думать об этом не хочу! Мне предстоят дела поважнее.
Но сначала я решила позвонить сестре. Нужно ее предупредить, что задержусь. Алька ответила сразу, она и мальчишки были дома. Самозванец как ушел с утра, так еще не появлялся.
– Наверное, вагонов много, разгружает еще, – предположила Алевтина.
– Не знаю, что он там загружает. Но мне удалось узнать кое-что интересное.
Я рассказала сестре все, что удалось выяснить у Киры про приезжего, куртку, барсетку. Поведала про свой маскарад и настоящего Костика, любителя душить и лупасить потенциальных жен. За то, что жениху взбила фаберже в безе, сестра похвалила. Но вот моя идея идти на вокзал ей не очень понравилась:
– Заб, ты серьезно, вот так встанешь и милостыню просить будешь?
– Буду! – рявкнула я. – Только не просить, а создавать видимость. Но если кто подаст, не откажусь, все денежка…
– Забава, я серьезно.
– А если серьезно, Алька, я другого способа не вижу все выяснить, а тут ниточка…
– Хорошо, – вдруг сказала сестра. – Но, одна, Забава, ты не пойдешь, я с тобой. И даже не спорь. Это бесполезно.
Бесполезно, согласна. Проще танк остановить, чем Альку. Я просто сказала:
– Ладно. Четыре глаза и четыре уха – еще лучше. Встретимся на лавочке возле цветочного киоска. Аля, только оденься попроще, не вздумай со мной рядом встать в одной из своих шубеек за баснословные деньги. И брюлики сними!
– Не дура! – обиделась сестра. – Самый бомжацкий наряд надену. Ты не пожалеешь, что меня взяла.
Когда мы в последний раз с сестренкой вместе вышли из дома, то ничего хорошего из этого не получилось. Так я подумала, но вслух ничего не сказала. Когда проходила мимо вахтера дяди Вани, тот меня остановил, брезгливо морщась, спросил:
– Заплутала, что ль, бабка? Или в туалет хотела нахаляву сходить?! А ну топай отседы, тут ОФИСЫ!
– Уже ухожу, – ответила я.
У дяди Вани челюсть отвисла вместе с бородой:
– Забава, ты, что ль? А я, старый дурень, тебя за бомжиху принял. Не обижайся уж!
– Да что вы! И в мыслях нет. С Наступающим, дядя Ваня!
За бомжху принял? Это радует. Значит, маскарад удался. Потусуюсь немного. Кира говорила, что парней там каждый вечер увидеть можно. Найду Свина, выкуплю барсетку, и будет у нас с тобой, муж-немуж, вечером ну очень серьезный разговор. Устрою разнос, мало не покажется, предъявлю все улики и, может быть, выгоню… Выгоню?! Я представила, что самозванца больше нет рядом, и в сердце вдруг защемило, кольнуло противненько. Как это его не будет? Значит, не будет и радостного смеха пацанов, и вкусных блюд, и… нежных объятий. Я вспомнила ночь с тестами и почувствовала волну желания, охватившего меня резко, внезапно. Хорошо, что я уже прибыла в пункт назначения. Надо сосредоточиться и приступать к миссии. Встала, протянула руку, но вот произнести не могла ни слова. Непросто это совсем, оказывается, просить подаяние. Пиликнул мобильник. Смс от Альки: "Я уже на подходе. Буду через пару минут". Постояла еще немного и вдруг заметила на вокзальной площади оживление.
Глянула туда, куда пялился весь честной народ, и ахнула. Алька, елки-моталки! Я же просила ее одеться соответствующе мероприятию. Но сестрица, видимо, не имела представления о гардеробе бомжей, потому что вынарядилась как путана самого низшего пошиба. Блестящие сиреневые колготки, сапожки на километровой шпильке, юбочка, которую можно было принять за пояс, безрукавка из меха неизвестного зверя. На лице раскраска, как у индейца, вышедшего на тропу войны. Белоснежные локоны никак не убраны, а просто рассыпаны по плечам. Но при всем этом Алька умудрилась выглядеть очаровательно и сногсшибательно. Мужики сворачивали шеи ей вслед, с машин сигналили, какие-то парни улюлюкали. Вот и понаблюдали незаметно, блииин! Ох, зря я эту бесбашенную девицу взяла на важные следственно-розыскные мероприятия. Алька подошла ко мне, удивленно вскинула широкую и густую, согласно моде, бровь:
– Вау, сестренка. Крутяцки выглядишь. Если бы не описала прикид и не указала точно лавочку, ни за что бы тебя не узнала.
– Я бы тебя тоже. Ты зачем… потаскушкой нарядилась? Я же сказала – наряд бомжа! Теперь вон мужики слюнями вокзальную площадь заливают. А на улице мороз, гололед будет.
– А кто сказал, что бомжиха не может быть сексуальной? Ну, хватит ругаться, давай побираться.
Алька вытянула руку с маникюром ценой в четверть прожиточного минимума и пропела:
– Подааайте бывшей игрушке олигарха. Попользовался и на мороз выкинул…
– Идиотка! – прошипела я.
– Сама такая! – парировала Алька.
Подраться нам не дал дедок, торговавший вениками. Он пялился на Альку в упор, облизывал пересохшие губы, затем спросил:
– Новая ночная бабочка, что ль?
– Вечерняя звезда! – улыбнулась Алька, явно наслаждаясь произведенным среди мужского пола триумфом.
– А со мной пойдешь? Позвездим! – выдохнул дед. – Всю выручку за сегодня отдам.
– Неа, не пойду. Мне Свин голову оторвет. И тебе тоже, дедуля.
– А… так ты зазноба Свиновская! – дед разочарованно потер бороду и вдруг вытащил мобильник. – А селфю с тобой можно сделать, красавица?
– Ноу проблем! – улыбнулась "звезда". – Давай, дедуся, обнимемся. Вот так! Фоткай!
Нет, у сестры явно проблемы с головой. Вон дед ловко скрюченным пальцем по сенсорному экрану водит, явно кому-то фото пересылает. Чего добивается Алевтина? Чтобы глава вокзальных бандитов Свин сам явился?! И тут меня озарило! Так оно и есть! Никакая Алька не идиотка. Просто разработала свою стратегию. Не гоняться за Свином, не мерзнуть, а… выманить его. И это сработало. Несколько парней показались буквально через пару минут. Кто из них Свин, я поняла сразу. Здоровый, в дорогой куртке и с кожаной барсеткой в руке. Принарядился, раз какая-то звезда его своим парнем назвала. Вскоре дружная ватага оказалась возле нас. Свин пялился на Альку и ничего не понимал. Такую девицу забыть невозможно, а она утверждает, что его, Свина, любимая девушка. Трясущимися от волнения руками парень открыл барсетку, достал сигареты. Я же успела заметить в мужской сумочке паспорт и еще какие-то бумаги!!! Мои догадки подтверждаются. Там документы самозванца. От зоркой Альки тоже ничего не ускользнуло. Она кокетливо улыбнулась и… чмокнула Свина в щеку.
– Ты… кто? – опешил тот, не веря в свалившееся на него белокурое счастье.
– Неужели забыл, любимый? Как ты мог?! А я ведь без тебя жить не могу!
Глаза Альки наполнились слезами. Елки-моталки, вот ведь актриса, хоть Оскар вручай! На лице Свина – смятение и настоящая жалость. Он растерянно бормочет:
– Да ладно, ты, это… не плачь, я тебя помню. И тоже… люблю!
Я в душе радуюсь и восторгаюсь Алькой. Заглотил юный
