Мы ещё какое-то время препираемся с представителем рехаба, но, видимо, мои аргументы в виде затянутого галстука на его шее, который я накрутил на запястье, его убеждают.
Раз к матери нельзя, буду разбираться сам.
Еду по адресу, куда отвезли проникшего на территорию центра человека.
В квартире два охранника и наглый юнец в костюме медбрата. Его, кажется, вообще не колышет, задержание. О чём это говорит? О том, что крыша хорошая…
— Ты что ей наговорил?
Парень даже не встаёт с дивана, сидит, раскинув руки по спинке и пялится в потолок.
— Что ты ей сказал?
— Ты кто такой вообще? — выплёвывает, когда в очередной раз задаю тот же вопрос.
— А так ты даже не знаешь…
— А мне знать не обязательно, сказали сделать, и я сделал, чтобы баба быстрее сдохла.
Успеваю размазать его рожу по подлокотнику дивана несколько раз, пока меня не оттаскивает охрана.
В итоге оказываюсь за дверью, уже туго соображаю, что делать дальше.
Прыгаю за руль и лечу по выученному адресу, где находится контора, проворачивающая нелегальные сделки с недвижимостью. Там только заикающаяся секретарша, которую я изрядно пугаю своим видом. Где руководство не знает, когда будет не в курсе.
До позднего вечера мечусь по Москве, пытаясь подтянуть знакомых и связи, чтобы как-то ускорить процесс, консультируюсь с юристом, объясняю, что произошло, но выходит, что к делу их проступки не пришьёшь, только если отдельным заявлением пустить.
Когда приезжаю домой и валюсь на диван без сил, на часах далеко за полночь.
Вырубаю телефон, попутно замечая несколько пропущенных от Веры и сообщения, полные паники. Но мне сейчас откровенно не до неё.
Вырубаюсь резко.
А когда также резко открываю глаза, за окном уже светло.
Как ночь прошла, даже не понимаю. Такое ощущение, что прикрыл глаза на секунду.
Вливаю в себя кружку растворимого кофе и включаю сотовый, моментально славливая звонок от адвоката.
С каменным лицом слушаю его сообщение, чтобы бросить в сердцах:
— Вот суки!
Оказывается, тот молодой урод успел снять побои и накатать на меня заявление. Самое удивительное, его приняли.
— У вас проблемы, Алексей. Да и в глазах судьи махание кулаками будет выглядеть, как…
— Да плевать мне, как это будет выглядеть, — перебиваю с долгим раздражённым выдохом. — Перезвоню.
Отбрасываю телефон, откидываюсь на спинку стула, тарабаню пальцами по столу, размышляя, что делать, как лучше поступить. Я, вроде, вспыльчивостью никогда не отличался, но это ведь особый случай.
Гады… со всех сторон обложили.
Закрываю глаза. В уши влетают звуки улицы и безумное чирикание воробьёв, облюбовавших раскидистый куст сирени под окном. Мирное солнечное осеннее утро, полное проблем. Невольно завидую тем, у кого их нет. Такие люди вообще существуют?
Хватаю телефон и листаю адресную книгу, потом жму на вызов.
— Алло, Стас, это Лёша. Ты говорил, что помочь можешь? Тут такое дело…
— Ты приезжай, — называет адрес, — на месте всё объяснишь.
— Когда?
— Сейчас. Это бизнес центр «Атриум», знаешь такой?
— Найду.
— Давай. Вместе решим твою проблему.
Выходя из дома в слегка морозное, но солнечное утро, очень надеюсь, что решим, а не нагребём новых.
Глава 13
— Ну что, всё решено, так?
Жму руку Стасу и киваю. Удивительно, как ему удалось так быстро разрулить мои адовы проблемы. Пара дней и вуаля. Как взмах волшебной палочкой. Никакого заявления в мой адрес о побоях, как ни бывало. И документы на квартиру полностью переоформлены на меня. Теперь я там единственный владелец, доля матери, которую она фактически подарила аферистам, также переписана на меня.
Единственное, пришлось пойти на уступки и не заводить встречного дела об угрозе жизни на этого борзого парня, проскользнувшего в реабилитационный центр, чтобы «помочь бабе быстрее сдохнуть». У меня аж искры из глаз, каждый раз, когда вспоминаю его наглую рожу. Но Стас убедил, что делать ответных движений не стоит. Никто больше ко мне не полезет ни при каких обстоятельствах насчёт оспаривания прав на жильё.
