есть знакомый, кто возьмется и не побоится Сарматовых?»
«Аллилуйя» - туг же приходит сообщение от Манюни, несколько ладошек, сложенных в молитвенном жесте, а следом контакт.
«Бобров Алексей Федорович. Скажешь, от папы. Он сейчас ему позвонить.
Отправляю такие же смайлики. И нехотя иду в столовую, где уже собралась моя небольшая семья. Бабушка, Сенька и наша заботливая Нина.
- Я чизкейк испекла, сообщает она, накладывая мне в тарелку кусочек. — Вроде ничего получилось.
- Очень вкусно, - восторженно отзывается Сенька.
А бабушка лишь кивает, поджав губы. Сердится. Ну что поделаешь? Не оправдала я твоих надежд, бабуль!
- Я сейчас звонила Джо, - сообщает она официально-торжественно.
- И? — поворачиваюсь к ней. Даже замираю на минуту. Такой подставы я не ожидала, хотя она вполне предсказуема. Моя бабуля на стороне Сарматовых и мой брак считает важной мерой для благополучия семьи. Разведись я и все развалится.
- Занят он, - фыркает она. - Эсэмэску прислал. Интересно, что там у него серьезное? В пятницу вечером.
- Ну мало ли, - улыбаюсь я. И неожиданно вспоминаю симпатичную рыжую девушку, последний год сопровождающую Джо. Как же он на нее смотрел. там, в ресторане.
- Марку я звонить не стала, - вздыхает бабушка. — Если Артем действительно сломал ногу.
- Ему наложат гипс и дадут больничный, - фыркаю я. И сразу отправляю сообщение другу.
«Ты как, Тимон? Что с ногой?»
«Перелом», - приходит тут же ответ. — «Джо сказал, если я ему попадусь на глаза, он снесет мне башку».
«Бред какой-то - отбиваю эсэмэску.
- Николь, отставь телефон, пожалуйста, - просит бабушка. — И лучше расскажи нам, как прошла встреча с Марком.
- Никак, - пожимаю плечами. - Я попросила развод, а он предложил жить вместе.
- И поэтому ты решила сбежать в Москву? — укоризненно замечает бабуля. В черных глазах сквозит явное неодобрение. Даже седая дулька покачивается на голове осуждающе.
- Да, - легко соглашаюсь, не желая спорить. И очень боюсь выдать себя. — Я-слабая девушка. Не хочу ни с кем воевать.
- Правильно, ты слабая, - хватается за мои слова как за спасательный круг бабуля. — И тебе нужен сильный мужчина. Марк. Как его жена, ты всегда под защитой.
- Это миф и сегодня он был развенчан, - роняю коротко. И встав из-за стола, бурчу невнятное «спасибо».
И только оставшись в тишине своей комнаты, собираюсь мыслями и пишу адвокату.
«Не волнуйтесь, Николь», - отвечает он мне без промедления. Присылает четкие инструкции как правильно уволиться с работы. И образцы заявлений. На увольнение и на развод.
Быстро переписываю от руки и прячу в сумочку. Все. Процесс пошел! В понедельник поговорю с начальством. Подпишу заявление, отработаю сколько надо и уеду.
«Николечка, - приходит сообщение от зав.отделением. — Бардюкова у нас заболела. Сможешь завтра ее подменить?»
«Конечно, - печатаю быстро. - А вы завтра будете, Алиса Васильевна?»
«Да, а что ты хотела?»
«Поговорить»
«Зайди до приема».
Отлично, просто отлично! — довольно потираю руки. Лишь на минуту замираю около широкой полки, на которой расставлены портреты родителей и иконы.
- Помогите мне, мои хорошие! Защитите меня, - шепчу порывисто. И сама не знаю, к кому обращаюсь больше. К родителям или к святым? И те и другие - мои ангелы хранители и просто обязаны меня уберечь. Мама с папой улыбаются мне со свадебной фотографии.
Молодые, счастливые, влюбленные. А святые угодники смотрят с осуждением.
Впрочем, как всегда!
Глава 19
- Милютина! — окликает меня начальница отдела кадров, стоит мне только войти в холл больницы. - Вот ты-то мне и нужна!
- Что случилось, Татьяна Ивановна? — подхожу ближе. С удивлением вглядываюсь в сердитое красное лицо кадровицы.
- Ты почему в личном деле не указала, что замужем? - заявляет она, прижимая к груди какую-то папку. — Сегодня же внеси сведения о супруге. Или уволим тебя по статье!
Утром в медицинском центре народу немного. В регистратуре сидят улыбчивые администраторы. Носятся туда-сюда медсестры, родители поспешно раздевают детей. И все оборачиваются на громкий возглас, как по команде. А у меня румянцем заливает лицо. И ком застревает в горле от чудовищной несправедливости.
Спасибо тебе, Марк Алексеевич! Нарисовался.
- Очень хорошо, - киваю я и сама удивляюсь откуда только берется это спокойствие.
- Пойдем, сейчас напишешь, - милостиво решает Татьяна.
- У меня прием через пятнадцать минут.
- Успеешь.
Хамский тон задевает за живое. Хватит. Больше я молчать не намерена.
- Хорошо, - повторяю спокойно. — Давайте сейчас уладим этот вопрос.
Прямо в холле достаю из сумочки два экземпляра заявления и протягиваю их Татьяне Ивановне.
- Что это? - охает она.
- Читайте, там все написано, - замечаю хладнокровно. Все. Я вышла на тропу войны и обратно не сверну. - На моем экземпляре распишитесь, пожалуйста.
- Николь, ты что творишь? - обалдело смотрит на меня начальник отдела кадров и тут же выдыхает победно. - Без подписи зав.отделения не приму.
- Хорошо, - соглашаюсь я и неожиданно понимаю простую вещь. Татьяна Ивановна меня боится. Если бы я проглотила обиду, пошла вписывать Марка в личное дело, то она была бы на коне. А так. Моего увольнения она явно не ожидала. И знает, что ей влетит от Алисы, а потом и от главного врача. Вот только мне уже все равно.
- Я бы на твоем месте подумала, - роняет вслед Татьяна.
Молча направляюсь к лестнице, напрочь игнорируя глупые замечания. Я подумала! И решилась. И никто меня не остановит.
У себя в кабинете вешаю пальто на плечики и, схватив нужное заявления, несусь к зав.отделением.
А там уже гордо восседает Татьяна Ивановна. Ход конем, называется. Или лошадью.
- Проходи, садись, - устало тянет Алиса Васильевна.
Усевшись напротив начальника отдела кадров, стараюсь не смотреть в злое одутловатое лицо.
- Хочу уволиться, Алиса Васильевна, - протягиваю заявление.
- Почему? — смотрит на меня умными глазами Алиса. — Вроде никаких нареканий не было. Я тобой очень довольна, Николь.
- Профессор Пухлиян приглашает меня к себе в аспирантуру, - выпаливаю на автомате. -Там одно место освободилось. А я подхожу по всем параметрам.
- Тогда в добрый путь, - улыбается мне Алиса. Одним росчерком выводит «не возражаю» и передает один экземпляр кадровице. — Оформляйте, Татьяна Ивановна.
Но как только та выходит из кабинета, смотрит на меня печально
