Даже еще больше, когда упирает руки в бока и сердито на меня смотрит.
— Итак, еще раз, кто этот парень?
Я делаю глубокий вдох.
— Тайна.
Он прищуривается.
— Ты в безопасности?
В некотором смысле.
— Да.
— Ты скажешь мне, если мне придется надрать ему зад?
— Да. — Возможно. Не знаю. Часть меня почти уверена, что эта история с Максом закончится крайне плохо, и я, вроде как, не против, потому что до этого все будет просто потрясающе.
Но я приберегу кулаки Мэтью в качестве запасного плана на случай, если забуду, как быть взрослой, когда наш тайный роман закончится.
Я встаю и быстро его обнимаю, что он терпит.
— А теперь тебе пора уходить, потому что парень-тайна вскоре придет. И я бы предпочла, чтобы ты больше не подглядывал за ним в глазок.
Он хмыкает, и я знаю, что он не будет. Одна из причин, по которой наша дружба переросла из дружелюбных соседей в любопытных подружек, заключается в том, что он честен до предела и полностью заслуживает доверия. За честь и долг он прольет кровь, а для меня это очень важно.
Не знаю, чем заслужила его симпатию, ведь я слишком крепко обнимаюсь и называю его подружкой, но я также спасаю его от печенья, так что это что-то.
Он уходит, а я, одолеваемая беспокойными мыслями о том, чего именно хочу, мою посуду.
И как далеко я позволю Максу сдвинуть меня с этой точки.
Глава 14
МАКС
Я нервничаю и волнуюсь. Я пробыл в таком состоянии все утро, и теперь, поднимаясь по лестнице в квартиру Вайолет, перепрыгиваю через две ступеньки и пытаюсь убедить себя расслабиться.
Ничего не выходит.
Я не трахался три месяца.
Три месяца я хотел от нее большего.
А вновь увидев ее, не смог заполучить. Так что это подарок, и я знаю, что мне нужно быть чертовски осторожным, но я чувствую себя нехарактерно безрассудным и диким.
Уйти от нее прошлой ночью было правильным решением.
Но если она откроет эту дверь и захочет меня так же, как я хочу ее, все ставки будут проиграны.
Я останавливаюсь на лестничной площадке, заставляя себя выждать. Доказывая, что я все еще контролирую ситуацию.
Затем стучу, и дверь распахивается.
На ней длинный темно-серый свитер, кажущийся таким мягким. Он достаточно объемный, чтобы скрыть ее тело, давая мне только мельком взглянуть на домашнюю одежду под ним. Черные штаны для йоги, может быть, — это я одобряю, определенно, — и шелковая майка, более светло-серого оттенка, чем свитер. Мне нужно прикоснуться к ней.
— Привет, — говорит она с придыханием, когда я переступаю порог и вхожу в ее личное пространство.
Я сжимаю пальцы, чтобы не схватить ее, разрешая себе лишь скользнуть по ее щеке костяшками. Она такая мягкая, нежная и красивая. Позволяю взгляду блуждать по ней, пока пальцы скользят по шелковистым волосам. Несмотря на ее тщательно небрежный вид, она приложила для него немало усилий. Макияж легкий. Идеальный. На губах нет ничего, но веки искусно подкрашены, обрамляя бездонную синеву прекрасных глаз. Я хочу утонуть в них.
И на ней вновь эти духи.
Зарычав, сжимаю в кулак ее волосы, отводя ей голову назад, приближая к себе ее губы. В прошлый раз мне пришлось ждать три месяца, чтобы ее поцеловать. Прошло всего пятнадцать часов, а я уже как голодный тигр, преследующий свою добычу.
Добыча уже готова, судя по тому, как она реагирует, — ее губы приоткрываются, испуская хриплый вздох.
— Неплохое приветствие.
— Оно ничто по сравнению с тем, что я хотел сделать.
— И что же?
— Скажу только, что я думал о том, чтобы поцеловать тебя снова с тех пор, как ушел прошлой ночью. Похоже, прошла целая вечность, и мне больше, чем воздух, нужно попробовать тебя снова.
— Что я тебе говорила о романтике? — говорит она, но подается ко мне, так что я прощен за то, что подумал, что озвучить кое-какое эмоциональное дерьмо, которое крутится у меня в голове, — хорошая идея.
Я тяну ее за волосы чуть сильнее.
