этот раз они не дали.
Не успел Руслан продрать глаза, а знакомый опер – возобновить поиск Фольксвагена, на телефон упало СМС от Вероники: «Выеду из дома пораньше. Поеду другой дорогой».
Не веря своим глазам, Бадоев трижды перечитал эти предложения и на все лады обматерил безумную Гну. Какое «пораньше»? Какой еще «другой дорогой»?
Сон после такого как рукой сняло. Холодный душ и кофе оказались без надобности. Внутреннее чутье, которое вчера предсказало неладное, врубило на полную мощность тревожную сигнализацию. И, накидывая на бегу пальто, он, как пробка из бутылки, вылетел на улицу к своему джипу.
Пока не встряла в очередную неприятность, Веронику нужно было срочно перехватить по дороге. Наручниками пристегнуть к себе и никуда не отпускать.
Надеясь успеть, Руслан не надел ни рубашку, ни носки. Бежал. Спешил. Ни с кем не здоровался. Но на улице вместо родного Рэндж Ровера нашлась небольшая горка снега, и ни записки угонщика, ни колеса на память. Лишь на втором телефоне, личном, спустя минуту шока обнаружился один пропущенный вызов от сестры и два сообщения:
«Джип забрала. Верну утром. Спасибо, что в прошлый раз сделал мне дубликат».
«Рус, я проспала. Пригоню машину в обед. Прости, любимый братик».
Это был словно какой-то адский бабский сговор. Краш-тест для его расшатанной нервной системы.
Ни матов, ни вопросов в голове не осталось. Снег падал за шиворот, холодил голую спину. А он не чувствовал. Второй раз за сутки стоял столбом посреди улицы и не знал, за что хвататься первым: за голову, за телефон или за сердце.
Только спустя какое-то бессчетное количество секунд получилось заглушить внутренний медвежий рев и сделать единственное, что оставалось в его ситуации.
Не глядя, по памяти набрал номер Пожарской. Терпеливо выждал пять долбаных гудков. И коротко командным тоном приказал:
– Никаких поездок! Сидишь дома, пока сам тебя не заберу. Даже носа на улицу не показывай! Все понятно?
На том конце телефонной связи послышалось какое-то шевеление, металлический лязг и хлопок, словно рукой по пластику.
– Для особо одаренных могу повторить, – прогремел в трубку Руслан. – Сидеть. Дома. Не. Высовываться. Услышала?
Последнее слово он прокричал так громко, что проходившая мимо старушка с собакой дернулась и поспешила ответить «да».
– Пожарская... Вероника, мать твою! Мне на каком языке повторить?
Он уже не злился. Это была какая-то новая стадия гнева. Что-то между бешенством и отчаянием. Уникальная эмоция, которую вызывала у него только одна женщина.
– Ты хоть живая там? – Не надеясь услышать ответ, он опустился на ближайшую лавочку. Прямо в снег. Ничего не ощущая.
С пару секунд в трубке стояла тишина. Потом кто-то откашлялся, всхлипнул. И знакомый женский голос стыдливо произнес:
– Я застряла. Свернула не туда. И машина почему-то заглохла, – она снова всхлипнула. – Тут поле, какая-то заброшенная стройка, а моя ласточка не едет. И холодно.
– Эвакуатор вызвала?
Несмотря на плохие новости, Руслан почувствовал, как с сердца свалился огромный камень.
– Нет. Интернета нет, – голос Вероники стал совсем тихим. – Местонахождение установить не могу. А карту дома оставила. Пытаюсь по памяти высчитать, где я.
Новый всхлип оказался громче прежних. Бадоев не видел свою собеседницу, но готов был биться об заклад, что она плачет. Слезами! Как человек! Как обычная женщина!
– По памяти? – закрыл на секунду глаза. Сглотнул. – Ты можешь. Да... Но давай хоть раз попробуем по-моему. Без лишних движений и звонков. По-до-жди. Надень на себя все, что есть. Чехлами укутайся. И сиди.
– А ты сможешь найти? – совсем как в их ночь, она сама незаметно перешла на «ты».
– Я все смогу. – От этой ее доверчивости он словно под дых получил. Так резко, что аж в ушах зазвенело. – Только ты хоть раз не мешай и слушайся. Просто доверься и жди.
* * *
Веронике хотелось разреветься. Позорно! До потекшей туши и опухшего носа.
Полночи она валялась в кровати без сна, прислушиваясь к шорохам на площадке и вспоминая несущийся в ее полосе темно-синий автомобиль. Проснулась до будильника. Бодрая. Взвинченная, словно никакой ночи и не было. И чтобы снова не встретиться с «соседом» на Фольксвагене, выехала пораньше, да еще другой дорогой.
Идея казалась безупречной. Даже вуайерист Бадоев и его зам не смогли отследить выезд. Если у водителя Фольксвагена были грязные намерения, он тоже оставался в пролете благодаря ее хитрости.
Хоть памятник самой себе ставь «За решительность и отвагу». При жизни.
Но, стоило отъехать километров на пять от дома, начала происходить какая-то ерунда. В навигаторе вдруг включился режим Ивана Сусанина. Любимая Тойота, которую Вероника регулярно возила на техобслуживание, ни с того ни с сего принялась дергаться. А когда жилые кварталы сменились абсолютно незнакомым, пустынным пейзажем, машина вообще заглохла.
– Серьезно? – Пожарская вначале сама не поверила, что такое возможно.
Ударила по рулю. Выбралась на улицу. Обошла машину два раза по часовой стрелке. Один раз против часовой. И даже заглянула под капот.
Несмотря на все старания, просветление не снизошло. Двигатель не завелся. А вот в открытом салоне за время ее прогулки стало холодно. Дико холодно!
– Нет. Нет. Нет! Я не могу так просто здесь замерзнуть. У меня работа, Ленка и вообще вся жизнь впереди!
Говорить вслух с самой собой, наверное, было безумием. Попахивало одной палатой на двоих с собственным боссом. Но во время молчания слишком сильно стучали зубы, и страшно становилось еще больше.
– Эвакуатор! Мне нужен эвакуатор!
Даже не заглядывая в список контактов, она по памяти ввела номер знакомого сервиса. Набрала полные легкие воздуха, чтобы сообщить свое местонахождение... Но диктовать данные и требовать срочно спасти ее замерзающую попку не пришлось.
Будто ждал своего выхода, экран навигатора, который еще как-то держался на зарядке аккумулятора, резко потух. Запасной вариант – телефон показал, что если интернет-связь и существует, то не здесь. А вместо бумажной карты, которая всегда
