потому что тут царила какая-то странная романтическая обстановка. Вроде, казалось бы, мистер Бошен должен был подыскивать себе пару — а для чего еще делаются такие передачи, как не срубить бабла или подыскать пару, посмотрев, как ведет себя избранник в различных ситуациях, смоделированных в закрытом обществе. Но парочки стали организовываться сами, проводя междусобойчики. Хотя и это тоже Вуди мог объяснить. В стрессовых ситуациях всегда проявлялись такие отношения, люди, как и животные, стадные, и чувствовать надежный тыл, плечо и ласку в критических или напряженных ситуациях требовалось еще больше, еще сильнее, чем обычно. Вот и тянулись и притягивались друг к другу как магниты.
И вот во всей этой обстановке и сексуальной депривации в процессе наблюдения за тем, как зарождаются и крепнут множественные романтические отношения, Вуди стало не до исследовательской работы.
Ему просто остро потребовалось тепло. Категорически не хватало тактильности. Ему крайне нужен был кто-то, кого можно потрогать. Погладить. Ощутить на себе чьи-то руки и тепло дыхания. Да хотя бы и Индиана, с самого начала бросавший на него странные взгляды. Ранее у него такой критичной необходимости не возникало. Но тут, в этой концентрированной альфьей тусовке, почему-то слетели пару винтиков, отвечающих за резьбу на контроле желаний, и вот…
— М-м-мы-ы-ы, ы-ы-ы… — наступив на живот коленом, навалился на него внезапно Брюс, обнимая затем руками.
Отлепив от себя страждущего, Вуди выбрался из кровати, посмотрел на горе-пьяницу, подумал было о свободной кровати изгнанного из шоу Элмера, но понял, что эта музыка будет вечной на сегодняшнюю ночь и выспаться в таких условиях не удастся. Он вышел из комнаты и не удержал дверь, случайно хлопнув. Джесси, сонный и облаченный в банный халат, шел в этот момент мимо и подпрыгнул от столь резкого звука:
— Да долбаный же хаос! То этот под'ывник, то Бошену не спится, то пьянь шатается, а ты-то уже куда пйешь? Ночь на двойе!
Вуди видел, что и Джесси тоже находится в постоянном напряжении из-за того же, что и он, и просто махнул рукой, не в силах объяснять очевидное:
— Не спится…
Джесси потер глаза и пошел в комнату Боба — Боб с Тимом ночевали раздельно, потому что: «Ну тут же не бордель!» Стеснительный омега решил, что лучше Тим его будет видеть умытым и красивым с утра, а потискаться они и так успеют за день. Джесси тихонько постучал костяшками пальцев и, когда никто не ответил, приоткрыл дверь — Боб сладко спал, даже будить было жалко. Но надо. Мистер Бошен просил.
— Боб! Бобби! — потряс его легонько за плечо. — Мисте' Бошен п’осил тебе сказать, что у Тима завт’а день ’ождения. Ты телефон отключил, вот, пйишлось тебя будить.
Боб резко подхватился и сел в кровати. Как обычно бывает, когда внезапно кого-то разбудить и сказать что-то важное. Вначале испугался. Потом расслабился. А потом напрягся — где он здесь найдет подарок любимому человеку?
— Спасибо! — пискнул он вслед уходящему, зевающему во весь рот Джесси.
Тот махнул рукой, даже не оглядываясь, потому что был почти в трансе: хотелось спать, но стоило сомкнуть глаза, как заветная парочка была тут как тут. То оба-два целовали его, медленно раздевая, то он был свидетелем как эти двое нежно трахаются, то он сам — сам! — отсасывал сразу двоим. Это было каким-то наказанием за его прошлые грехи. Будь эти картинки противными, грязными, некрасивыми, не имелось бы проблем. Даже лучше было бы. Но сны все больше и больше наполнялись эротизмом, негой, соблазном, будто бы он смотрел свою любимую коллекцию порно. И, просыпаясь, чувствовал себя так хорошо, что даже плохо. Этот сонный терроризм подтачивал его силы и мучил каждый раз, стоило только закрыть глаза.