— Обещаю, моя романтика, в большей степени, нелепа. Пытки и милые пустяки в соотношении семьдесят к тридцати.
Она мягко смеется и обвивает руками мою шею.
— Ох, ты успокоил мое извращенное сердце.
Я кусаю ее нижнюю губу, и она охает, поэтому я сдаюсь и целую ее по-настоящему.
Я так устал оттягивать удовольствие, останавливать себя от того, чтобы взять эту женщину.
Еще один день соблюдения приличий. Обсуждение пределов без всяких запретов, а потом я оттрахаю ее до бесчувствия. Своего или ее, а может, и того и другого.
К счастью, у нее больше силы воли, чем у меня, и она прижимает руки к моей груди.
Маленький толчок — скорее намек, чем сопротивление, но я отступаю.
— Я хочу побольше узнать о твоем извращенном сердце, — говорю я. — Но сначала почистим один из тех гранатов, что я вчера купил.
— Серьезно? — Она тихо смеется, и я награждаю ее совершенно серьезным взглядом. У меня есть план, и мне приятно, что она принимает его без лишних вопросов. — Ладно. Научи меня, фруктовый сенсей. Научи способам чистки граната.
Я обхватываю ее сзади за шею и притягиваю к себе для еще одного поцелуя.
— О, я хороший учитель.
Она улыбается и, взяв меня за руку, ведет на кухню. Быстрая вспышка фантазии о Вайолет в крошечной клетчатой юбочке, говорящей мне эти слова, — временно сводит меня с ума. Она взвизгивает, когда я, подняв, усаживаю ее на стойку и широко раздвигаю ноги, освобождая там для себя местечко.
— Хочешь, чтобы я научил тебя всем жутким штучкам, что знаю, котенок?
Она прикусывает нижнюю губу и кивает.
Я провожу руками по ее торсу, скрытому свитером. Тепло ее тела проникает сквозь тонкую ткань, и я наклоняюсь, вдыхая ее тонкий аромат.
Прижавшись ртом к изгибу шеи, посасываю ее, затем спускаюсь ниже, пробуя ее на вкус до самого выреза, прежде чем провести кончиком языка по ее горлу. Она охает, и я накрываю ртом ее губы, овладевая влажным, грубым поцелуем, когда трахаю ее языком.
Каждым карающим движением я даю обещание, что это только начало. Вот как я овладею твоим телом, котенок.
Она стонет мое имя, когда я провожу зубами по изгибу ее уха.
Мы оба тяжело дышим, и когда она тянется ко мне губами, я снова прижимаюсь к ним для еще одного поцелуя, на этот раз более мягкого, почти нежного.
Это так на меня не похоже, и все же я ничего не могу с собой поделать, и я бы продолжил, но нам есть, что еще стоит обсудить.
Она вспоминает об этом раньше меня, подается бедрами вперед и соскальзывает со стойки, отчего ее тело трется о мое.
Господи, моему члену это слишком нравится.
— Научи меня, — шепчет она, проскальзывая мимо меня. Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда она берет гранат и протягивает его мне.
Теперь она такая изящная и гибкая, на мгновение она становится похожей на опытную соблазнительницу. Это та самая Вайолет, которую я встретил в ту первую ночь.
А потом она смеется, ее глаза блестят, показывая игривое рвение, которое также знакомо.
Как я мог подумать, что она проститутка?
Я явно не мог мыслить ясно.
И это не имеет значения. Потому что эта ошибка привела меня к сегодняшнему моменту, так что, черт возьми, спасибо, что я не мыслил ясно.
— Спасибо. — Я беру у нее фрукт, затем обхожу ее и кладу другую руку ей на поясницу. — Теперь нам нужна миска с водой. Достаточно большая, чтобы погрузить его туда.
Она прижимает указательный палец к губам, задумываясь на секунду, после подходит к шкафу рядом с раковиной. Она наклоняется, подставляя мне попку.
Порочная маленькая дразнилка. В груди клубится жар.
Наполнив миску водой, она оглядывается на меня.
— Что теперь?
Я сокращаю расстояние между нами, прижимая ее к стойке. Обняв ее, опускаю гранат в чашу, затем беру ее руки в свои.
Вместо того чтобы объяснять, я показываю ей, нащупываю на кожуре самое мягкое место и под водой безжалостно вдавливаю в него большие пальцы. Когда плод поддается, я раздвигаю пальцы. Она охает, когда половинки граната отделяются друг от друга.
