Никакие консультации и физиотерапия, которые я прошел, не помогают избавиться от чувства неполноценности. Я не могу этого сделать, как бы сильно я ни хотел провести время с Хлоей.
Мой желудок опускается, когда Хлоя пишет мне ответное сообщение.
Хлоя Преступница: О нет:(Бедный парень. Как он себя чувствует?
Да, Сантьяго, как он себя чувствует? При одном взгляде на Марко, прыгающего по диванам и кричащего что-то о том, что нельзя наступать на лаву, у меня в груди все сжимается.
Я: Боль в горле и насморк.
И приступ лжи, унаследованный от тебя.
Хлоя Преступница: Не беспокойся. Надеюсь, он скоро поправится. Может быть, мы сможем пойти в другой раз, когда ему станет лучше.
Я не могу найти в себе силы ответить.
Марко просит меня взять его на прогулку к озеру. Мы целый час пытаемся запустить лягушек. Он хлопает и исполняет победный танец, когда один из его камней проскакивает по ровной воде. Это напоминает мне о том, как мы с Ноа вместе стояли на подиумах, попивая шампанское под взрывную музыку.
Воспоминание заставляет мое тело напрячься, прежде чем я успеваю его отогнать. Я делаю все возможное, чтобы спрятать эти чувства подальше, но время, проведенное с Марко, возвращает мне самые старые и болезненные.
Голос Марко выводит меня из оцепенения.
— Что это?
— Что?
Он подбегает к бумажному пакету, лежащему на земле примерно в двадцати футах от нас.
Мое настроение становится все хуже и хуже, когда я подхожу к нему. Я анализирую содержимое, обнаруживаю различные детские лекарства и упаковку горячего супа. На пакете с пожеланиями выздоровления нет имени, но очевидно, кто потрудился явиться с ним.
Меня охватывает чувство вины, желудок сжимается до предела. Я достаю телефон из штанов и обнаруживаю новое сообщение.
Хлоя Преступница: Рада видеть, что Марко чувствует себя лучше. Слава Богу, что быть лживым козлом не заразно.
Мои ладони дрожат, пока я придумываю способ объясниться. Чтобы она поняла, что я принял решение из-за неуверенности в себе, а не из-за нее.
Я: Это не то, что ты думаешь.
Я продолжаю печатать. Точки на ее стороне сообщения появляются и исчезают так же быстро, как и появились в первый раз. Я не успеваю отправить следующий ответ, как мой телефон снова сигналит.
Хлоя Преступница: Ты прав, потому что я думала, что ты тот, кем ты явно не являешься. Я должна была догадаться, когда ты в первый раз солгал о нас своей семье. Сделай нам обоим одолжение и забудь мой номер.
Я: Ты не понимаешь. Дай мне шанс объяснить.
Хлоя Преступница: Навязчивые лжецы — это жесткий предел для меня. Я откажусь от твоего предложения.
Марко весело смотрит на меня, когда я стону. Я только и делал, что лгал перед ней, вокруг нее, вместе с ней. Все, что мы делали вместе, было шоу для кого-то другого. Ну, все, кроме наших частных разговоров и вчерашнего дня. Там были только мы.
За исключением того, что ты скрываешь свою истинную личность, и это все еще ложь.
Я: Мне жаль.
Хлоя Преступница: Извините. Этот номер больше не обслуживается. Поймите намек, как это сделала я, и забудьте о моем существовании.
Я: Но что, если я не хочу?
Я стою у озера с Марко еще десять минут, ожидая ответа, который не получу. Очевидно, что я облажался. Точка. Неважно, чем я руководствовался в первую очередь.
Самое худшее во всем этом — знать, что она никогда не примет меня. Если она так отреагировала на маленькую ложь, я не могу представить, что она почувствует, когда я скажу ей, что на самом деле я знаменит. Или был.
Мой список недостатков продолжает расти, в то время как исправимые части меня самого превращаются в не что иное, как в далекие воспоминания.