— Кофе будешь? — он тянется к телефону, чтобы вызвать секретаря.
Морщусь и отрицательно мотаю головой.
— Думаю, мне хватит, я итак уже почти неделю на чистом кофеине.
Ярыгин смеётся.
— Езжай домой, отоспись. И выдохни.
Киваю в такт его словам и смотрю в окно, там даже тучи разошлись и кусок синего неба торчит, но у меня ощущение, что я крупно попал. Стас ведь пока ничего не требовал в ответ на услугу, но ведь обязательно попросит.
— Слушай, может, я тебе денег переведу. Сколько должен? — пытаюсь откупиться.
Это действительно бы решило проблему в каком-то смысле.
— Брось, — отмахивается, — я из своих и копейки не потратил, чистый договорняк сработал.
Это то и напрягает.
— Ты лучше реально отоспись, к матери съезди. На работе тебя, наверное, потеряли.
— Я отгулы взял, сослался на семейные обстоятельства.
Стас уже выудил, на кого я работаю. В отличие от бывшего сослуживца я не так резво поднимаюсь по карьерной лестнице. Да и не всем, наверное, удаётся сыграть в бизнес. Что я могу?
Нет, но могу, наверное, только в своей стезе, а вот это, как у Стаса, фирма и большой офис в дорогом бизнес-центре А класса, то бишь люкс, сделки с землёй, партнёры, готовые инвестировать в его идеи. Помню его молодым и наглым, тогда бы и не подумал, что Ярыгин так поднимется.
Но, видимо, у всех разный путь.
За эти дни я много думал и о Вере и её семье. Что могу ей предложить? По сравнению с Сергеевыми я никто. Конечно, отказываться от Веры мне совсем не хочется. Так плохо от этой мысли, что в груди ноет. Поэтому надо что-то придумать.
Постепенно у меня рождается план, только для его реализации придётся уволиться от Сергеевых. Это основное условие. И проконсультироваться со знающими ребятами. Вероятно, пройдёт много времени, прежде чем я встану на ноги и буду иметь стабильный доход. Но если хочу быть с Верой, надо грести вперёд, а не оставаться простым водилой с функциями охранника.
— Я наберу тебя, Лёх, — кидает напоследок Ярыгин.
— В любое время.
Звоню в больничку, там тоже хорошие новости. Мать перевели из реанимации в обычную палату. Состояние её стабильно и можно навещать.
Так что по пути захожу в цветочный и продуктовый, думая, чем бы порадовать её.
— Сын, ой, не стоило.
Мать улыбается, смотрит на цветы. Сам не помню, когда ей последний раз ей дарил.
— Это чтобы ты глядела на букет и радовалась. И что значит не стоило? Все девушки любят цветы, разве нет.
— Да, — улыбается.
Ей значительно лучше. Даже несмотря на плохую физическую форму и чуть не разобравший её удар, выглядит она бодрее, чем даже месяц назад. Оно понятно, срывов по алкоголю не было.
— Ты красотка, знаешь?
Целую мать в лоб, присаживаясь на краешек постели. У неё отдельная комфортная комната с кнопкой вызова персонала. Я уж позаботился, чтобы здесь всё было.
— Это ты у меня красавец. Куда уж мне.
Хватает меня за руку и подносит к губам. Целует. Я не сопротивляюсь, только слёзы в её глазах беспокоят.
— Лёшенька, я вернусь… честно… вот лучше станет и вернусь… в клинику-то. Я закончу курс, как ты и хотел.
— Мам, — сжимаю её хрупкий кулачок, — ты поправься сначала полностью, а потом обсудим.
Меня однозначно радует её настрой. Это то, чего я не ожидал. Но, видимо, когда ходишь по краю обрыва, появляется желание жить и способность цепляться за эту жизнь с невиданной силой.
***
В дверь комнаты легонько стучат. Сегодня я в помещении для персонала на территории шефа, завтра ранним утром выдвигаемся в командировку. Я еду вместо Романа, тот приболел, поэтому приходится его подменять. Решили, лучше мне остаться здесь, чем мчать из города к четырём утра.
Встаю с кровати и приоткрываю дверь.
— С ума сошла, что ли?