Глава 12
Хлоя
— Вот козел, — Брук говорит поверх звуковых сигналов оживленного утра в Нью-Йорке. На нее не похоже звонить мне во время утренней прогулки, но я развлекала ее, поскольку Маттео уже покинул магазин.
— Расскажи мне все. Я не могу поверить, что он мог солгать о том, что ребенок болен. Кто вообще так делает? — я провожу шваброй по полу кофейни.
— Кто-то, кто привык лгать, чтобы добиться своего?
Я сморщила нос.
— Уф. Мне следовало бы догадаться.
— И что ты собираешься делать?
— Ну, я надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.
— Кстати, о столкновениях…
Я втянула воздух.
— Что случилось?
— Я столкнулась с твоей мамой.
— Нет. Когда?
— Да. Сегодня утром она снова заходила к нам в квартиру. Я не видела ее, когда выбегала за дверь, и в итоге пролила кофе на свою любимую блузку, когда наши тела столкнулись.
Я поморщилась, мысленно отметив, что мне нужно оплатить счет Брук за химчистку.
— Ты шутишь.
Брук вздыхает.
— К сожалению, нет. Пока я стояла там, пропитанная обжигающе горячим кофе, она имела наглость спросить меня, была ли ты там. Я сказала ей, что ты в Европе.
— Ты что?!
— Блять. Я знала, что это не то, что нужно было говорить, — она застонала. — Прости. Я виновата. Но если честно, я плохо соображала. Весь мой кофе попал на рубашку, а не в рот.
Я вздыхаю.
— Тебе не нужно извиняться передо мной. Она не твоя проблема.
— Но я все равно чувствую себя виноватой.
Я ненавижу ставить Брук в такое положение. Она не должна выступать в качестве буфера между моей матерью и мной, особенно когда меня нет рядом.
— Не надо. Пожалуйста. Это ведь она была не права. Что она сказала, когда ты сообщила ей, что меня нет в стране?
— Она спросила, работаешь ли ты стюардессой, потому что только так ты можешь позволить себе путешествовать.
— Вот сука.
— Согласна. Я сказала ей, чтобы она отвалила и пожелала хорошего дня.
Я прислонилась к стойке, убирая с лица распущенные волосы.
— Может, мне позвонить ей и сказать, чтобы она больше не приходила к нам? Я не хочу, чтобы она беспокоила тебя, пока меня нет дома.
— Нет. Не обращай на нее внимания. Если я чему-то и научилась у своих жутких бывших парней, так это тому, что повышенное внимание только подкрепляет их поведение.
— Правда?
— Да. Я проверяла это снова и снова. Сначала они расстраиваются, потому что ты не даешь им то, чего они хотят, но в конце концов они сдаются и находят кого-нибудь другого для домогательств.
— И это работает?
— В конце концов. Она же не может получить от тебя деньги, если тебя здесь нет.
— Ты права.
Она смеется.
— Как обычно.
— Спасибо, что справляешься с ней и терпишь меня. Как я могу загладить свою вину перед тобой?
— Найди мне мужа. Все, что я прошу, это кого-нибудь с большим…
— Брук!
— Сердцем! Большим сердцем.
Я хихикаю, забрасывая все тревоги по поводу моей матери в дальний ящик. Она не может беспокоить меня, когда я нахожусь за тысячи миль. И в конце концов, это я даю людям разрешение причинять мне боль. В конце концов, я выступаю против нее и оставляю эту часть своей жизни позади.
* * *
Звонок мобильного телефона заставил меня проснуться. Я застонала, приподнялась и вытащила телефон из держателя.
— Алло?
— Хлоя. Слава Богу, ты ответила. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, — голос Сантьяго звучит как полурычание.
Я не потрудилась ответить ни на одно его сообщение после вчерашнего инцидента на озере. Вместо этого я проигнорировала его извинения, как будто их и не было. Дать ему шанс с самого начала было ошибкой. Я должна была догадаться, как легко он лгал всем остальным в своей жизни. Если кто-то может лгать своей собственной сестре, он может лгать кому угодно.
